Хай Линдон
Ночная поездка в автобусе всегда была для Хай Линдон изматывающим мероприятием. Заснуть сидя под мерную тряску, как поступало большинство пассажиров, у нее не получалось, читать отчего-то быстро наскучивало, а смотреть в окно было еще сравнительно терпимо в светлое время суток, но никак не по ночам! Учитывая, что незадолго до того девушка пережила не менее затяжной перелет через Атлантику…
Впрочем, самолеты, в отличие от автобусов, Хай Линдон любила. Ее вообще завораживали полеты за облаками, даже была мысль отправиться в летное училище после окончания школы, однако там огорошили известием, что представительнице прекрасного пола в авиатранспорте можно рассчитывать разве что на роль стюардессы, на что девушка рационально рассудила, что разносить напитки и угощения могла бы и в семейном ресторанчике без всякого на то обучения.
Хай Линдон натурой была увлекающейся. Кое-кто даже считал, что ветреной, из тех, кто не слишком хорошо ее знал. Разум юной азиаточки был открыт всему новому настолько, как этого только можно было достичь не прибегая к хирургическому вмешательству. В свои двадцать два года еще не закончившая обучение в академии изящных искусств девушка уже успела побывать и модельером, завоевав второе место своей коллекцией нарядов на городском конкурсе, и художником по костюмам в местном театре, и немного – уличным художником, часами любуясь потоком человеческой толпы в поисках интересных типажей, после чего грянуло короткое увлечение архитектурой, и подсказавшее путь к, кажется, наконец обретенному после долгих поисков делу жизни – дизайну интерьеров. В любое свое занятие девушка вкладывала душу, так или иначе добиваясь определенных успехов,  и все это не говоря уже о многочисленных хобби вроде увлечения восточными единоборствами (Хай успела заслужить синий поясок на кимоно, но звучало это внушительнее, чем в действительности являлось: когда весишь не больше сорока пяти килограммов даже безупречное знание техники… впрочем, зачем о грустном?), подхваченной у одной подруги страсти к спортивным танцам, у другой – к фигурному катанию, и постоянному совершенствованию дизайнерского мастерства курсами вышивания, плетения бисером, кружевного искусства, резьбы по дереву, скульптуре… и много чему еще. Однако стоило покорить очередную вершину, как только дело становилось привычным, входило в русло повседневной жизни, душа принималась рваться на волю, требуя новых начинаний и новых свершений. Можно было, конечно, попытаться стать ну САМОЙ-САМОЙ в чем-то одном, но Хай Линдон была не тщеславна. Двумя относительно стабильными ее увлечениями стали дизайн – всегда позволяющий фантазии парить в облаках – и изучение внеземных форм жизни, вернее, поиск доказательств их существования, но последним ее увлек супруг, правда, еще в те времена, когда супругом не был, но Эрик разительно отличался от жены редким постоянством своего увлечения. Вот и Хае, легко «заражающейся» чужим азартом, приходилось хранить верность далеким звездам и гипотетическим зеленым человечкам на протяжении уже почти восьми лет. Вот и сейчас она возвращалась в родной город из отпуска, проведенного аж в далекой Сибири, где муж уже полгода курировал очередные раскопки в зоне падения тунгусского метеорита.
Астрономия была у Эрика увлечением наследственным, перенятым еще у дедушки. И младший научный сотрудник, по мнению многих, был, бесспорно талантлив, однако очень и очень немногие воспринимали всерьез его «безумные» идеи и, разумеется, финансировать изучения кругов на полях тоже никто не желал, приходилось справляться своими силами. К счастью, последнее время снова вошел в моду фэн-шуй и Хай Линдон оказалась весьма востребована как дизайнер интерьеров, получив некоторую известность не только в Хиттерфилде, но и за пределами родного городка, так что с финансовыми проблемами молодая семья не сталкивалась. Невольно подсказала им идею и лучшая подруга Хай – Ирма, несколько лет назад доводившая Эрика просьбами составить ей личный гороскоп. Примерно неделю тщетно пытавшись донести до девушки, что астрономия и астрология, которую он и за науку-то не считал, это две большие разницы, но Ирма отличалась редкостной упертостью, оттого вскоре Эрик сдался. О чем изрядно пожалел, когда вслед за Ирмой с подобной же просьбой начали обращаться сперва близкие знакомые, потом просто знакомые, потом знакомые знакомых… с тех пор прошло лет пять и Эрик по-прежнему не считал астрологию ни наукой, ни работой, однако составление гороскопов стало неожиданно простым и эффективным источником доходов, к которому время от времени все же прибегал. Наличие жены, по мнению многих «общих» клиентов непременно владевшей восточной магией – артистичная Хай вполне умела изобразить необходимый колорит – только повышало акции почти столь же популярного «звездочета», не терпевшего, с одной стороны, бессмысленные занятия отвлекающие от настоящего дела (к его негодованию многие разницы между первым и вторым не замечали), с другой – не желающего существовать за счет жены.
От размышлений Хай, как и всех пассажиров автобуса, отвлек резкий то ли вой, то ли скрежет. Прилипнув вместе с остальными - не до конца проснувшимися пассажирами к окну, девушка тихо обомлела. На небольшой площади перед автовокзалом расположились с десяток парней, наяривающих на различных инструментах состава этак для симфонического ансамбля, а стоящая спиной женская фигурка воодушевленно этим делом дирижировала, размахивая руками на манер ветряной мельницы.
Уже вываливаясь под завывания оркестра на онемевших за ночь ногах из автобуса, Хай запоздало припомнила свой телефонный разговор с лучшей подругой и оговорку Ирмы на прощанье: мол, буду встречать с оркестром.
Среди светил классической музыки, кстати, обнаружился один Имрмин бывший: симпатичный блондин (других Ирма не держала) богемно-интеллигентного вида - которого все девчонки знали по короткой кличке Джей. Хоть после их романа Ирма уже дважды успела сходить замуж, отношения с юным дарованием сохранились очень дружеские.
Фигурка тем временем обернулась и радостно завопила, не прекращая размахивать руками:
- Хай! Во! Все как обещала: цветы и оркестр... а где цветы?! Март! А ну слез с букета и подарил Хае!
Хрупкий юноша с одухотворенным лицом ботаника-акселерата при командном рявке вздрогнул, едва не выронив книгу с длинным названием, которую с упоением читал, сидя на бордюрчике, и смущенно сунул встречаемой слегка помятые розочки.
Хай Линдон приняла букет не сразу, поскольку ей потребовалось время, чтобы придти в себя. От Ирмы вполне можно было ожидать и встречи с оркестром в пять утра на автобусной станции - за долгие годы дружбы она отчебучивала и не такое, а техническую осуществимость очередной авантюре наверняка обеспечил аспирантящий в консерватории Джей. Нет, Хая была искренне до глубины мозга костей шокирована внешним видом подруги.
Ирма всегда была пухленькой. Чуточку излишне по требованиям современной моды, но в пределах допустимого. С точки зрения Хаи, которая сама весила чуть больше цыпленка и в свои двадцать два смотрелась чуть ли не пятнадцатилетним подростком не поймешь какого пола, Ирме это только добавляло шарма. Возможно, несколько лишних килограмм у нее действительно было... но сейчас, если глаза девушку не обманывали, то с их последней встречи подруга похудела ровно вдвое. Румянец, прежде стабильно украшавший ирмины щечки с озорными ямочками, сменился интересной могильной бледностью, под еще более огромными, чем раньше, болезненно запавшими глазами пролегли густые тени, наводящие на мысли о тяжелой стадии чахотки или дистрофии, а некогда беспорядочно-пышные каштановые кудряшки лежали жесткими, словно приклеенными завитками, обрамляя осунувшееся лицо, словно каска. Не меньше потрясал и наряд: короткое блестящее платье электрически-синего цвета, боа из синих и черных перьев, чулочки со стрелками и туфли на заоблачной высоты каблуках.
- Ты чего, уксус пьешь на голодный желудок?! - ошеломленно воскликнула Хай Линдон, едва обретя дар речи. - Платье шикарное, конечно, но выглядишь ты, словно из тебя три литра крови выпили!
- Да уж, - Ирма слегка помрачнела. - насосался один упырюга! Ты прости, что я в таком виде, мы только что с ребятами из ночного клуба, они там подрабатывают.
- А ты?
- А я вчера... ну, и сегодня праздновала поминки своей старой жизни и торжественное начало новой! Все, хватит! - Ирма сгребла подругу в объятья. - Привет, старушка! Как поездка?
- Ужасно!
Если зануда - это тот, кто на вопрос "как дела" начинает рассказывать о своих проблемах, то Хай была ужасающей занудой. По крайней мере, с лучшей подругой. Впрочем, Ирма отвечала тем же, рассказывая душераздирающие истории из жизни не только своей, но и многочисленных знакомых, две трети которых Хай Линдон и знать-то не знала.
- А как с зелеными человечками? Нашли?
- Угу. Когда с русскими геологами согласились посидеть полчаса, чайку попить. Сбылось из этого, правда, только одно - "попить"...
Ирма понимающе расхохоталась, и, сгребая подругу за тоненькие плечи, царственно кивнула сопровождающим. Несколько парнишек подхватили нехитрый багаж и поплелись следом за подругами. В арьергарде двинулся и оркестр, наигрывающий что-то лиричное. Автобусы в такое время еще не ходили, поэтому топать до родительского ресторанчика предстояло пешком. Ирма как раз уложилась, чтобы сообщить подруге все новости за время ее отсутствия.
- А что я тут пережила! Ты не представляешь, подруга, что я пережила! - на ходу вещала Ирма. - Прямо жизнь по фрагментам и сердце готово к вскрытию! Едва в могилу не вогнал, зараза! "То не ешь - это не ешь" так ведь и ноги протянуть недолго! Ну, у меня терпение и лопнуло: собрала вещички и свалила. Только вешалку на кровать положила с запиской "Размер 34 - вот думаю, то, что тебе понравится!" А то, тоже мне продюсер! Ни в одном фильме с ним так и не снялась, а реклама - это что, высокое искусство! Я ему актриса, а не модель! Вот и кранты второму браку!
Ирма, закончила обучение на профессиональную актрису, однако пока довольствовалась съемками в различной рекламе и ролями третьего плана в не слишком-то известных проектах, значит, в очередной раз разочаровалась не только в бывшем супруге, но и в стиле своей жизни, поэтому намерена резко изменить судьбу. Как и после первого развода три года назад, когда муж ушел от Ирмы, влюбившись в рок-певицу, навсегда разочаровав девушку не только в музыкантах, но и в музыке, хотя Ирма сама делала большие успехи как поп-певица и даже успела завоевать к восемнадцати годам некоторую популярность.
- Но, - доверительно понизив голос, Ирма заговорчески подмигнула. - претендент на освободившуюся вакансию давно на горизонте!
Хая автоматически покосилась на шагающего за ними Мартина, вежливо не проявляющего интереса к женской болтовне.
- Музыканты, продюсеры, богема - все это несерьезно, - продолжала вещать Ирма. - пора и за ум браться, настоящую семью заводить. Вот и Анечка говорит, что всю жизнь, как стрекоза, не пропляшешь! Родители-то меня со Стефаном и познакомили! Он новый папин напарник, только из полицейской академии!
Стало быть, кандидатура для следующего похода под венец – молодой полицейский, новый напарник ее отца и типичный «друг семьи». Теперь же Ирма решила, что сценическая карьера – сплошной блеск и мишура, поэтому намерена, наконец, создать по-настоящему крепкую семью с порядочным достойным человеком.
Поймав взгляд, Мартин с беспомощной, даже слегка виноватой улыбкой пожал плечами.
- В мужчине ведь что главное: надежность! - не замечая обмена взглядами между подругой и своим давним поклонником, вещала Ирма. – Так Анна всегда говорила: я ищу не то. Харизмы и красоты вполне хватает во мне самой, поэтому идеальный спутник жизни должен восполнять те качества, в которых я менее преуспела сама. Ты согласна?
Хай Линдон снова покосилась на Мартина, улыбающегося чуть более безмятежно, чтобы кто-то мог этой улыбке поверить. Школьному ухажеру ее лучшей подруги прожитые годы, пожалуй, пошли явно на пользу: в детстве Мартин представлял собой нечто тощее, блеклое, со смешно торчащими ушами – настоящий почти карикатурный образчик отличника-зубрилы. С возрастом он, конечно, стал более фактурным, хотя на фоне остальной «свиты» казался довольно худеньким – Ирма отдавала предпочтение атлетам. И, пожалуй, Мартин был бы довольно красивым, если бы не вечная рассеянность молодого ученого, из-за которой все его костюмы были словно бы слегка бегемотом пережеваны и со словом «мода» сталкивались только в словаре, волосы вечно торчали взъерошенной копной, всегда недостаточно длинные для стильного образа, но и недостаточно короткие для аккуратного, ботинки вечно оказывались не на той ноге – и хорошо, если они были одного цвета, не говоря уж о том, чтобы происходить из одной пары… Короче говоря, будучи довольно симпатичным на свой манер, поражающим воображение  красавчиком Март назваться не мог. Но уж если вздумала Ирма искать в мужчине надежность, то могла бы и обратить внимание на добросовестного пажа, преданно держащегося рядом с ней уже долгие годы. Впрочем, Хай была не из тех людей, кто лучше других знает, что для всех лучше. Это жизнь Ирмы и даже самая близкая подруга не может понимать ее, как свою.
- Так что в октябре у меня свадьба! – торжественно закончила рассуждения Ирма. – Очень хорошо, что ты вернулась: не хотелось бы заказывать платье у кого-то постороннего. Ты как сейчас, не очень загружена?
- Ты у меня всегда вне очереди! – заверила Хай. – На этот раз белое или красное?
- На этот раз: сине-голубое! Однообразно вечно следовать традиции. О, Хай! Я так рада! Всегда знала, что на тебя можно положиться! Ну, хватит обо мне. Знаешь, Март собирается нас бросить! – с показным возмущением девушка покосилась на пажа. – Защитил свою кандидатскую и теперь намерен перевестись в какой-то университет аж во Франции каким-то там научным сотрудником!
- Он это решил до или после твоего знакомства с Стефаном? – не подумав, уточнила Хай. Ирма и Мартин почти синхронно старательно отвели взгляды в разные стороны.
- Э… гм, не помню. Кстати, наша Тара тоже скоро защищается. Сплошные профессора кислых щей меня окружают! Так что она все еще в своем университете: в Хиттерфилд пока возвращаться не планирует. А жаль, собрались бы все вместе, отметили… все радостные известия последнего времени. Ты как? Так вот, Тарочка наша намерена до позеленения упорно грызть гранит науки, совсем забыв о лучших подругах, то есть нас! И на личном фронте у нее все так же глухо! Сколько лет прошло, как Найджел уехал? Переписка у них, похоже, окончательно заглохла, но никаких новых приятелей на примете у юного светила не водится.
- А Вилл что?
- Что. Живут, не кашляют. Мэтт в ветклинике все так же айболитствует, а ей недавно продолжение анимационного шедевра заказали.
Став достаточно известным дизайнером компьютерных игр рыжеволосая Хранительница Сердца Кондракара как-то в приступе сентиментальности о бурных событиях молодости решила создать видеоигру на основе ранних приключений Стражниц. Игра получилась весьма неплохая и получила широкое распространение, поэтому однажды к Вилл обратились с довольно заманчивым предложением создать по мотивам этой игры мультсериал... Все бы ничего, но дизайнером игр и просто программистом Вилл оказалась гораздо лучшим, чем автором сценария: хоть сериал и получил достаточно высокую популярность - вот даже, решили снимать продолжение - но в процессе написания истории пять подружек разругались едва не насмерть, а после премьеры Корнелия не разговаривала с Вилл почти месяц («Ах, не хотелось бы утомлять столь серьезного человека пустой болтовней о шмотках и только о шмотках»), смертельно оскорбленная своим экранным альтер-вариантом и - особенно, как она выразилась "любовной сказочкой с сопливым хеппи-эндом", возмутившим ее до глубины души! Правда, в последствии Вилл предстояло понять, насколько невинно и по-дружески Корнелия на нее дулась... как только в Хиттерфилд нагрянули гости из Меридиана...
Следовало предусмотреть, что Элион, всегда любившая мультики, непременно заинтересуется проектом, а вот каким образом сериал попал на глаза ФОБОСУ никто даже представить себе не мог, тем не менее, терпеливо досмотрев мультсериал до конца, оба отпрыска меридианской правящей династии с поразительным для вечных антагонистов единодушием отправились сообщить Вилл... кхем, свое честное мнение о ее сценаристских талантах. Вот уж никто не думал, что люди из приличной королевской семьи могут знать столько выразительных слов!
- Но и этим дело не закончилось, - заговорчески улыбнулась Ирма.  Оказалось, что, стоило Вилл приступить к сценарию обещанного продолжения, на пороге их с Мэттом дома материализовалась Нерисса - то есть, как ее теперь все знали - Маргарет и не терпящим возражений тоном уведомила Вилл, что отныне является ее соавтором: работа стала гораздо более нервной, однако, кажется, сюжету пошла на пользы - хотя события и были перевраны в гораздо еще большей степени, Нерисса оказалась талантливее Вилл в создании ярких характеров, собственно, себя-то любимую она и превратила в самый харизматичный персонаж сериала. К тому времени, как Фобос и Элион явились высказать Вилл "за все хорошее" в первом сезоне, работа над вторым уже подходила к концу - оставалось закончить всего несколько серий. Каким-то образом выцарапав у Нериссы черновики, князь неожиданно заинтересовался и заявил, что тоже не против поучаствовать в работе "над всем этим бредом"... По правде говоря, Вилл за голову схватилась, не смотря на клятвенное заверение Фобоса, что закон жанра будет соблюден и светлые силы одержат традиционную победу.
"Потом все исправлю..." - обреченно решила Вилл и практически самоустранилась от работы над сценарием, предоставив Фобосу и Нериссе, тихо переругиваясь, сочинять историю дальше... Две серии у них вышли и вышли, следовало признать, классно, только пришлось еще раз напомнить князю, что клише жанра придется-таки соблюсти. На третьей серии его сочинения дело слегка забуксовало, а потом началось и вовсе невероятное: Фобос умудрился рассориться из-за какого-то спорного сюжетного хода аж с Седриком (без которого, разумеется, не обошлось)! Нет, случалось и такое, что змеелюд осмеливался спорить с начальством, но чтобы откровенно на оное начальство орать... Да орать на кого бы то ни было настолько не похоже на Седрика, что Стражницы всерьез задумались, не сошел ли мир с ума! В процессе обсуждения серии змеелюд трижды писал заявление об увольнении по собственному желанию, а князь четырежды - один раз по ошибке - рвал оное в клочья. Причем из-за чего сыр-бор даже Нерисса не могла понять, пока не "обнародовалось" ЧТО они там написали (причем обнародовалось тайком от Фобоса, который терпеть не мог замечаний по ходу работы - Нерисса попросту свистнула у него исписанные жутким почерком черновики и Стражницы - две бывших и пять действующих - полночи потратили разбирая каракули). Наутро уже сама Вилл самозабвенно орала на князя:
- Вы что, детский мультфильм с "Анакондой-3: для тех, кому еще не надоело" перепутали?!
Фобос непонимающе развел руками:
- Мне показалось, это забавно. Вот и лорду не понравилось... Куда он, кстати, подевался?
- Сбежал, - охотно наябедничала Нерисса, которую всяческие скандалы приводили просто в великолепное расположение духа. - жаловаться маленькой королеве на тему, какой благодарности можно дождаться всего-то лишь за преданную службу. Кстати, он с тобой больше не разговаривает, мон принс!
- Его обид на неделю обычно не хватает, - отмахнулся Фобос. - к тому же насчет Миранды - это была идея Элион.
- Мне почему-то кажется, что скорее наблюдение Эли, чем идея, - почему-то глядя в потолок со странной значимостью в голосе произнесла Нерисса.
- В смысле?
Черноволосая волшебница как-то странно на него покосилась.
- Знаешь, мон принс... в некоторых аспектах иногда кажешься еще наивнее своей сестры...
Забегая вперед - князь на этот раз ошибся, змеелюд установил свой личный рекорд и дулся на господина ровно десять дней. К сценарию Фобос слегка охладел, вручив Вилл и Нериссе самую кульминацию и предоставив самим додумывать хеппи-энд, поскольку, по собственным словам, терпеть не мог штампы и стереотипы. Бывшая и нынешняя Хранительницы и придумали. Хеппи-энд. Причем каждая свой и кардинально различные в том вопросе, для кого именно энтот "энд" должен быть "хэппи" - немного охрипнув вследствие обмена мнениями, Вилл и Нерисса решили включить в последнюю серию оба варианта - бывшая Хранительница, поскандалив чисто для тонуса, согласилась, что ее концовка вряд ли понравится редакторам и согласилась на "двоякую трактовку". Правда, каждая так и осталась при своем мнении относительно того, какой конец был иллюзией, а какой - реальностью.
- А еще Мэтт, закончивший учебу на ветеринара, пытается выбить финансирование для того, чтобы открыть в Хиттерфилде свою собственную ветклинику, возможно, на это и пойдут гонорары Вилл за игры и сериал – так что не одной тебе вечно финансировать авантюрные проекты любимого муженька.
- Перестань! Настоящее признание не завоюешь сразу: мир еще о нем услышит!
- А особого веселья в жизнь Вилл добавляют два младших братика. Зато Вилл больше не язвит, называя себя единственным нормальным человеком, которого окружают помешанные различной степени буйности!
Хай Линдон пожала плечами. Теперь она осталась в пятерке единственной, у кого не было родных братьев и сестер, и скептически выслушивала от подруг «страшилки» на тему, что страшеннее ближних родственников зверя нет. Элион еще можно понять, хотя как раз она-то меньше всего жаловалась на обретенного братца, отличающегося морально-депрессивным психозом, паронаидальным (по словам отучившейся на психолога Тары) типом личности и некоторыми замашками Черного властелина. Впрочем, даже с таким родственником у Элион в конце концов получилось сравнительно мирно ужиться. Корнелия и Ирма  разрешили проблему «мелюзги» просто переехав из родительских домов. То есть, Вилл, конечно, тоже давно уже жила отдельно от матери и отчима, но шестилетние двойняшки Дан и Тим, из-за стремительного развития карьеры Сьюзан частенько подбрасывались работающей на дому старшей сестре.
- И все?
Ирма в ответ выдала улыбку, достойную чеширского кота.
- Ну, как бы тебе сказать. Обо всех, кроме Ее Совершенства госпожи Корнелии Хэйл мы уже посплетничали! Сладкое же положено оставлять напоследок!
Не так давно отучившуюся на социолога миссис Хэйл  (три года назад Корнелия вышла замуж за Питера Кука, но фамилию решила оставить свою) стареющая Кадма сделала совладелицей «Восходящей Звезды», по их соглашению, Корнелия унаследует ее дело и состояние, и теперь девушка активно включалась в управление корпорацией. Даже без учета покровительства Кадмы, карьерный взлет Корнелии был достоин ракетного старта. Еще во время учебы девушка отличалась деловой сверхактивностью и намеревалась не просто получить корпорацию в наследство, а по-настоящему продолжить дело Кадмы и ее уже умершей подруги и совладелицы Хэлен.
- Только она могла так себя загнать, - Ирма вздохнула. – вечно все пытается на двести процентов выполнить. Кадма чуть ли не в приказном порядке отправила ее отдыхать. Заявила, что о том свете пока не помышляет и незачем наследнице столь рьяно перехватывать все рычаги управления. Да и Питер в кои-то веки проявил настойчивость.
Питер Кук был из тех практически идеальных мужчин, что самоутверждаются вне дома: в его случае, за счет спортивной карьеры, требующей не меньшей самоотдачи – а оттого никогда не интересующихся вопросом, кто же, собственно, в их доме хозяин. Учитывая характер самой Корнелии – очень спокойный, уравновешенный и благосклонный… до тех пор, пока никто не пытается ей перечить! – такое качество было немаловажным для сохранения «погоды в доме».
- Так что скоро они переезжают в загородный домик на какое-то время.
- И Корнелия согласилась?
- После того, как она хлопнулась в обморок на собрании… устраивала очередной разнос какому-то злополучному подчиненному, все как обычно, вскочила, тресь ладонью по столу и… прилегла отдохнуть. Представляю, как все переполошились. Врач и огорошил: физическое истощение, нервное истощение, ну и…
Хай Лин обеспокоено покосилась на подругу. Она уже и не помнила, когда кто-нибудь из них болел в последний раз: связь с Сердцем Кондракара поддерживала их жизненную силу на более высоком уровне, чем у большинства людей, это проявлялось даже в физической форме и даже тогда, когда девушки подолгу не прибегали к своей Силе. Последнее время выдалось сравнительно тихим и мирным. Или все-таки из-за этого поддержка и начала ослабевать?
- С ней ведь все в порядке?
- Вполне, - кажется, Ирма замешкалась, подбирая слова. На нее это было мало похоже. Задумчиво ущипнув себя за ухо, подруга шикнула на Мартина, чтобы не смел подслушивать «бабьи разговоры» и снова понизив голос, сообщила. – она меня убьет, но ладно. Дело, конечно, не в этом…
- Тебе что, нравится меня пугать?
- Да ничего страшного. Просто, ты же знаешь нашу Корнелию, особенно ее реакцию на все, что не вписывается в ее жизненные планы…
- Ирма!
- Ребенок у нее будет. Насколько я поняла, она была в шоке…

Лили
- Девочки, к вам можно? – Лилиан осторожно поскреблась в комнату сестры.
О чем-то шушукающиеся Корнелия с подружками разом смолкли, стоило ей просунуть курносый носик в щелку между дверью и косяком.
- Лили, с твоей стороны не слишком вежливо бросать гостей, - наставительно заметила Корнелия. Кажется, сестра была все еще в обиде после случая на ее собственном дне Рождения весной, когда буквально накануне праздника выяснилось, причем абсолютно случайно, что Лили  (тогда еще не успевшая заработать перелом) купила себе в точности такое же платье, как было припасено у Корнелии. Доказывать, что знать не знала и случайно увидела понравившийся наряд в витрине младшая Хэйл даже и не пыталась, представив, каким детским лепетом это прозвучит. Корнелия вроде как в шутку пообещала как-нибудь постричься налысо только чтобы убедиться, что Лили и в этом непременно собезьянничает, сама настояла на том, чтобы платье одела сестренка, явившись на праздник в подчеркнуто-простых джинсах-стрейч и топе (надо сказать, она и так смотрелась лучше всех на вечеринке), но, кажется, просто решила избежать ссоры, а на самом деле расстроилась. Ни для кого не секретом было, что Корнелия, в школе имевшая особенный успех из-за своей классической красоты, повзрослев, пришла к выводу, что такая «барбяшная» внешность – пресная, без изюминки, и очень старалась это исправить собственным неповторимым стилем. А какой же он неповторимый, если – повторяют. Хоть и коряво…
- Я…
Все-таки ввалившись в комнату сестры, Лилиан уселась на ковер, почти уронив подарок, и страдальчески вздохнула.
- Вау! – Хай Линдон подхватила коробку. – Эта кукла… просто потрясающе! Я хотела купить такую, когда получила последний гонорар за дизайн гостиной в футуристическом стиле… вот только… а, не важно! Как здорово, девчонки, посмотрите!
Остальные, переглянувшись, заулыбались.
- Хорошо, что некоторые из нас сами в душе так и остаются детьми! – провозгласила Ирма. – Кто же подарил тебе такую?
- Я думала, ты в курсе, - девочка удивленно подняла голову. – Крис.
- ЧТО?!
- Мне, наверное, нужен Ваш совет. Хотя не знаю. Все так… может, хоть что-то в голове на место встанет!
- Скорее уж окончательно запутается! – фыркнула, очнувшись от удивления, Ирма. – стало быть, КрЫсь тебе пытался в любви признаться! Я-то все думала, чего он сегодня какой-то не такой: прям деловая колбаса, которой время пришло колбаситься! И про подарок ни мне, ни маме ни гу-гу! Так, Лилька, садись и выкладывай все тете Ирме! Что ты ему сказала?
- Что должна подумать и все такое…
- Эт правильно, одобряю. Никогда нельзя сразу отвечать, иначе парни избаловываются и садятся на шею. Вот мой первый, к примеру…
Вилл, обернувшись, весьма некорректно заткнула Ирме рот, а на попытку цапнуть за ладонь, не больно, но, наверное, очень обидно щелкнула по носу.
- Не в этом дело, - Лилиан мотнула головой. – Я… я не уверена.
- Это еще почему?
- Да, мне тоже казалось, вы с Крисом всегда отлично ладили.
- Кроме того, не ты ли говорила, что он симпатичный?
- Говорила… симпатичный… ладили… ну, он же ДРУГ понимаете. Я никогда даже и не думала о нем как-то иначе, чем о друге.
- Вы оба выросли, - резонно заметила Ирма. – самое время подумать. И вообще, чтобы точно знать, подходит тебе кто-то или что-то или же нет – надо сперва попробовать. Почему бы тебе не попытаться погулять с ним, может, что из этого и получится, а может нет – но ведь ни к чему и не обязывающее.
- То-то ты третий раз под венец собираешься! – пихнула подругу  локтем в бок Хай Линдон. – Метод проб и ошибок.
- Так встретила же я таким образом свою судьбу! Или следовало все эти годы жить в монастыре?
- По-моему, - Хай пожала плечами. – настоящую судьбу встретишь и без экспериментов, просто когда время придет. И поймешь, что это – Судьба – так или иначе.
- Согласна! – кивнула Вилл. – Когда встречаешь своего духовного супруга, сразу как молния озаряет «ОН – тот самый»…
- Глупости вы все несете! – неожиданно резко оборвала оживленное щебетание подруг Корнелия. – Лилька, не слушай, что они тут болтают, и запомни одно: свою судьбу человек не встречает по случайности и не ищет, пробуя «на вкус» все подряд, а создает своими руками. Как дом по кирпичику. Если ты сама захочешь, чтобы парень был твоей судьбой, он ею станет. Если нет – то и суда нет. Только даже и не вздумай надеяться, что счастье само на тебя с неба рухнет, обвязанное подарочными ленточками. Все будет зависить от твоих собственных желаний, умений и усилий. А на небе – откуда взяться частью: только миражи да облачные замки.
- В какой-то мере, - Хай Линдон улыбнулась. – мечта – это и есть счастье.
- И вообще, ты рассуждаешь в духе общеизвестного чемодана про журавля в небе и синицу в руках, - немного обиженно заметила Лилиан. – как такие вещи может говорить жена самого потрясающего мужчины в Хиттерфилде, просто ушам не верится.
Корнелия растерялась. Ее подруги как-то странно переглянулись, насколько знала Лили, ТАК переглядываются люди, связанные какими-то секретами, в присутствии «непосвященного». Впрочем, слова Лили не должны были их удивить, Питера, помимо спортивных успехов отличавшегося красивой внешностью, охотно печатали на обложках журналов, подстегивая их приобретать не только людей, интересующихся спортом, но и девушек, больше заинтересованных спортсменами. Пока только в их «небольшом пруду», но Питер был знаменитостью. Впрочем, Корнелия с ее успехами в фигурном катании, оказывалась на тех же обложках не реже, и поклонников у нее было не меньше. Лили даже затруднялась точно сказать, кем восхищается больше.
- Это только подтверждает мои слова, - наконец произнесла Корнелия. – мои отношения с Питером – такие, как я сама их построила. А… в общем, не важно!
- Видимо, не всегда и все получается держать под контролем, - тихо возразила Вилл. – раз сегодня ты вынуждена была с ним поссориться!
- Вы поссорились?! – Лили едва не подскочила на метр из позиции сидя. – С Питером? Как это?!
- Вилл прекрати, - Корнелия зло сверкнула глазами. – я не перечисляю при широкой аудитории все те недоразумения, что вы с Мэттом успели отчебучить за годы семейной жизни!
- Вообще-то не перед широкой аудиторией, а перед твоей сестрой.
- Может, мне обсудить твою семейную жизнь с Тяпой и Ляпой?
Рыжеволосая девушка устало вздохнула и пробурчала извинение. Как и следовало ожидать, Лили от таких противоречивых советов запуталась в своих мыслях окончательно, поэтому тоже сбивчиво извинившись, выскользнула из комнаты. Мама расставляла в великолепном торте – втором подарке от семейства Лер – свечки. Как на каком-то детсадовском празднике, честное слово! Ну когда на ее дни Рождения можно будет устраивать настоящие вечеринки – как у Корнелии?
- Покарауль пока это сокровище, я пригоню гостей и принесу фотоаппарат, -закончив зажигать крохотные капельки огня, окружившие торт дрожащим теплым нимбом, словно закат над сказочным дворцом, сказала Элизабет. - А почему Кристофер ушел так рано?
- Крис ушел?
«И все-таки я его обидела…»
Мама уже вышла из комнаты, а Лилиан печально наблюдала за пламенем свечей. Торт и правда хорош – прямо какой-то облачный замок… из тех, что терпеть не может Корнелия. Ей хорошо: хорошо быть такой сильной и самостоятельной натурой, которая не боится сама во всем строить свою судьбу, брать на себя ответственность. Вообще компания ее подруг… необыкновенные. Каждая на свой манер, но еще в детстве они казались Лили крайне незаурядными натурами и яркими личностями. И все же Корнелия превосходит остальных.
«Если бы я могла стать такой же… необыкновенной и особенной, как она…» - рассеянно подумала девочка и, неожиданно для самой себя, резко задула свечи праздничного торта. Фантастический замок утонул в тени.

Корнелия
Одно Корнелия в какой-то момент жизни осознала точно и навсегда – нет смысла бежать от своих страхов. Бесконечно закрывая глаза на проблему,  отрицая, вечно откладывая что-то на неопределенное «потом» сильно рискуешь столкнуться со всем этим в самый неподходящий момент. Из-за этого она твердо решила научиться плавать. И даже пыталась приобщиться к увлечению Питера серфингом – особо ее это не увлекло, но хотя бы убедилась, что сердце уже не останавливается каждый раз, когда вместо твердой почвы под ногами оказываются капризные океанские волны. Волны вообще… коварны. Как и любое течение воды, мягко и нежно увлекающее куда-то так, что чувствуешь себя совершенно беспомощной. Странное чувство, в какой-то мере даже приятное – для тех, кто умеет, так сказать расслабиться и получить удовольствие, но Корнелии от этого становилось жутковато. Приступы, с одним из которых она умудрилась свалиться недавно на совещании, напоминали такие волны: ни боли, ни дурноты, никаких неприятных ощущений, просто чувство, как ласковые волны уносят все дальше и дальше… или глубже. «Головокружение» было явно неподходящим словом, ничего не кружилось, сознание именно «плыло». Осознавало это и, конечно, ничего не могло поделать. Вообще-то ничего страшного в нем не было – Корнелии требовалось только посидеть минут пять с закрытыми глазами, чтобы все проходило само по себе. Но разве объяснишь такое окружающим?
- Корнелия.
- М-м?
Питер привычно заключил ее в объятья, бережно положив голову жены себе на плечо. Вообще-то Корнелия обладала довольно высоким для девушки ростом – на каблуках она была выше большинства знакомых мужчин – однако рядом с Питером – с его-то ростом «слегка за два метра» и атлетичным сложением прекрасного спортсмена -  все равно казалась миниатюрной, как куколка. Это в какой-то мере раздражало (обладая безукоризненно-правильным личиком, голубыми глазами и белокурыми волосами слово «куколка» начинаешь считать самым страшным оскорблением). Отчасти поэтому и недолюбливала, когда он сажает ее к себе на колени, словно маленького ребенка. К счастью, у Питера хватало ума так поступать только когда они были наедине – и то не слишком часто.
- Все в порядке?
- Вполне, - в меру раздраженно откликнулась Корнелия, не открывая глаз. Наверное, как и в случае с волнами, больше всего раздражало то, что какой-то ее части, в самой глубине души – это НРАВИЛОСЬ. Рядом с Питером всегда было очень спокойно и уютно. А еще его руки всегда были теплыми. У самой Корнелии кожа, особенно – пальцы – почему-то становились ледяными даже когда ей и не холодно совсем. Питеру нравилось согревать ее ладони в своих, держа, словно маленькую птичку… Ч-черт!
- И почему ты это спрашиваешь? Я что, не могу вздремнуть минут пять так, чтобы это не стало причиной переполоха?
- Просто обычно ты не ложишься вздремнуть на полу посреди гостиной.
- Я уронила телефон, - Корнелия кивнула на маленький стильный мобильник, валяющийся рядом с одной из ножек дивана. – голову слегка повело, вот я и положила руки и голову на диван, это всегда быстро проходит…
- Так я и думал, что это с тобой не впервые. И ты ведь продолжала бы делать вид, что все в порядке, если бы не «повело» при всех на совещании. А если бы такое случилось на улице… во время перехода проезжей части?! Ну и кто же из нас абсолютно безголовая личность, а? Никакой экстремальный спорт близко не стоял с твоим образом жизни.
- Просто я немного уставала в последнее время. Ну, я думала, что в этом все дело.
- «Немного уставала», это в переводе с твоего языка на общечеловеческий «с ног – в буквальном смысле – валилась»?  Знаешь… это, конечно, фальшиво выглядит, когда женщины намеренно изображают слабость, но порой чертовски льстит мужскому самолюбию. Ведь ни к чему постоянно демонстративно подчеркивать и то, что ты все прекрасно можешь сама и при случае не хуже прожила бы и без меня.
- Ты уже начинаешь рассуждать, как все мужчины! – раздраженно бросила Корнелия и попыталась высвободиться из объятий. До сих пор ей казалось, что Питер в спорте вымещает потребность что-то себе доказать и избавиться от комплексов, без нужды тащить это в их отношения. И вот – все течет, все меняется. Теперь все подряд будут ее отчитывать: сперва Кадма, потом этот умник Гиппократ – это еще ладно, но когда ту же пластинку заводит Питер и подруги… Или это она сама последнее время чересчур истерично стала на все реагировать. Не хватало только стать психованной, как все эти…
- Прости меня, - муж покорно разжал объятья. – я просто… наверное, испугался…
«Я тоже…»
- Когда женщина не права, мужчине стоит встать на колени и попросить у нее прощения, - она невесело усмехнулась. – что-то в этом есть… от снисходительности, что ли? Тебе совершенно необязательно всегда и во всем со мной соглашаться. Согласен?
- Э-э, пожалуй, - как-то слегка запутавшись в ее логике, неуверенно кивнул Питер.
- У отца научился такой простой житейской мудрости?
- Вряд ли. Мама, похоже, по определению не бывает не права! – сказано это было вроде как шутливым тоном, но тень, пробежавшая по лицу Питера в этот момент, заставила Корнелию ободряюще сжать его пальцы (ладонь просто в руку ей не помещалась) и улыбнуться:
- Нам с тобой вынесли очередной приговор суда, верно?
- Хватит об этом.
- Если честно, я восхищаюсь Терезой. Саму постоянно обвиняют в том, что я лучше всех знаю, что и как для всех лучше… Ты, кажется, расстроился. Что она сказала?
- Не будем об этом, - повторил Питер, мотнув головой. – а я сам виноват, следовало знать, на что именно в двадцать шесть годочков не следует бегать жаловаться мамочке! Знаешь… и все-таки ты меня прости. Чувствую себя таким же, как мама, когда решаю за других или пытаюсь лезть в душу. То есть, конечно, я стараюсь этого не делать, но иногда выходит само собой.
- Должно быть, в этом что-то есть, - снова положив голову ему на плечо и закрыв глаза, пробормотала Корнелия. – чужую правоту – мне, по крайней мере – простить куда труднее, чем неправоту. Что-то есть в том, чтобы извиняться именно за то, что абсолютно прав.
Загородный домик, где им предстояло поселиться на время ее вынужденного безделья, Корнелии категорически не понравился. Во-первых, она заурядно не любила жить за городом, не смотря на то, что гороскопы и прочая чушь упорно шили ей любовь к природе, доходящую до проживания чуть ли не в лесу, но Корнелия это игнорировала, и больше всего любила города. Крупные мегаполисы, в которых часто бывала в туристических или командировочных целях, или такие, как родной Хиттерфилд. Трудно было представить жизнь в здешнем «сонном царстве»! Мхом покрыться недолго… Отчасти поэтому Корнелия и промолчала, сочтя, что – что этот дом, что какой-нибудь еще – роли особой не играет. Во-вторых, все же сам дом… довольно стандартный особнячок за белым заборчиком, в котором хорошо смотрятся счастливые семейки с тройкой-четверкой ребятишек. Сама по себе мысль… жутковатая. Корнелия и одного-то ребенка пока с трудом себе представляла, кажется, так и не успев до конца осознать.
«Когда мне говорят: смотри – там счастье, я смотрю и вижу тюрьму» - вспомнилась фраза то ли из давно прочитанной и успевшей позабыться книги, то ли из Интернета.
Сколько бы пути ни было пройдено, остановиться хоть ненадолго – значит начинать потом все практически заново. Если вообще начинать. А ведь можно и навсегда сойти с дистанции в том же фигурном катании… рано или поздно в спорте стоит испытать себя на стезе тренера, перестав карабкаться на вершины самостоятельно, но… все же хотелось бы, чтобы лучше поздно, чем рано.
- И снова ты грустишь, - тихо и слегка обиженно заметил Питер, щекотнув ухо теплым дыханием. – не заставляй меня думать, что я порчу тебе жизнь.
- О чем ты? – почти испуганно уточнила Корнелия, резко обернувшись, но муж отвел взгляд.
- Я раскидаю вещи, которые мы привезли сегодня, - уклончиво сообщил он. – а ты пока отдыхай.
- Можно подумать, наотдыхаться я тут не успею!
Устроившись поудобнее в кресле, Корнелия отбросила назад голову и постаралась выбросить из мыслей все лишнее. Ей предстоит провести в этом домике за белой танкеткой ближайшие полгода и, чем голову себе не забивай, тут уж ничего не изменишь. Ничего существенного, по крайней мере: этот дом или какой-нибудь еще – разве это имеет какое-либо значение.
«Неужели со мной действительно что-то не так… И Питер… в очередной раз мне кажется, что все это… нечестно… Быть может, не зря Тереза чувствует ко мне антипатию… Быть может, я действительно рассуждала бы иначе, если бы по-настоящему любила?»
Подставив лицо мягким лучам осеннего солнца, Корнелия закрыла глаза, подумав, что совсем не плохо было бы научиться впадать в спячку до весны – кажется, это сейчас устраивало бы всех в наибольшей степени.
Раннюю весну легко спутать с поздней осенью или даже зимой. Легко спутать, но Корнелия никогда этого не делала: слишком уж явным для нее, особенно чутко слышащей землю, было  пробуждение и возрождение природы весной. Даже весной ранней, когда еще недалеко ушли холода и внешне все кажется неизменным. Наверное, именно сейчас за гранью видимого глазам все было особенно ярко. Потому что даже атомный взрыв не обладает той колоссальной внутренней силой, что зарождающаяся жизнь в готовой проклюнуться из зернышка травинке или набухшей почке. Это внушало трепет… и, наверное, в какой-то степени даже пугало.
- Опять ты сидишь на холоде, - услышала Корнелия негромкий укор прежде, чем получить нежный поцелуй в лоб.
- Я слушаю природу, - отстраненно откликнулась она. – как приходит весна.
- Весна пока еще только собирается приходить, - муж приобнял ее за плечи. – и на свежем воздухе все еще очень холодно, не стоит сидеть тут подолгу. К тому же скоро ужин.
- Ох, не говори мне  ничего о еде! – приоткрыв глаза, Корнелия мрачновато уставилась перед собой. Дышащее свежестью весеннее небо казалось не голубым, а бледно-зеленым с розовыми росчерками зарева скорого заката, солнце –  плотное и по вечернему неяркое, хотя еще и не сменившее свой цвет сусального золота на багряный, тяжело катилось к горизонту. Еще не покрывшиеся листвой тонкие верхние ветки деревьев темными трещинками покрывали часть фантастического зеленоватого неба. Сейчас: полулежа на гибриде кресла и шезлонга – Корнелия, по крайней мере, не видела ненавистного белого заборчика. Хотя необходимость любоваться собственным животом, раздувшимся до столь пугающих размеров, что загораживал теперь почти всю нижнюю часть панорамы заднего двора и садика, не говоря уж о таких мелочах, как ее собственные ноги, тоже, мягко говоря, не радовала. – и так уже на дирижабль стала похожа.
- Опять за свое! – объятья стали крепче, муж, на которого она сейчас не смотрела, склонился к Корнелии, пощекотав щеку теплым дыханием. – В который раз повторяю: ты сейчас красива, как никогда. Или ты слову моему не веришь?
- Уверена, ты так говоришь, просто чтобы меня успокоить, - усмехнувшись, блондинка повернула голову, чтобы принять поцелуй… и ошарашено замерла. Вместо отчего-то ожидаемых кофейно-карих глаз на нее смотрели совершенно другие, неярко-зеленые. И слегка еще в чем-то мальчишески-простодушное лицо с упрямым подбородком уж точно не могло бы принадлежать Питеру. - Калеб… - едва услышав свой голос выдохнула она.
Молодой мужчина оскорблено насупился – обвинение во лжи для него было одним из самых страшных. Но Корнелии, похоже, готов был простить даже такое.
- Ну сколько можно капризничать? – тоном мягкой укоризны, словно женушка сама была маленьким ребенком, посетовал он, поглаживая ее шарообразный животик. – Ты ведь знаешь, как это важно для меня. В семьях Меридиана принято иметь много детей, особенно если родители могут себе такое позволить: это говорит не только о благополучии в доме, но и об искренности взаимных чувств супругов. А ты опять чем-то недовольна!
- Почему искренность и взаимность чувств, по-твоему, должны нуждаться в каких-то доказательствах, да еще для сторонних наблюдателей?!
- Какая же ты все-таки упрямая! Все женщины и девушки – даже королева Элион – только мечтают о таком счастье, как у нас с тобой. Этот малыш – уже пятый наш ребенок – и тем не менее каждый раз ты заводишь одну и ту же пластинку…
Корнелия искренне поразилась тому, что при этих его словах у нее не зашевелились волосы на голове, но Калеб не заметил ее настроения. Что, спрашивается, за жизнь она тут вела последние годы? Так и валялась в этом их загородном поместье недалеко от столицы, день ото дня раздувающимся пузиком кверху, с ненавистным чувством обладания огромной, но совершенно пассивной внутренней силы, словно внутри поселилось такое же мягко греющее круглое и тяжелое предзакатное солнце… Не вполне принадлежащей ей, как не принадлежит почве сила готового дать росток семечка, а оттого невозможной для того, чтобы применять по собственному усмотрению: только хранить и защищать.
  Какое-то время у нее просто начисто пропал дар речи, только когда муженек прекратил вещания и уязвлено уточнил, неужели она не счастлива, блондинка нашла в себе силы выдавить:
- Прости меня, - сказать Калебу все как есть, поделиться истинными чувствами, было просто невозможным. Он искренне не понимал ее, а правда непременно стала бы нешуточным ударом. Делать же Калебу больно Корнелия не хотела ни за что на свете. Да и чем ей поможет эта откровенность? Спровоцирует небольшой семейный скандальчик, после которого все равно придется извиняться? Уж лучше сделать это сразу. – я просто устала. Совершенно расклеилась, вот и срываюсь. Сил уже нет таскать такую тяжесть.
- Разве я стал бы на тебя сердиться? – Калеб довольно улыбнулся, еще крепче обнимая не столько Корнелию (как ей показалось), сколько ее живот. – Придется еще немного потерпеть, красавица моя. Знахарка ведь предупреждала, что, возможно, снова двойняшки… но ведь недолго осталось. Сам жду не дождусь, когда мы наконец сможем начать все с начала.
Корнелия открыла было рот, кажется, что-то собираясь возмущенно выпалить, но Калеб очень вовремя закрыл ей его поцелуем, заставив растерять все слова. В смятении и мешанине мыслей неподвижной и очевидной была только одна: трезвое понимание, что ради любимого человека Корнелия и дальше будет жить такой вот растительной жизнью, не смея рассказать о своих настоящих чувствах, чтобы не задеть его. Калеб не виноват, что у них оказалось разное представление о счастье: да и неудивительно это у выходцев из разных миров, разных семей, разных слоев общества – он тоже многим пожертвовал ради этой любви и вполне заслуживает, чтобы жена поступала так же. Потому что любовь все равно важнее привычек и представлений.
- Ну. Уж. НЕТ! – резко открыв глаза, Корнелия снова увидела над собой солнечное осеннее небо и пышные еще не успевшие поредеть кроны деревьев. – Присниться же такая чушь…
А ведь Калеб снова приснился ей… спустя очень много лет. Словно заныл перед непогодой застарелый шрам от давней раны, о которой, как казалось, успела напрочь забыть.
Поймав себя на том, что боится опустить глаза, все еще явственно чувствуя тяжесть и мягкое тепло даже после пробуждения, блондинка выругалась про себя, почти что усилием воли заставив себя посмотреть вниз. И едва не рассмеялась, увидев причину – свернувшегося пушистым комочком и безмятежно дрыхнущего котенка-подростка, похожего на белоснежное мохнатое облачко.
- И откуда же ты взялся?! Напугал меня до полусмерти, - с улыбкой сказала Корнелия. Зверек дернул во сне розоватым под легким белым пушком ухом в ее сторону. Блондинка огляделась, гадая, откуда он мог бы прибежать. Дома в коттеджном поселке располагались довольно далеко друг от друга: кусочек крыши соседей можно будет увидеть только поздней осенью или в начале зимы: когда уже облетят все листья в слегка запущенном саду, но еще не выпадет постоянного снега. Надо будет поинтересоваться, не сбежала ли малышка – почему-то у Корнелии сразу возникло чувство, что котенок – девочка – от кого-то из соседей. Выглядела кошечка весьма породистой и даже ухоженной. Если же нет – Корнелия давно хотела завести себе кошку. Когда она вместе с Питером поселилась в собственной квартире, кот Наполеон остался жить с родителями и сестрой – было решено, что переезд на новую жилплощадь чересчур его травмирует. Хотела завести, но что-то никак не могла найти времени этим заняться… Кажется, все были правы, обвинив ее в чрезмерном карьеризме.
- Зато теперь самое время завести кошку, фиалки в горшках и все такое прочее, - почесывая пушистую гостью за ушком, подумала вслух Корнелия.
- Кое-что становится яснее! – насмешливо заметил вышедший на крыльцо Питер, присаживаясь на корточки рядом с ее креслом. В густо-кофейных глазах поблескивали золотистые искорки. – Выходит ты, как истинная женщина своего века, боишься оказаться привязанной к дому и плите.
Он попытался поцеловать ее, но Корнелия легонько поймала его зубами за нос.
- Эй! За что?
- Этого тебе лучше бояться: если я встану к плите, тебе же ЭТО есть придется, - запуская ладони в его вьющиеся черные, как смоль, волосы, пригрозила она. Питер охотно изобразил испуг открывшейся перспективой. Посерьезнев, Корнелия негромко добавила. – наверное, я какая-то неправильная. Девушки должны рассуждать вот так, как Лили, превыше всего ставить любовь. А для женщин дом и семья должны быть главным в жизни. Но я все равно чувствую, что все это ну настолько НЕ МОЕ… и ничего невозможно с этим поделать.
- Ты всегда говорила, что тебе трудно с ходу принимать неожиданности. Чем большую роль они играют в судьбе, тем труднее, помнишь? – Питер взял ее лицо в ладони. – Однако пока ни одно неожиданное обстоятельство не заставило тебя свернуть с выбранного пути, насколько я знаю. Кажется, это вообще невозможно.
- Со мной должно быть очень тяжело.
- Наверное, такие, как ты, очень пугают мужчин с недостатком самооценки.
- Нам обоим невероятно повезло, что это – точно не про тебя! – Корнелия рассмеялась. – Наверное, только ты один и умеешь принимать меня такой, какая я на самом деле есть, правда…
- Я просто тебя люблю, - напомнил он и тут же посмотрел на жену с легким опасением, словно ожидая слов о том, как мало на самом деле порой оказывается просто любить. Но Корнелия улыбнулась.
- Ты замечательный, Питер.
Она не сказала «я тоже тебя люблю». Кажется, она этого ни разу вообще ему не говорила за все то время, пока они были вместе счастливы. Действительно счастливы… А Питер не настаивал. Наверное, это он тоже принял в ней таким, как есть.

Ирма
- Последнее время я только и делаю, что всех встречаю! – приобняв Тарани за плечи и с торжественном видом увлекая за собой в сторону стоянки такси, расположенной буквально в двух шагах от вокзала.
Осень постепенно вступала в свои права… не так уж много времени оставалось до очередного «юбилея» знакомства девчонок с Вилл и обретения волшебных способностей, совпадающего с традиционно волшебной ночью Хеллоуина. Увы, Ирме казалось, что последние несколько лет их команда стала не такой сплоченной, как в школьные годы. Ведь школьницам – даже совершенно разным по характеру и жизненным интересам, ничто не мешало быть практически неразлучными, а вот взрослых девушек течение жизни неизбежно влекло в разные стороны. В колледжах и университетах все учились в разных, по-разному решили строить свою дальнейшую жизнь… Они оставались подругами, но дружба эта больше не занимала, кажется, первого места в шкале жизненных ценностей. 
- Осталось только заключить  Джем и остальными долгосрочный договор на оркестровое сопровождение! Или там девочек из группы пригласить… они ведь так и не нашли себе новую вокалистку после моего ухода!
Еще в школе Ирма мечтала о карьере поп-певицы, однако, когда на группу юных энтузиасток, сформированную в колледже, не поспешила с неба сыпаться мировая слава и бешеные гонорары – слегка охладела к этому начинанию, сочтя своим истинным призванием актерское мастерство. Увы, как ни странно, обладавшая превосходными актерскими задатками в быту, на сцене ни школьного, ни студенческого театра девушка не сумела блеснуть в полной мере так, чтобы все ослепли, а на экран и вовсе угодила разве что в паре рекламных роликов, явно перетягивающих актерское мастерство в модельное. Все, хватит, пусть хобби остается хобби, а в жизни пора и за ум браться! У всех подруг жизнь устроена, одной ей, что ли, неприкаянной маяться?
Правда, в вопросе личной жизни гораздо «неустроеннее» могла бы показаться Тарани – только не с точки зрения самой мулатки, на подобные намеки заявляющей, что личная жизнь – это жизнь личности, то есть, интеллектуальный рост и нравственное самосовершенствование. На поиск «второй половинки» у юного светила науки просто не оставалось времени, а несколько довольно скоротечных студенческих влюбленностей так ни во что и не переросли.
- Психология, - при ставших не такими уж частыми общих сборищах морщила носик Ирма. – по книжкам людей не изучишь! Чтобы людей узнать – надо среди людей и жить.
Но как ни крути, а Тара среди своих исследований счастлива. Любой человек счастлив, когда занимает в жизни свое собственное место. Полагающуюся ему нишу. А где же ее, Ирмы, место – пока что оставалось загадкой… Именно в этом – а вовсе не отсутствии постоянного приятеля – заключалась вся эта болезненная неустроенность. Анна только с улыбкой отмахивается «какие твои годы»… и что теперь, до пенсии с завидной регулярностью менять мужей, профессии и прически?!
- Как-то ты слишком уж спешишь с этим замужеством? - осторожно заметила Тарани. – Тебе никогда не казалось, что из-за этого и возникают проблемы? Не лучше ли сперва узнать человека получше, а потом принимать решение? Как я понимаю, вы и познакомились недавно…
- Папа познакомил. Но не в этом дело…
Ирма помолчала. Наверное, с Тарани вполне можно было поговорить об этом. Авось, и пригодится для опыта пока не практиковавшего по-настоящему психолога.
- Вообще-то я детский психолог, - мягко напомнила мулатка. – кстати, в следующем году буду проходить практику в Шеффилдской школе – для дальнейших исследований мне потребуется больше педагогического опыта.
Ирма внутренне содрогнулась. Были, конечно, в школьной жизни и радостные моменты, однако отнюдь не настолько ностальгии вызывали воспоминания, чтобы по доброй воле возвращаться туда с какими бы то ни было целями! Среди кругов ада наверняка есть такой, в котором грешникам вечно четырнадцать и они вечно обречены толкаться в переполненных коридорах с неподъемными рюкзаками за спиной!
- Тогда можешь выслушать меня просто как подруга! По-крайней мере, так я буду уверена, что мне не выставят счет… Ты ведь слышала, Мартин уезжает во Францию. Так вот, я никому не рассказала, с чего это все началось! – печально вздохнув, Ирма собралась с мыслями.
Вернее, конечно, было бы сказать, с чего все началось для нее лично. Но на закате – ярко пламенеющем многочисленными скандалами закате – предыдущего своего брака за жизнью Мартина она не особенно-то следила. Ну не ошивался вокруг  тем же завидным постоянством, что и раньше… так вся эта учеба, аспирантура да ранние кандидатские тоже требуют времени и сил. А в один прекрасный вечер – или, скорее, ближе к ночи – все рухнуло окончательно! Как будто мало ей было Шона, с одинаковым восторгом относившегося буквально ко всем представительницам прекрасного пола – к Шону-то Ирма никаких особенных претензий не имела, расстались полюбовно: пошумели, конечно, но остались друзьями - да и вообще, ловеласы способствуют хорошему настроению. Только вот серьезных отношений с таким не построишь. Но Шон никогда не позволял себе критики в ее адрес, напротив, лучился неподдельным восхищением, словно солнышко, и сердится на него Ирма совершенно не умела. По крайней мере, дольше часа. Со вторым мужем повезло меньше: в тот достопамятный вечер на претензии, касательно слишком уж пристального его внимания к какой-то очередной модельке (таким знатоком до женского пола, как Шон, сей благоневерный, конечно, не был, но по роду деятельности постоянно был окружен разными модельками, певичками и актрисульками – однако, отношение к ним до того момента казалось исключительно деловым) вообще запальчиво заявил, что Ирма сама во всем и виновата. Не желает она, видите ли, соответствовать его представлениям об идеальной девушке! И это после того, как сие благородное стремление ее почти превратило в жертву какого-нибудь концлагеря: все знакомые с ужасом интересуются, не переболела ли она чем! Впрочем, на это у «упыря и кровопийцы» тоже нашелся ответ – заявив, что тощая корова – все равно не лань, муженек, в это же мгновение автоматически переведенный в категорию «бывший», демонстративно хлопнул дверью. В ту же ночь Ирма навсегда покинула его жилище, оставив на память вполне соответствующую строгим запросам вешалку.
На этом бы и поставить точку, но о том, КУДА идти посреди ночи, кипящая от гнева Ирма заранее не подумала – только уже сидя на чемоданах посреди тихой приморской улочки, начала терзаться сомнениями. Хай Линдон, к которой на правах лучшей подруги можно было бы ввалиться в любое время дня и ночи, в городе отсутствовала, к Вилл или Корнелии с такими проблемами идти было как-то неловко, к родителям – тем более. Наверное, «верный паж» Мартин со школьных времен зарекомендовал себя своего рода палочкой-выручалочкой, когда писал за даму своего сердца доклады и оказывал посильную помощь с тестами и контрольными работами… как бы то ни было, к нему притащиться посреди ночи Ирме отчего-то совсем не казалось зазорным – для нее с детства непреложной истиной стало убеждение, что смешной очкарик будет рад ее видеть абсолютно всегда. Хотя даже к кому-нибудь из своих бывших приятелей… не говоря уж о том, что приятельские-то отношения при разрыве отношений романтических особенно не страдали – заявиться без звонка Ирме и в голову бы не пришло. Особенно к Шону, который, как известно, один не бывает!
О том, что Мартин тоже может быть не один, пришло в голову с изрядным запозданием, да и то – перед лицом неоспоримого факта, когда дверь Ирме открыла изящная блондиночка с очень короткой стрижкой.
- О, Ир’ен, - с легким, смягчающим согласные акцентом воскликнуло сие внезапное явление, заставив в голове оторопевшей девушки что-то со щелчком встать на свое место.
- Э-э… добрый вечер Мишель, - слегка смутившись, пробормотала Ирма. – не знала, что ты снова в Хиттерфилде.
- Решь’ила потратить отпуск с много-большь’е пользы для дела. А ты, Ир’ен, мало-мало позднее время, чтобы ходить в гости, - с ноткой недовольства пожурила француженка. Отчего-то смутившись еще сильнее, вопреки своей привычке, немногословно, Ирма поведала о сути проблемы и предполагаемых целях своего визита. Выглянувший в коридор Мартин ожидаемо продемонстрировал радость лицезрения ее изможденной диетами особы, так что Мишель, хоть и одарившая в связи с этим незваную гостью еще более недовольным взглядом, не решилась взывать к ее совести.
- И чь’ясто Ир’ен таким образом негде оказывается остановиться? – немного сухо осведомилась она. Мартин со своей обычной рассеянной улыбкой поправил вечно сползающие с длинноватого носа очки:
- Мишенька, я же тебе много раз говорил – мы с Ирмой просто друзья!
«В школе ты считал иначе!» - с неожиданной горечью подумала Ирма. Мартин никогда не был ей особенно нужен – как парня с тех же школьных лет его воспринимать было сложновато – однако в привычку вошло считать его «своим».  Что-то подкупающе-лестное было в его почти собачьей преданности… Март, сделай это, Март, сделай то, собери информацию, напиши реферат, помоги, принеси, отвези, подай… не хотелось, совершенно не хотелось этого лишаться – слишком удобно и слишком тешит самолюбие. До тех пор, пока вечно покорный «влюбленный болванчик» не открещивается твоими же собственными словами «мы просто друзья» от явно недовольной таким положением вещей красавицы.
- Хорошо, что ты заглянула, - в отличие от Мишель, такие жизненные мелочи, как время суток, Мартина мало беспокоили. – я как раз хотел с кем-нибудь посоветоваться, а ты всегда была самым близким для меня человеком…
Француженка что-то пробормотала себе под нос: не то, чтобы Ирма совсем уж не знала языка, тот же Мартин когда-то подтянул ее на вполне заслуженную «четверку» - но разобрать слов не получилось. Эмоциональный смысл, однако, был бы понятен и без перевода.
- В родном городе Мишель открывают новый научно-исследовательский центр. Именитых ученых туда, конечно, не заманишь, вот они и решили сосредоточиться на молодежи научных кругов, еще не успевших сделать себе имя – меня пригласили на физико-математическую кафедру.
- Но это же здорово! Побывать во Франции – когда еще такой случай представится! Корнелия как-то бывала в Париже…
- Турь’исты вечно считают, будто вся Франция состоит из исторь’ических достопрь’емечательностей и модных бутиков! – все еще пребывая в раздражении вставила Мишель. Мартин невесело улыбнулся.
- Речь идет не о туристической поездке – договор придется заключить, самое меньшее, на пять-семь лет, а там уж как карта ляжет… не знаю. Я пока еще ничего не решил. Говорят, в Хиттерфилде тоже собираются открывать Институт Инновационных Технологий, от информации Симультек, хотя, конечно, это еще весьма долгосрочная задумка… мне совсем не хотелось бы уезжать отсюда!
- Чь’естно говор’я, я в этом  сомневаюсь. Хь’иттерфилд – курортный городок, глухомань, ньикто не станет спонсь’ировать эту безумную идею! Давно говорила Марть’ину, что здесь не то место и не та публика, чтобы в полной м’ере оценить его таланты по достоинству, - Мишель послала оч-чень красноречивый взгляд в сторону припозднившейся гостьи. – чь’то же… пойдем, Ир’ен, сварим кофе.
Ирма здраво сомневалась, что Мишель вдруг понадобилась с сием славном занятии ее помощь, скорее, французская гостья собиралась сказать что-то подальше от ушей Мартина и Ирма, честно говоря, почти не сомневалась в том, что за разговор ее ждет.
- Надь’еюсь, Ир’ен, ты отдаешь себе отчет в том, что в действительности самым близким человеком для Марть’ина являюсь я, - без обидняков заметила Мишель, когда девушки оказались на кухне. – й’если ты действь’ительно его лучший друг и желаешь ему добра, ты же нье станешь отговаривать его от этой пой’ездки.
- У меня в мыслях не было, - честно возразила Ирма.
- Разумь’еется, Ир’ен, - колдующая над кофеваркой блондиночка с дозированным дружелюбием улыбнулась. – й’ я и не думала, что ты станешь повторь’ять рюсский злой-злой собака, лежащий на сене.
Совершенно не понявшая такого поворота беседы Ирма на всякий случай кивнула. Ей действительно и в голову не пришло бы отговаривать Мартина от «утечки за рубеж», но почему-то от слов француженки на душе стало совсем уж препаршиво…
Когда Ирма, как обычно, отвлекаясь на детали и нюансы, заканчивала рассказывать, такси уже свернуло на улицу, где располагался дом семейства Кук. Тарани слушала, не перебивая, только время от времени задумчиво барабанила пальцами по окну машины.
- Не совсем понимаю, какой совет тебе тут нужен, - честно призналась, наконец, мулатка. Ирма обреченно пожала плечами.
- Хоть просвети темноту, что за «рюсский злой-злой собака, лежащий на сене», - чересчур гротескно передразнив легкий акцент Мишель, усмехнулась она.
- Это поговорка. Вернее, даже, не поговорка, а небольшая басня. Собака лежала на сене и огрызалась на корову, когда та пыталась это сено есть, а корова и сказала что-то вроде «и сама не ест и другим не дает». Так говорят о человеке, не желающем уступать что-то, что ему самому при этом совершенно не нужно.
- Приятно для разнообразия, что с коровой на сей раз отождествили кого-то еще! – хмуро буркнула Ирма и замолчала.
- Тем не менее я не вижу абсолютно никакой связи между Мартином, Мишель, его отъездом в Париж и твоей попыткой броситься в очередной новый брак, как в омут с головой!
Ага, конечно! Почему бы не подождать, не присмотреться, не подумать… Таре-то легко так рассуждать, ее нисколько не пугает остаться одной! А как можно тянуть, когда даже Мартина тут готовы увести прямо из под носа – пусть ему хоть трижды ничего и не светило!
- Ладно, замяли. Не хочешь, не отвечай. Лучше скажи, что за дела тут у вас за дела с исчезновением детей творятся? Вы еще не проверяли, нет ли во всем этом какой-нибудь… потусторонней подоплеки? И Оракул, как всегда, молчит, пока каша не заварится по-серьезному?
- А я-то наивно полагала, что ты из-за моей свадьбы приехала! – слегка развеселившись, язвительно воскликнула Ирма.

Лилиан
  О своем новом спортивном начинании Лили предпочла благоразумно умолчать, не желая стать причиной очередного скандала. Да и начинание-то было… сомнительное. Кристофер сказал чистую правду – игрок в команду требовался исключительно запасной, оттого участие Лили и ограничилось тем, что ее представили команде и их менеджеру Марле, убедились, что худо-бедно стоять на коньках девочка все же способна, да сорока минутами отчаянной скуки во время предварительного матча на скамейке запасных. На тренировках ее присутствия не требовали, что, пожалуй, только радовало. Тиша – девочка классом старше Лилиан – довольно тощая и неуклюжая с тоненькими черными косичками, скобками на зубах и в старушечьих очках с проволочной оправой – кажется, за что-то ее невзлюбила. Наверное, в менеджеры хоккейной команды столь далекую от спорта личность привело робкое чувство к кому-нибудь из игроков, а присутствие в команде не лишенной миловидности блондиночки выставляло Тишу в еще более неприглядном свете.
- Питер за тобой заедет? – поинтересовалась девочка у сестры, когда оценка нарядов была окончательно завершена, план свадебного мероприятия обсужден до мельчайших деталей и подружки потихоньку начали расползаться из дома Хай Линдон. – Не подбросите меня до квартиры родителей?
- Дело в том, - Корнелия слегка замялась, почему-то отводя взгляд. – ну… я тоже собиралась переночевать у родителей сегодня. Чтобы завтра не тащиться опять из пригорода и… все такое прочее…
Лили с подозрением смерила Корнелию взглядом. Вот уж чего ее драгоценная сестрица никогда не умела, так это увиливать!
- Только не говори, что снова поссорилась с Питером!
- Говорить ничего подобного я вовсе и не собиралась! - отрезала Неля, еще более красноречиво отводя взгляд. Лилиан устало вздохнула. Корнелия и Питер с детства казались ей идеальной парой, а впоследствии и идеальной семьей, о том, что между ними могут быть какие-то ссоры, до недавнего времени девочка даже представить себе не могла. Да и не в характере ее сестренки таким вот образом самоустраняться под родительское крыло – напротив, когда Корнелия считает себя в чем-то правой, от нее отвязаться невозможно, пока не вколотит оппоненту эту свою правоту до полного признания того, что права ВСЕГДА, а когда не права – смотри пункт первый!
По лестнице сестры спускались молча, однако, шагнув вслед за Корнелией из подъезда в сохранивший еще почти летнее тепло октябрьский вечер, Лилиан не выдержала:
- Послушай, но ты же сама понимаешь, что ведешь себя глупо!
По правде говоря, больше всего она ожидала довольно резкого совета не совать свой нос в чужие дела, но молодая женщина только пожала плечами.
- Понимаю, в том-то и дело! Даже не знаю, что меня бесит больше: это осознание или то, что Питер находит это нормальным и даже естественным! Он, конечно, по жизни считает, что, когда женщина не права, нужно встать на колени и попросить у нее прощения, но это уже переходит все границы!
- А ты никогда не думала, что иначе с тобой просто не ужиться?
Корнелия молчала.
- На тебя просто невозможно угодить, знаешь! Во всем на свете найдешь тысячу изъянов! Будь ты суеверной, я бы решила, что ты боишься признать, что все хорошо, только чтобы не сглазить… Корнелия?
Кажется, сестра ее даже не слушала. Не смотря на довольно теплый вечер, молодая женщина зябко куталась в свободную накидку – последнее время Корнелия оставила, наконец, сплошь деловые костюмы и вернулась к своему когда-то любимому классическому стилю – в детстве она напоминала младшей сестре сказочную принцессу из-за этих элегантных, слегка старомодных нарядов. Легкий ветер бережно перебирал складки длинной летящей юбки и широкой накидки, словно играя морскими волнами.
- По-моему, ты меня не слушаешь! – досадливо заключила Лили.
- По-твоему, я придираюсь к Питеру? – тихо спросила Корнелия, отрешенно глядя в темнеющее небо. – Выискиваю у него недостатки, цепляюсь на пустом месте и все такое? Послушай… это не наезд и не начало спора, просто скажи, я не буду обижаться. Ты так считаешь?
- Я говорила не о Питере, а вообще… о жизни в целом, - неопределенно покрутив ладонью, возразила Лили. – почему ты решила, что я говорю о нем?
- Не знаю.
По правде говоря, родители тоже считали эти начавшиеся последнее время ссоры совершенно естественными и даже не удивлялись визитам старшей дочери. Лилиан порой их не понимала, но, как в очередной раз пришлось убедиться, общая черта старшего поколения – объяснять непонятное еще более непонятно. О том, как и из-за чего с таким человеком, как Питер, можно ссориться, девочка себе просто не представляла, но Неля, конечно, и не из тех, кто ищет легких путей. Вилл и Ирме иногда нужны были небольшие локальные скандалы просто так, для поднятия общего тонуса, но за Корнелией раньше подобного не замечалось.
Больше не предпринимая попыток расспрашивать сестру – вот ведь характер: ни ей, ни подругам, ни Питеру ни за что не признается, что же ее так гнетет – Лили провела за размышлениями весь ужин и, пожелав родителям и сестре спокойной ночи, переползла думать «за жизнь» в свою комнату. За мгновение до того, как включить свет, девочка ощутила, как ее кольнуло неприятное чувство, словно бы поежилась от внезапного холодка, но смутное беспокойство прошло так же быстро, как и возникло. Развитой интуицией никто в семействе Хейл похвастаться не мог – Лили всегда искренне поражалась тому, как, например, Кристофер, абсолютно ничего не выучив, умеет безошибочно угадывать правильный ответ в любом тесте, а сама уж либо знала что-то, либо не знала. В данный момент никаких причин для беспокойства в слегка захламленной комнате не наблюдалось, разве что очередной выговор мамы за беспорядок. Все было как обычно. На подоконнике пышно цвели, отчего-то ударившиеся в бурный рост, не взирая на слегка неподходящее время года, комнатные растения, со странным выражением на фарфоровом личике пристально наблюдала с тумбочки подаренная Кристофером кукла… уж не ее ли взгляд Лилиан почувствовала в темноте? Вряд ли, конечно… лица кукол, как и портреты, имеют обыкновение «оживать», только когда смотришь прямо на них.
Переодевшись, Лили снова погасила свет и села на кровати. Особого желания спать не было, но и выглядеть завтра на празднике у Ирмы как свеженький зомби только-только с алтаря некроманта, совершенно не хотелось – пришлось искать компромисс.
«Столь нелюбимое Нелей явление…» - лежать, когда сон не шел, оказалось все-таки чересчур скучно, поэтому девочка устроилась поудобнее, обхватив колени руками и положив на них голову. Глаза успели привыкнуть к полумраку, теперь Лили лениво скользила взглядом по стене, цветам, мебели, игрушкам… в детстве она часто представляла себе в переплетении ночных теней загадочный лес, населенный удивительными существами. Наверное, разросшиеся цветы, совершенно черные на фоне до странности светлого ночного неба в окне, тогда показались бы ей жуткой чащей, а кукла…
Обернувшись к тумбочке, на которой сидела фарфоровая красавица, Лилиан подумала, что снова чувствует на себе взгляд. И сейчас, в полумраке, этот взгляд определенно пугал. Девочка даже хотела, совсем как в детстве, оставить включенный ночник, но передумала. Сколько можно еще оставаться маленьким ребенком?
«Могу поспорить, Корнелия никогда темноты не боялась!»
Осторожно, чтобы не разбудить никого в квартире, Лили спустила босые ноги с кровати и, на цыпочках пробежав по ковру к тумбочке, пересадила куклу лицом к окну. Не хватало еще, чтобы эта навязчивая иллюзия пристального взгляда вообще не позволила заснуть! Так же бесшумно девочка вернулась в кровать и, нырнув под одеяло так, чтобы выглядывала только белокурая макушка, свернулась калачиком, старательно зажмурившись…
Минуты через три пришло печальное осознание факта, что чем тверже осознаешь необходимость выспаться, тем упорнее сон не желает идти! В очередной раз попытавшись устроиться поудобнее, Лили уставилась на причудливые узоры теней, украшающие стену напротив окна. Иногда дерево, растущее неподалеку от дома, слегка шевелило ветвями на легком ночном ветру, отчего тени приходили в движение и складывались в новые причудливые узоры.
Надо подумать о чем-нибудь другом. Например, как обещала, о предложении Кристофера стать его девушкой. Лилиан была совершенно уверена в своих чувствах к нему – чисто товарищеских, надо признаться – и могла бы вовсе не требовать себе «время на размышления», однако как признаться в этом так, чтобы не обидеть и, тем более, не поссориться? Терять лучшего друга по такой глупой причине совершенно не хотелось…
Тени на стене снова пришли в движение, стерев призрачные силуэты невиданных животных, которые Лилиан уже успела разглядеть, и составляя уже новую картину. 
«Но люди и должны помогать друг другу, когда есть такая возможность! Кадма и Корнелия этим занимаются в своем социальном фонде…»
Кроме того, сосредоточиться на решении чужих проблем – хороший способ на время забыть о своих собственных.
Тихо вздохнув,  Лилиан перевернулась на другой бок… и на мгновение окаменела, встретившись взглядом со стеклянными глазами куклы. По спине пробежал неприятный холодок. По-прежнему сидя на тумбочке боком, фарфоровая красавица повернула обрамленную локонами голову и, как ни в чем не бывало, продолжала пристально глазеть на девочку.
- Ты чего? – чувствуя себя довольно глупо, шепотом спросила Лили. Кукла, как и следовало логично предположить, не ответила. В комнате не было сквозняка, да и не настолько легко крутилась шея игрушки, чтобы повиноваться едва уловимому движению воздуха! Нервно передернув плечами, девочка на секунду решила вообще убрать куклу в коробку и запихнуть подальше: может, завтра ей и будет смешно вспоминать собственный страх перед бессмысленными хрустальными глазами, но сейчас этот взгляд невозможно было спокойно переносить – однако всего мгновение спустя поняла, что не заставит себя не то что прикоснуться к кукле, но и даже сделать шаг в ее сторону!
«Ну что плохого может делать какая-то фарфоровая красотка?» - зачем-то переползая в уголок кровати и крепко обняв подушку, спросила себя Лили.
Длинные ресницы чуть дрогнули, заставив девочку задержать дыхание. Не смотря на прежний полумрак в комнате, Лилиан легко могла разглядеть каждую ресничку в обрамлении хрустальных глаз. Кукла еще немного повернула голову, наверное, чтобы снова смотреть прямо в лицо отползшей чуть в сторону девочки. Гладкое чуть пухленькое фарфоровое личико казалось в игре светотеней слегка расстроенным или, скорее, капризно-обиженным.
«Поиграй со мной»
- Что? – сама не услышав своего голоса, переспросила Лили.
Кукла ненадолго отвела взгляд, позволив сидящей на кровати девочке судорожно глотнуть воздуха. Медленно, словно не до конца еще овладев собственным телом, игрушка поднялась на ножки, аккуратно расправив складки на пышном подоле, поправила шляпку на локонах и снова повернулась к Лилиан уже всем телом.
«Я, наверное, все-таки сплю…»
«Давай поиграем!» - голосок в голове зазвучал снова, с требовательным нажимом. Кукла надула и без того полные губки и капризно топнула маленькой ножкой. – «Поиграй со мной. Будет весело…»
- Я не играю в куклы, - негромко возразила девочка. – мне уже четырнадцать…
«Я ХОЧУ, чтобы ты со мной поиграла!» - в звенящем голоске начали прорезаться сердитые нотки. По-прежнему двигаясь с легкой заторможенностью, кукла подняла перед собой маленькие ладошки, словно удерживая в них что-то невидимое. – «Давай играть!»
Лили все-таки увидела в руках куклы мячик: обыкновенный небольшой мяч, какими иногда играют маленькие дети – примерно за мгновение до того, как он полетел в ее сторону. Отчего-то девочке показалось – а, может, и не показалось – что в полете мяч стремительно увеличивался и… этого нельзя было увидеть глазами, но Лилиан была уверена – налился тяжестью пушечного ядра и мог легко размозжить ей голову. Поддавшись слепой панике, Лили грохнулась с кровати и распласталась по ковру – игрушечный снаряд пролетел над ее головой… и отскочил от стенки, как самый обыкновенный мячик.
«Поиграй со мной! Гадкая непослушная девчонка!» - звенящий голос судорогой свел виски. Опасливо выглянув из-за кровати, Лили обнаружила, что кукла спустилась с тумбочки и снова держит в руках свой мячик… кукла? Кукла, стоя на полу, виднелась бы сейчас разве что кончиками перьев на кокетливой шляпке, а напротив Лилиан, отделенная импровизированной баррикадой из кровати, стояла очаровательная девочка лет шести-семи в старомодном платье, меленьких туфельках поверх белых гольфиков и шляпке. Незнакомка походила бы на маленького ангелочка, если бы не что-то жуткое в небольших хрустально-синих глазах.
«Чего ты боишься?»
- Ты - Вуду?
В голове хрустальными колокольчиками разлился смех. Странно, ведь теперь гостья могла бы говорить вполне по-человечески, а не посылать голос прямо в мысли невольного собеседника.
«Я не сделаю ничего плохого. Я хочу стать твоей подругой, Лили! Будем играть вместе… у меня есть все, чего только можно желать, но одной так скучно. Пожалуйста, стань моей подружкой!»
- Я не ребенок…
Смех повторился.
«Ты пытаешься казаться взрослой, как твоя скучная сестра. Но ведь на самом деле хочешь совсем другого… Пойдем со мной, Лили!»
- Оставь меня в покое! – вскочив, Лилиан запустила в бывшую куклу подушкой. Гостья сделала молниеносный выпад сложенным зонтиком, так же, как прежде мяч, с запозданием возникшим в ее руке: подушка взорвалась от легкого укола, словно воздушный шарик, устроив в комнате метель из перьев. Девочка-кукла раскрыла зонт, укрываясь от игрушечного снегопада.
«Мне не нравится такая игра!»
- Еще одно подтверждение, что общего языка нам найти не удастся! Понятия не имею, кто ты, но лучше убирайся!
Лили сама не могла объяснить, что ее так пугает в ожившей игрушке. Ни кукла, ни маленькая девочка, в которую она превратилась, совсем не выглядели опасными – неужели ее мог настолько смутить сам факт того, что кукла ожила?
«Гадкая, скверная, упрямая девочка!» - топнула ножкой гостья.
- Я сейчас покраснею от твоих комплиментов!
Куколка, видимо, не улавливающая иронии, слегка озадачилась.
«Но я слишком долго искала именно тебя. Я это чувствую. И я заставлю тебя стать моим другом!»
Логика поражала буквально навылет! Действительно, как проще всего с кем-то подружиться? Надо его заставить! И как только раньше в голову не приходило?
«Над чем ты смеешься?»
- Я не смеюсь…
«Смеешься. Я же слушаю не ушами!»
- Не знала, что под эту функцию приспособлено что-то, помимо ушей!
«Довольно! Довольно пустой болтовни! Выбирай, или ты идешь со мной, или тебе конец!»
- А ты не маловата ростом для столь громких угроз? – поинтересовалась Лили и… плашмя шлепнулась обратно на ковер, уклоняясь от снова брошенного в ее сторону мяча. Но на этот раз он повел себя иначе – еще не пролетев и половины пути, стал размером с крупный снежный ком и тяжело обрушился, подминая противоположный край кровати – Лили с ужасом слышала треск ломающегося дерева – тяжело перекатился еще немного и угрожающе навис над девочкой.
«Отвечай!» - нетерпеливо взвизгнул голос куклы в голове.
Лили резко откатилась в сторону, уклоняясь от удара, и попыталась вскочить на ноги. Огромный мячик снова мягко спружинил от стены, словно бы только что не раздавил кровать с легкостью асфальтоукладочного катка.
«Салочки, салочки! – захлопав в ладоши, кукла восторженно подпрыгнула на месте. – От меня не убежишь!»
В комнате определенно было маловато места и слишком много вещей, чтобы бегать от мяча можно было бесконечно, поэтому рванулась в сторону двери… едва не врезавшись в явно недовольную Корнелию, как раз в этот момент дверь и распахнувшую.
- Как же все это меня достало! – непонятно к кому обращаясь, процедила сквозь зубы молодая женщина, мягко отодвигая Лили. Ожившая кукла и огромный угрожающе надвигающийся на сестер мяч были удостоены приблизительно таким же вниманием, как соседи, чересчур громко включившие музыку позже десяти часов вечера.
А дальше началось что-то совсем уж невообразимое. Бросив через плечо сестры короткий взгляд на окно, Лилиан, должно быть, квадратными в этот момент глазами увидела, как и без того пышно разросшиеся цветочки пришли в движение, прямо на глазах превращаясь в гибкие длинные, похожие на темно-зеленые щупальца лианы, за несколько мгновений плотными коконами укутавшие девочку-куклу и мяч.
Мимолетом зевнув в тыльную сторону ладони, Корнелия вытащила из-за ворота длинного халата кулон, похожий на маленькие позолоченные песочные часы и, крутанув, повернула их горизонтально. С ладони сорвалось облако золотистого песка, осветив комнату золотистым мерцанием.
- А разве ты не должна была сказать, - неожиданно обычным девчоночьим голосом полюбопытствовала кукла. – что-нибудь вроде «Пески Времени, приостановите свой бег!»?
- За театральными эффектами – это к Ирме! – проворчала Корнелия.
- Нель, ты что, знаешь, кто это… что это такое? – ошарашено шепнула сестре на ухо Лили. Та неопределенно пожала плечами.
- Понятия не имею. Искренне надеюсь, что меня сейчас разбудили по действительно серьезной причине!
«Уходи!» - голос куклы снова зазвенел в голове у Лилиан и, судя по обращения, у Корнелии тоже. – «Уходи! Взрослым незачем вмешиваться в игру, ты нам только мешаешь!»
- А теперь отвечай, - невежливо указав на гостью пальцем, ровно произнесла Корнелия. – ты как-то связана с исчезновением детей в Хиттерфилде?
«Все они теперь мои друзья! В моем мире им гораздо лучше… Что ты можешь понимать, ты – скучная! Даже для взрослой!» - с искренней досадой в голосе откликнулась девочка-кукла.
Мяч с хлопком исчез из кокона цветущих лиан. Высвободив из пут одну маленькую ладошку, кукла снова материализовала сложенный кружевной зонтик и легко перерубила лианы у основания.
- Лучше не трепыхайся! – мрачно посоветовала Корнелия. Кукла со слегка брезгливой гримаской на личике сбросила с себя темно-зеленые стебли.
«Не то, чтобы меня это касалось, но ты сейчас не в форме для игры в воину. Лучше не вмешивайся, взрослая!»
- Я никогда не играю.
Отстранив Лили, сестра шагнула вперед. Длинные, пребывающие сейчас в легком беспорядке волосы и полы длинного халата взметнулись на невидимом ветру, образовавшем вихрь золотистого песка и листьев. Отрубленные щупальца лиан на полу зашевелились, словно надеясь тоже влиться в этот странный маленький смерч, не пошевеливший, кстати, больше ничего в комнате – да и Лилиан совершенно не чувствовала движения воздуха. Девочка заворожено наблюдала, как белокурые волосы сестры, словно впитывая золото песчаной бури, приобретают насыщенный цвет спелой пшеницы, и идеальным шелковым каскадом, словно на их укладку затратили часов пять, не меньше, ниспадают чуть ли не до колен, поверх легких складок свободной, как у бального платья, лиловой юбки, как-то оказавшейся на месте подола ночнушки и халата… Кончики похожих на едва проклюнувшиеся весенние листики крыльев, показавшиеся сквозь естественный плащ волос, стали последним штрихом превращения.
Склонив голову, Лили попыталась подобрать сравнение необычному наряду, соткавшемуся из листьев и песка – другого объяснения просто не было – на ее сестре. Широкая лиловая юбка и то ли топ с рукавами, то ли укороченная водолазка, открывающая плечи на манер старинного платья насыщенно-бирюзового цвета напоминали гибрид бального платья с трико. Что-то в этом духе используют для спортивного танца на соревнованиях, а иногда и в выступлениях по фигурному катанию – только юбка все же длинновата…
«Кто ты такая, взрослая? Ты ведь не обычный человек?» - не меньше озадачилась девочка-кукла.
- Обычные люди не разговаривают с игрушками, - насколько Лили могла судить в полумраке и отсветах мерцающего песка, лицо сестры тоже неуловимо изменилось. Цвет лица чуть ровнее, глаза чуть ярче – мелкие неуловимые детали. Словно в фотошопе портрет подредактировали, избавив от естественных усталых теней. У разбуженного посреди ночи человека кожа так не сияет свежестью. Что-то эта метаморфоза еще напоминала…
Из цветочных горшков снова взметнулись лианы, вынудив ожившую куклу с неожиданной резвостью уворачиваться и парировать резкие выпады живых побегов своим странным зонтиком. Лилиан морщилась от звенящего в голове визга – однако второй раз поймать куклу в ловушку из хищных растений не удалось.
Слегка изменившись в лице, Корнелия прижала руку ко лбу, второй поспешно ухватившись за дверной косяк.
- Дьявол побери, только не сейчас, - едва слышно пробормотала она, бессильно прислоняясь спиной к стене. Хищные лианы мягко попадали на ковер уже за мгновение до того, как лишить зажатую в углу куколку способности двигаться.
- Нель, ты в порядке? – испуганно шепнула Лили, заслужив за такую «заботу» не слишком дружелюбный взгляд. Да, конечно, вопрос глупый, но зачем же так?
«Что я говорила? Кем бы ты ни была, не стоит вставать у меня на пути!» - отбросив одну из лиан ножкой, кукла угрожающе подняла зонтик и шагнула в их сторону. 
- Нет! Убирайся, - беспомощно выкрикнула Лилиан. Собственный голос прозвучал до омерзения тонко и испуганно. – уходи!
«Если только ты пойдешь со мной! – кукла хихикнула. – Иначе придется избавиться от вас обеих… какая жалось!»
- Тебе говорят, СТОЙ! – истерически взвизгнула девочка, не в силах отвести взгляда от острого кончика кружевного зонта. Происходило что-то… выходящее за рамки, и оттого у Лили возникало ощущение, будто в данный момент возможно все. Она почти не могла удивляться – Корнелия, например, всегда казалась совершенно особенной, ее странные способности вполне укладывались в картину. Но, быть может, тогда и она сама способна хоть на что-нибудь… вспомнилось отражение взрослой девушки в зеркале после дня рождения… - Остановись!
Путаница лиан на полу неожиданно взвилась, на мгновение скрыв неспешно приближающуюся куклу из виду. В голове вновь взорвался ослепительным феерверком испуганный визг, темно-зеленые щупальца резко сжались… и вопль сменился вполне материальным звоном бьющегося фарфора.
«Это… убило ее?!» - панически промелькнуло в голове Лили, но было заглушено звучанием чужого голоса.
«Я не ошиблась насчет тебя. Вскоре я найду тебя снова!»
Обернувшись девочка встретилась ошарашенным взглядом с не менее ошеломленными глазами старшей сестры, все еще вцепившейся рукой в дверной косяк.
- Это ТЫ сделала? – в один голос воскликнули они.
Если бы кто-то и нашелся, что ответить, вряд ли получилось бы. Окно со звоном чудом уцелевшего стекла распахнулось, сметая уцелевшие после войны лиан горшки, и на фоне серо-сизого ночного неба возникли четыре крылатых силуэта.
- Не стоило так торопиться девочки! – голос Корнелии просто-таки сочился ядом. – Зашли бы еще куда-нибудь перекусить по дороге, что ли!
Вилл, Ирма, Хай и Тара, одетые в такие же бирюзовые с лиловым наряды, стилем уже больше напоминающие трико и меньше – бальные платья, чем аналогичный костюм Корнелии – ошарашено огляделись по сторонам.
- Что, черт возьми, здесь у вас произошло? – наконец осторожно, явно пытаясь не разозлить Нелю еще сильнее, уточнила Вилл.
- Именно это, - пристально глядя на младшую сестру, процедила блондинка. – мне больше всего и хотелось бы сейчас знать!

Кристофер Лэр
  В коридоре возле шкафчиков с личными вещами учеников постоянно царила толкучка на переменах, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось утром, когда вот-вот должен был прозвучать звонок на первый урок, и даже те, кто не опоздал, вынуждены были все делать в спешке. Многочисленные голоса сливались в гомон, который Крис привык уже считать в какой-то мере голосом самой школы. Не объявление же строгим голосом директрисы по динамику было считать ее олицетворением! Школой, безусловно, были они сами. Когда учительница физики, в очередной раз пытавшаяся бить мальчишке в голову что-то из программной тягомотины, показывала Кристоферу анимированную схему молекул, мельтешащих в материи, обгоняя друг друга, порой сталкиваясь, описывая какие-то непонятные маршруты – тогда он сразу подумал, что школьники в коридорах очень похожи на эти молекулы. Пожалуй, это было самое яркое вынесенное с уроков физики впечатление (хотя, прямо говоря, этих впечатлений от учебы вообще было совсем немного). Вообще-то школу Крис любил. Ухитрялся поддерживать дружеские отношения почти со всеми, в какой-то мере даже пользовался популярностью, легко завязывал новые знакомства, предпочитал бурную общественную жизнь… но учеба, по больше части, была во всем этом ложкой дегтя. Школа, в которой при этом можно было не учиться, поистине стала бы для Кристофера настоящим раем на Земле!
Хотя, наверное, не все бы его радость в этом случае могли разделить.
Трудно сказать, взбрело ли кому-нибудь в голову подставить Марле Бигс подножку, или девчонку в очередной раз угораздило самостоятельно споткнуться на ровном месте, что было вполне в ее духе – но достаточно было и того, что секунду назад часто снующая толпа отпрянула, а когда Марла растянулась вдоль коридора в полный рост и даже немного проехала на животе, оставляя за собой след «улитки»  из рассыпавшихся учебников и тетрадей – отозвалась издевательскими смешками. Нет, Кристофер и сам не видел никакой жестокости в том, чтобы посмеяться над какой-нибудь глупой ситуацией, но в отношении девчонки, для которой эти ситуации были образом жизни, стоило сделать исключение – слишком уж она сама их болезненно воспринимала. Но и подойти, чтобы на глазах у всех помочь этой недотепе, было как-то неловко. В школе, как нигде, работает закон «скажи, кто твой друг», официально поддержать кого-то из аутсайдеров обозначало почти гарантированно перевести на себя часть достающихся тому насмешек. Цена той самой популярности… Впрочем, Крис не только не боялся никаких насмешек, но и был автором всех наиболее удачных острот среди старших классов, а Марла к тому же в этом году стала менеджером их команды, хоть и непонятным оставалось, с чего ей это вообще пришло в голову, так что была, пусть и недотепой, но недотепой – своей. Колебания мальчика были недолгими.
- Не ушиблась? – поднимая дольше всего «проехавшие» очки девчонки, пока они не успели оказаться у кого-нибудь под ногами, и протягивая их растерянно шарящей ладонями по полу Марле, спросил Кристофер. – Чемпионом забега объявляются вот они – мои поздравления.
Попытку шутить девочка пропустила мимо ушей, молча натянув очки на растерянно бледное личико с крупноватым носом, и сквозь мутноватые толстые стекла уставилась на Криса с выражением какого-то лесного зверька, понятия не имеющего, чего можно ждать от человека. Любые нарушения зрения уже давно правили не особенно-то сложной операцией, но Марла не желала отказаться от возможности читать и писать даже на месяц, поэтому в школе оказалась чуть ли не единственной, кто очки не для солидности носил, а действительно почти ничего без них не видел. Учитывая, что в школе за солидностью даже среди старшеклассников гнались очень немногие, это еще больше отчуждало неуклюжую девчонку от большинства сверстников.
Протянутую руку Марла тоже приняла не сразу, словно ожидая, что мальчишка в любой момент может ее с издевательским смехом отдернуть.
- Эм… спасибо, - с легкой заторможенностью пробормотала она, уже пытаясь присоединиться к Крису в сборе собственных тетрадей, в результате чего пару раз неудачно толкнула его под руку и один – едва не навернулась, потеряв равновесие, снова.
- О чем ты? Мы должны помогать друг другу и все такое… э-э, Марла?
- Да? – девочка встрепенулась, как-то странно склонив голову и уставившись на Кристофера поверх очков, из-за чего те тут же начали медленно съезжать с носа. Как и у многих близоруких людей, взгляд, не отгороженный от мира стеклами, казался каким-то по-детски растерянным. Секунд на тридцать мальчик, не ожидавший такой пристальной реакции, сбился с мысли.
- Ну, насчет взаимопомощи. Держи! В целости и сохранности! – Крис протянул хозяйке расстегнутый рюкзак с второпях напиханными туда собранными с пола вещами и, почти на автомате, подхватил его, когда сосредоточившаяся на ожидании вопроса Марла ухватила рукой мимо лямки и снова едва не уронила сумку. – Ну, я хотел бы попросить тебя кое о чем. Мама грозится, что, если меня переведут в группу отстающих учеников, придется вместо тренировок ходить на дополнительные занятия. Команда сейчас и без того переживает не лучшие времена… в общем, мне удалось уговорить учительницу сжалиться и дать мне еще один шанс. Взяться за ум, и все такое, ну, как обычно…
Кажется, именно из-за этой «обычности» ситуации она и встретила пламенное выступление ученика без особого доверия.
- Но она задала мне подготовить проект вместо того теста, который я случайно прогулял – ну совершенно в тот день из головы вылетело, что должен быть тест, представляешь? Со всякими там расчетами… ну, ты знаешь.
Девочка кивнула.
- К следующему понедельнику! Я там и за месяц самостоятельно не разберусь, а сейчас самое время усиленно приступать к тренировкам, ну, я уже сказал, а у нас еще смена состава, команда не сыграна… Ты же во всем этом отлично разбираешься, может быть, поможешь мне. По-товарищески.
Моргнув, Марла в последний момент удержала и вернула обратно сползшие очки, уже готовые сорваться с кончика носа.
- Ты хочешь, чтобы я делала за тебя твою самостоятельную работу? – с каким-то странным потрясением в голосе переспросила она.
- Гм, ну да. Именно об этом я и хотел попросить. Что?!
- Кристофер, подобного рода задания существуют именно для того, чтобы определить уровень подготовки каждого ученика, абсурдно, когда их делает кто-то другой, это сбивает саму систему. А если ты действительно нуждаешься в усиленном изучении и этих дополнительных занятиях? Помешав выявить эту необходимость, я не помогла бы тебе, а серьезно навредила, чем дольше затянется отставание, тем труднее будет наверстать упущенное в дальнейшем, поскольку неусвоенный материал будет тормозить обучение по дальнейшей программе!
Наверное, огорченная мина на его лице была очень уж красноречива, поскольку девочка, обычно готовая рассуждать в таком духе хоть часами, смолкла и, виновато потупившись, в очередной раз поправила очки.
- Но я, пожалуй, могу предложить логически правильный выход из сложившейся ситуации.
Следовало бы насторожиться уже на слове «логический», которое вообще редко предвещало что-нибудь хорошее, но мысль о дополнительных занятиях вместо тренировок, да еще в столь неподходящее время, приводила Кристофера в такую степень отчаяния, когда надеешься на чудо и готов хвататься за любую подвернувшуюся соломинку.
- Мы можем вместе поработать над этим проектом! Если в твоих знаниях обнаружатся изъяны, я смогу прямо по ходу дела исправить ошибки и объяснить, что к чему – так тебе будет даже проще понять.
- Но ведь это - то же самое, что и дополнительные занятия! – панически воскликнул Крис, не сразу осознав, куда свернул загадочных ход ее мыслей. Робкая поначалу счастливая улыбка Марлы стала шире, мальчику даже почудилось в ней что-то слегка хищное.
- Разница в том, что я могу помочь тебе с учебой в любое удобное время, так что и жертвовать тренировками не придется. Не беспокойся, мне совсем не трудно! Приятно будет вспомнить, как сама все это изучала впервые: разве есть на свете что-нибудь интереснее физики? Она рассказывает, как все вокруг устроено, формулы и законы, по которым живет мир!
Примеров «чего-нибудь интереснее» Крис, конечно, мог бы привести множество, но собраться со словами просто не успел из-за гулко сотрясшего коридоры звонка. Девочка хихикнула… вернее, изобразила нечто, призванное, по всей видимости, быть смешком, и даже попыталась с некой долей неуклюжего кокетства помахать ему ладошкой, прежде чем отвернуться и пойти в класс, однако на половине движения столкнулась с кем-то, спешащим по коридору на урок, не без труда сохранила равновесие и, сбивчиво пробормотав извинение, скрылась. Только тоненькие, как мышиные хвостики, темные косички подпрыгнули в воздухе на прощание.
Кристофер остался стоять столбом посреди пустеющего коридора, пока кто-то из приятелей не окликнул его через порог классной комнаты.
Подобрать более-менее тактичное объяснение, почему самым удобным временем для дополнительных занятий для него определенно будет «никогда», мальчишка до большой перемены так и не сумел, да и сомневался в своей способности переубедить Марлу, кажется, живущую в каком-то уникальном, альтернативном восприятии реальности, а оттого просто не способную понять, что познание окружающего мира через школьные учебники для кого-то еще может быть далеко не так увлекательно и интересно. Работу она все равно поможет сделать, а все, что от него дополнительно требуется, посидеть рядом, время от времени кивая с понимающим видом – это искусство Кристофер еще на уроках в младшей школе освоил виртуозно. Свободного времени жаль, но пока это – лучший  из вариантов…
Вернее, так казалось ровно до тех пор, пока он еще понятия не имел, чем вся эта затея может закончиться!
Свадьба сестренки намечалась на субботу, хотя Ирма давно уже успела обзавестись собственным жильем, все торжества традиционно происходили в родительском доме, как подозревал Крис, исключительно из коварного расчета переложить часть забот на маму. Самой Ирме всегда куда больше нравилось вертеться в гуще событий, фонтанировать идеи и «ценные» замечания, пока кто-нибудь другой занимается более скучными попытками все это воплотить. Справедливости ради, подключать людей и заражать их энтузиазмом у нее получалось просто со сверхъестественным успехом, наверное, никому в мире больше столь наглое поведение не сошло бы с рук! А еще у Ирмы абсолютно повсюду находились так называемые «свои люди» - оставалось только поражаться налаженной сети ее связей и просто полезных знакомств. Особенно, когда все эти музыканты, повара, эксклюзивные портные и прочие специалисты в связи с грядущими торжествами валом повалили к ним домой! На одну только перебранку бывшего мужа сестренки Шона и еще более бывшего школьного бой-френда Джея определенно стоило полюбоваться: оба дарования никак не могли решить, кому из них будет поручено музыкальное сопровождение на свадьбы Ирмы с абсолютно третьим типом. Или – четвертым? Другого ее бывшего супруга, Эндрю, не наблюдалось, чему можно было искренне радоваться, Кристоферу этот хорек никогда не был симпатичен – надо полагать, что и ее саму успел достать по высшему разряду. Впрочем, благодаря бронебойному обаянию Ирмы все ее бывшие рано или поздно неизбежно переходили в разряд хороших приятелей.
Короче говоря, если в доме семейства Лэр и обычно-то было не укрыться от всеобъемлющего участия родственников, не говоря уж о том, чтобы сохранять хоть что-то в тайне, то в последнюю неделю, там вообще шагу нельзя было сделать, не привлекая внимания целой кучи народу! Совсем не тот момент, когда хотелось бы притаскивать домой для дополнительных занятий кого-то вроде Марлы. В том смысле, что еще меньше, чем в обычное нормальное время хотелось бы. Кристофер только надеялся, что в царящей суматохе всем точно будет не до него с его школьными делами. Наивно, наверное, когда семейку свою всю жизнь знаешь!
Для того, чтобы, едва услышав от родителей о неизвестной ей самой гостье, моментально сунуть свой нос в комнату младшего брата, Ирме никаких объективных причин не требовалось. Сама мысль о том, что она может кого-то или что-то не знать, нарушало для нее всю гармонию мироздания. Правда, при виде его «репетиторши» сестренка тихо крякнула и, что крайне редко с ней бывало, на несколько секунд растеряла все слова, только молча таращилась. Марла, привыкшая, что любое обращенное на нее внимание оборачивается издевками, испуганно втянула голову в и без того сутулые плечи. Наивная, если кто сейчас и стал бы мишенью для Ирминого остроумия – то уж точно не она!
- Эм, привет! – наконец с довольно-таки фальшивой улыбкой выдавила сестра. Девочка панически встрепенулась, уже ставшим привычным жестом в последний момент обеими ладонями подхватив едва не свалившиеся с длинного носа очки.
- Эй, это всего лишь моя сестра Ирма. Хоть в это и трудно поверить, глядя на нее, но гостями она не обедает, так что пугаться не стоит! – попытался разрядить обстановку Кристофер. – Ничего, что мы здесь как бы пытаемся делать уроки, а, сестренка? Субботу мы из-за твоей вечеринки уже теряем…
Увы, результат подобного «намека» был прямо противоположный: беззвучно обозвав брата «поросенком» и скорчив физиономию, Ирма вошла в комнату и уселась на кровать, без лишних церемоний сбросив на пол помешавшие ей вещи.
- Из-за вечеринки? – переспросила Марла. Ну, конечно, эта девочка будет обвинять его в невнимательности из-за того, что, три раза прочитав абракадабру о свойствах полупроводников в учебнике, Крис оказался не способен выявить в этом неуловимый смысл, однако сама, оказавшись в доме, где все уже несколько дней стоит на ушах, так мило удивляется, услышав о приготовлении к вечеринке!
- Вообще-то, из-за моей свадьбы! – сбросив домашние тапочки-«кролики», Ирма уселась на кровати и по-турецки подогнула ноги.
- Да, я как раз хотел тебе сказать, что завтра занятия придется отменить и приходить необязательно…
- Если только ты не захочешь придти просто в качестве гостя!
- Да… то есть… Ирма, ты! Ты что, не слышала? Марла помогает мне с проектом по физике, именно поэтому она здесь! Из-за занятий… И она вовсе не любит вечеринки, правда ведь? – почти с мольбой обернувшись к однокласснице, воскликнул Кристофер. Учитывая общую странность ее взглядов, это вполне могло быть и правдой – сейчас только и оставалось уповать… - Ты же никогда не приходила на все эти школьные тусовки, тебе это совсем не нравится?
- По правде говоря, я не знаю, - смущенно накручивая одну из косичек на карандаш, призналась девочка. – я ведь действительно ни разу не бывала на вечеринках, ну, со времен еще детских дней рождения – так что у меня нет фактических данных, чтобы заявить, нравятся мне они или нет. Всегда можно провести эксперимент.
От ее улыбки Крис неловко заерзал на стуле.
- Слушай, ты не обязана соглашаться просто из вежливости, - решив не сдаваться, предпринял вторую попытку он. Сомнений в том, кто именно будет потом за последствия этой ходячей катастрофы на празднике отвечать перед Ирмой, заранее не возникало. Сестренка не подозревает пока, с кем имеет дело – сидя за столом даже у Марлы какое-то время получается ничего не ронять и не портить.
- Я и не стала бы. В смысле - из вежливости не стала бы! – «успокоила» та. Попыталась вынуть из волос карандаш, но тот успел прочно запутаться, хотя цепляться, казалось бы, было совершенно нечем, безрезультатно подергала несколько раз и оставила болтаться на кончике тонкой косички. – Но, раз уж мне подворачивается такой случай – попробовать стоит. Тетя мне постоянно талдычит, что я должна с кем-нибудь в школе подружиться, или хотя бы больше общаться с другими подростками, иногда я думаю, в этом есть смысл, но все мои попытки как-то завязать диалог так ничем и не заканчивались. Я много думала с тех пор, как ты решил помочь мне тогда, в коридоре. Человеческое проявление дружбы чем-то сродни симбиозу в природе. Взаимная польза. Ели рассмотреть наши личностные и поведенческие портреты, становится понятно, что каждый из нас наиболее успешно реализует те черты, которые в недостаточной мере проявляются у другого. То есть, ну, если бы у меня появился друг вроде тебя, мы друг друга идеально дополняли бы!
Кристофер поперхнулся воздухом и закашлялся, одновременно маскирую приглушенное похрюкивание сестры - между прочим, эту кашу и заварившей! – слишком напоминающее сдерживаемые смешки. Марла, по их реакции сообразившая, на всякий случай уточнила:
- Тебе ведь нужна помощь с учебой – и не только в этой работе по физике. И ты сам говорил, что все мы должны по-товарищески помогать друг другу, а…
- Я говорил совсем не это! То есть не в этом смысле! – сумел, наконец, хрипло выкрикнуть мальчик. – Поддерживать остальных, когда речь идет об общих интересах – это несколько другое дело. И я всегда считал, что дружба начинается с взаимной симпатии, а не бартера взаимных выгод!
- Взаимных, ну да… я понимаю, - Марла еще раз попыталась выдернуть запутавшийся в волосах карандаш, на этот раз более резко, но только поморщилась в результате от боли. – я действительно все понимаю. Если это ты не хочешь, чтобы я приходила на вечеринку, то вовсе не…
Кристофер мысленно застонал. Ну, и кем лучше оказаться в итоге: последней свиньей или козлом отпущения? Интересно, придушить сестричку прямо накануне ее свадьбы было бы чересчур мелодраматичным жестом, или все же терпимо? По крайней мере, перспективу грядущего кошмара это отдалило бы…
- Какая разница, чего он хочет, если тебя я приглашаю? – несколько уязвлено протянула Ирма, не подозревая, от сколь мрачной участи сейчас находится буквально на волоске.
- Я этого не говорил! Просто действительно не думал, что это может быть тебе интересно, вот и все, - вынужденно капитулировал Крис. – и дружить с тобой тем более не отказывался! Только сказал – ну, и еще раз скажу, что дружбу не начинают, как деловую сделку или этот… биоценоз.
- Симбиоз.
- Так я и сказал!
- Ладно, в этом ты должен разбираться лучше меня, поэтому я верю. Может быть, в качестве основы для отношений моя теория никуда не годится. Но, если я помогу тебе еще и с геометрией – просто чтобы не дожидаться, пока ты и от математика получишь последнее предупреждение – вреда не будет.
- Над всем нашим родом тяготеет проклятье! – картинно закатив глаза к потолку, пробормотала себе под нос Ирма. – Точно-точно говорю, иначе просто и быть не может! Все симптомы налицо!

Корнелия
Легко могло случиться так, что Корнелия ничего и не узнала бы, во всяком случае, именно на это Питер, по всей видимости, и рассчитывал, однако его вечная несобранность просто не могла не внести изъян в эти расчеты. Или могла? Как правило, у его супруги не было привычки исследовать все ящики и шкатулки в доме, не смотря на любовь к порядку, наведение этого порядка Корнелия в подавляющем большинстве случаев предпочитала перепоручить кому-то другому. Да и времени никогда не было уделять такое уж пристальное внимание всему, что где-то дома. Но обстоятельства изменились, заняться как-то вдруг оказалось почти нечем (Кадма не иначе, как из чистой вредности строго запретила сотрудникам общаться со своей юной заместительницей на рабочие темы, «чтобы не волновать»), только в попытке хоть отчасти совладать со скукой белокурой Стражнице могло придти в голову перебрать разный хлам вроде как  для рассортировки, что можно будет взять с собой при переезде, что припрятать до лучших времен, а что и просто выкинуть. И только благодаря этому не слишком увлекательному занятию небрежно вскрытый конверт попал в ее руки.
Склонностью совать нос в чужую корреспонденцию Корнелия никогда не отличалась, а о том, что письмо принадлежит Питеру, сомнений даже не возникало – сама она никогда бы не стала ни так разрывать конверт и еще более неаккуратно запихивать смявшееся содержимое обратно – поэтому сначала оно просто заняло место в стопке вещей, хозяйственную полезность которых еще только предстояло выяснить. Но сортировка всякого хлама оказалась делом до невозможности нудным, оттого внимание белокурой Стражницы снова и снова возвращалось к таинственному письму.
Что-нибудь особенно важное или секретное Питер ведь просто так не швырнул бы в ящик тумбочки, благополучно об этом забыв, верно? Правда, внутренний голос с ехидным смешком подсказал, что с ее мужа как раз таки вполне сталось бы, но всерьез воспринимать это было трудно. Значит, следовало убедиться в этом и потом спокойно отправить конверт в мусор! Можно сказать, из чистой перестраховки заглянуть сперва в письмо.
Исключительно из нелюбви к торопливости и поспешным поступкам «заглянуть» у Корнелии на практике вышло как «аккуратно вынуть лист из конверта и, расправив смявшуюся бумагу, внимательно вчитаться». Потом, недовольно дернув головой, перечитать еще раз.
Через какое-то время блондинка убрала письмо обратно в конверт, гораздо аккуратнее, чем это делал муж, положила на поверхность журнального столика и, забыв на время про разворошенные ящики и коробки, в глубокой задумчивости устроилась на диване. Преждевременно позволять себе обиду не хотелось, вполне еще возможно, что и причин-то для этого никаких не было, а последнее время Корнелия владела своими чувствами все хуже и срывалась все чаще – гораздо, гораздо чаще, чем Питер того заслуживал – поощрять в себе и дальше эту отвратительную истеричность крайне не хотелось. Они просто могут обсудить все вечером, за ужином. С какой стати вообще было думать, будто супруг что-то скрывает, а не просто по обычному своему разгильдяйству просто забыл о письме, торопливо распечатав его и бросив к другим бумагам? Скорее всего, так и было!
  Позволив своему раздражению проявиться только в этом, Корнелия одним махом сгребла и отправила в мешок для мусора весь найденный хлам, включая уже «отобранный», хотя обычно с разнообразными мелочами расставалась без особой охоты, пока существовал хоть небольшой шанс, что вещь еще может пригодиться. Уже через несколько минут этот поступок стал казаться нелепым, но обратно их вытаскивать Корнелия, конечно же, не стала.
До свадьбы Ирмы оставался всего день, а желание идти на праздник, и с самого начала-то не особенно сильное, со временем только продолжало истончаться. В конце-то концов, ну, пропустит Корнелия одну из этих свадеб, и что с того? Если Ирма намерена продолжать в том же темпе, их еще много будет в ее жизни! За подобные мысли становилось стыдно, но, как и во многом другом, теперь здравое понимание своей неправоты помогало слабо. В конце-то концов, ее лишили возможности заниматься хоть чем-то действительно важным, неужели подруге будет нанесена такая уж чудовищная обида, если Корнелия не приедет, сославшись на плохое самочувствие? Что не такая уж и неправда.
Еще как будет! Сама же Стражница Земли на самом деле считала подобное поведение совершенно не дружеским. Пусть Ирма и в лучшие-то времена ее несколько раздражала, демонстрировать это так вот, да еще оправдываясь… сложившимися обстоятельствами – было бы просто подло.
А ведь почти десять лет прошло с тех пор, как Корнелия навсегда для себя решила, что отныне ее чувства будут принадлежать ей, а не она сама – принадлежать чувствам! И после этого позволить портить себе жизнь даже не им, а банальным эмоциям? Нет уж, с ней это не пройдет! И уж тем более не должны как-то страдать от нелепых перепадов настроения другие люди.
Только вот Питеру явно не повезло – как самый близкий ей человек, он чаще других оказывался чересчур близко к «очагу возгорания». Когда дело касалось его, воплощать в жизнь подобные решения становилось несколько сложнее, вся налагаемая репутацией сдержанности и даже черствости самодисциплина не всегда помогала.
Заставив себя глубоко вздохнуть, Корнелия снова покосилась на белеющий со стола конверт. Питер, конечно, и не обязан был с ней советоваться. И отчитываться. Это она уже поступила не вполне правильно, прочитав чужое письмо, но… но…
Разговор в любом случае обещал быть не самым приятным.
- Ничего не хочешь мне объяснить? – оригинально «поприветствовала» мужа буквально на пороге Корнелия тем же вечером. Питер растерянно замер, судя по выражению на смуглом лице, торопливо проматывая в мыслях перечень всех своих вероятных и невероятных прегрешений. После чего в притворном испуге помотал головой. Блондинка слегка нахмурилась, но на молодого мужчину, все детство которого прошло под гораздо более суровыми взглядами авторитарной матушки, подобные меры действовали даже не в полсилы, а так, в четвертинку, так что должного эффекта угрожающее поблескивание глазами не возымело.
- Можно хоть наводящую подсказку, о чем вообще речь? Как бы не признаться в чем-нибудь, еще не всплывшем…
Не ответить на обезоруживающую улыбку стоило определенных усилий, чтобы скрыть свое колебание, Корнелия сдвинула брови еще сильнее и, не говоря больше ни слова, помахала перед носом мужа вскрытым конвертом. Улыбка Питера завяла.
- Совсем вылетело из головы, - пробормотал молодой человек.
- Именно так я и подумала. Ты ведь еще не отвечал на письмо. Судя по дате, осталось не так уж много времени.
- Теперь это не имеет значения.
- Но…
- Я же сказал, что вообще не собираюсь дальше играть в команде. Насчет постоянной работы тренером пока что точно узнать не удалось, но так – все равно больше стабильности, чем мотаться по всей Америке, а то и куда-то…
- В Австралию. Питер, ну что ты несешь? Я всегда думала, тебе нравится путешествовать и ездить на все эти чемпионаты, - по правде говоря, настолько нравилось, что иногда Корнелия бывала этим не слишком довольна, но прямо об этом Питеру понять не давала.
- Мы так и будем стоять в коридо?... – встретившись с женой взглядом он умолк на полуслове и, после короткой паузы, сказал несколько другое. – Ладно, если это не столь очевидно, как мне казалось – то в данный момент мне гораздо больше нравится проводить больше времени с тобой. Тем более, после переезда в особняк – я что же, могу тебя бросить там одну почти до рождества? Да и за ремонтными работами в квартире надо будет приглядывать.
- Вот, значит, как? – бросив письмо на узкий ящик для обуви, Корнелия резко развернулась и вышла из прихожей, быстрым шагом миновав гостиную и яростно хлопнув за собой дверью спальни. Питер, вынужденный переодеваться из уличной одежды, немного замешкался прежде, чем последовать за ней.
Белокурая Стражница растянулась на кровати, отвернувшись к стене, и даже не пошевелилась, когда захлопнутая створка двери снова скрипнула. В принципе, если бы она действительно не хотела, чтобы муж беспокоил ее сейчас, ему и вовсе не удалось войти – злоупотреблять своей волшебной силой в быту Корнелия не любила, но по случаям, когда считала это оправданным, без колебаний ее использовала. Но сейчас ее бегство вовсе не было продиктовано нежеланием продолжать разговор, даже наоборот.
- Я взрослый и вполне здоровый человек, мне не нужны няньки и постоянный присмотр, – глухо сообщила Корнелия, какое-то время послушав вопросительное молчание в комнате. – Неужели ты всерьез думаешь, что мне приятно смотреть на то, как и твоя нормальная жизнь пострадает просто за компанию?
- Значит, это нужно только мне самому, - обогнув кровать, Питер присел на самый краешек и положил ладонь на светлые волосы жены. Корнелия закрыла глаза – было бы очень стыдно без всяких уважительных причин удариться в слезы, а уверенности в том, что получится их удержать, не было.
Слишком многого привычного и – как казалось – неотъемлемого совершенно внезапно лишилась она сама. Словно кто-то нажал «паузу», просто единым махом выбросив из течения всей ее жизни, лишив возможности эту жизнь контролировать. Цеплять за собой еще и близких людей, как костяшки домино, было бы и вовсе невыносимым. И уж здесь-то у нее, по крайней мере, был выбор!
- Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватой…
- Ты сама постоянно заставляешь – меня – чувствовать себя виноватым! – несколько резче обычного своего тона возразил Питер. Светловолосая волшебница все же распахнула глаза, непонимающе на него уставившись. – Только за то, что я чувствую себя счастливым, когда ты, кажется, просто мучаешься.
- Мучаюсь? Я? Да с чего ты вообще…
Право же, этому человеку было больше дела до ее чувств, чем самой Корнелии! Как-то и не предположить заранее, что подобного может оказаться чересчур. Вместо ответа теплые кончики пальцев скользнули по ее лицу, снимая с ресниц все-таки предательски повисшие на них слезинки. Может оказаться чересчур, когда чувства-то эти не вполне естественного происхождения – когда сама понимаешь, что не стоят они подобного внимания, но невозможно объяснить это ему!
- Питер, со мной все в полном порядке. Честно. Я очень ценю твою заботу, но сейчас ты все только усугубляешь. Нет ни малейшей нужды в том, чтобы ты отказывался от этой поездки. Я от тебя никуда не денусь и… в общем, а подобное предложение может быть первым и последним в жизни. Тем более, если ты всерьез намереваешься уходить из профессионального спорта – второго такого шанса точно не выпадет! И я же знаю, на самом деле это важно для тебя…
- Давай все-таки предположим, что сам я знаю лучше, что для меня важно… и что важнее всего.
Поймав руку, все еще бережно касавшуюся ее лица, за самые кончики горячих пальцев, Корнелия медленно, слегка заторможено покачала головой.
- Не надо… я не собираюсь становиться смыслом чьей-то жизни. Один раз я уже пыталась совершить подобную глупость – и больше никогда в жизни не взвалю на себя больше, чем сама способна выдержать! Не обижайся… я действительно очень благодарна за твою заботу и прекрасно понимаю, что ты хочешь как лучше. Но в жизни каждого человека все равно на первом месте должна оставаться… сама жизнь и должна. Нельзя жить жизнью другого, иначе то, что должно быть счастьем, превращается в цепи… И всегда есть вещи более важные.
- Для меня – нет! А если бы и были, то это точно был бы не какой-то дурацкий чемпионат в какой-то Австралии. Корнелия…
- М-м?
Мягко повернув ее голову за подбородок, Питер терпеливо дождался, пока супруга соизволит посмотреть ему прямо в глаза, прежде чем продолжил:
- Дело в этом, да? Ты… не в восторге от перспективы заводить детей, потому что считаешь, что это взаимно связывает слишком сильно. Так сильно, что страдает вся эта «частная жизнь» и отношения превращаются из радости в обязанность. Иногда мне кажется, что ты не доверяешь мне, как будто… не впускаешь дальше определенного уровня.
- Перестань нести ахинею! – строго потребовала Корнелия. – Если бы я хоть на долю процента сомневалась в тебе… Да всей этой ситуации не возникло бы по определению! Пф! Ну вот, теперь и не знаю даже, радовать это должно или огорчать…
На сей раз Питер не захотел ответить на ее улыбку. Впрочем, так искренне и вместе с тем располагающе улыбаться, как это делал муж, блондинка никогда и не умела. Привстав на кровати, Корнелия поцеловала его в уголок губ.
- Не обижайся. Раз ты так хорошо знаешь мои чувства, то ты понимаешь, как это важно. И… никакие дети меня не привязали бы к человеку, оставаться с которым я сама не хотела бы. До тех пор, пока мы вообще вместе, можешь ни на секунду не сомневаться в этом: я счастлива, что ты в моей жизни. Веришь?
- Но ты все равно хочешь, чтобы я уехал? Да еще… теперь.
Ничуть она этого не хотела бы, конечно, но…
- Я все равно считаю, что неразумно с твоей стороны отказываться от поездки! – переформулировав вопрос так, чтобы ответить и правильно, и честно, с расстановкой произнесла Корнелия. – Особенно – сейчас. Слушай… ну что тебе мешает серьезно все обдумать? По-настоящему, а не как это у тебя обычно. Хотя времени почти и не осталось, все равно впереди выходные… после праздника у Ирмы все и обсудим, согласен.
- Обсудить, - с нажимом уточнил Питер, явно подчеркивая, что оставаться в любом случае намерен при своем мнении. Продолжать спор сейчас в любом случае не имело смысла, а потом… что же, в крайнем случае Корнелия всегда может с ним поссориться вплоть до переезда к родителям – как раз этак до рождества. Идея встречать которое в пригородной зоне, кстати, ей с самого начала ни капельки не нравилась. Хотя с ее характером магии логичнее бы было лучше себя чувствовать поближе к живой природе, Стражница оказалась явным исключением и просто не представляла себе жизни где-то за городской чертой. Что там вообще можно делать, особенно в холодное время года, даже в голову не приходило! Тогда у Питера просто не останется поводов отказываться от поездки, а необоснованным упрямством он никогда не отличался…
«В отличие от меня самой!» – кисло подумала Корнелия. За подобные мысли уже было стыдно, оставалось только надеяться, что до необходимости подобных мер вообще не дойдет.
- Пойдем ужинать? – так и не дождавшись какого-то продолжения темы, с несколько преувеличенной бодростью спросил Питер. Есть вообще-то не слишком-то хотелось, но начинать теперь пререкания еще и по этому поводу не хотелось еще сильнее. Мужу вмятешилось в голову, будто она «безобразно мало ест» – хотя у самой Корнелии впечатления были прямо противоположные, предпосылкой им послужило одно и то же. Собственный организм, кажется, вздумал издеваться над ней всеми возможными способами, то едва ли не скручивая желудок узлом от резко нахлынувшего чувства голода в самые неподходящие моменты, например, посреди ночи, то, когда как раз предполагалось садиться за стол, на любую еду даже смотреть без дурноты не получалось.
- Угу… - рассеянно откликнулась она, не спеша, впрочем, вставать и продолжая удерживать руку Питера возле своего лица, уткнувшись щекой ему в ладонь. Да, она совершенно не хотела, чтобы муж сейчас уезжал куда-то на такое долгое время. Не смотря на яростные и вполне справедливые заверения в том, что никакая опека ей не нужна, Корнелия во многом чувствовала себя гораздо лучше даже просто оттого, что Питер был рядом. Но следовало же отдавать себе отчет, это нежелание проистекало из чистой воды капризов, которым только начни потакать – потом из этого болота вообще не вынырнешь! – Чуть-чуть попозже, хорошо?
А ведь он-то, в отличие от самой, весь день был на работе, а не достигал духовного единства с любимым диваном. Нельзя же так…
Очнувшись от незаметно подкравшегося сна, Корнелия какое-то время непонимающе таращилась в темноту. Угу, «чуть-чуть попозже»! Интересно, сколько времени Питеру пришлось сидеть, склонившись, на краю кровати, чтобы не отбирать у нее столь нагло использованную вместо подушки руку, прежде чем он убедился, что супруга ухитрилась заснуть на полуслове вполне основательно?
«Нельзя так!» - мысленно повторила Корнелия, переворачиваясь на другой бок и пристраивая голову уже на плече Питера.
Имея дело с человеком, готовым с радостью потакать любим твоим капризам, не стать капризной выше допустимого уровня, пожалуй, сложновато…
К Лэрам решено было отправиться с самого утра, девичник-то Корнелия благополучно пропустила (по крайней мере, тут удалось представить уважительные причины и не вызвать у Ирмы обиженного бухтения), но оказать посильную помощь в последних предпраздничных подготовках планировала вместе с остальными подружками. Лилиан, присутствие которой, в общем-то, обязательным не было, тем не менее тоже захотела к ним присоединиться. После той непонятной историей с колдовской куклой и внезапно обнаруженными магическими способностями сестренка настаивала на своем праве постоянно вертеться в компании Стражниц, не желая слушать никаких возражений. Неужели Корнелия так уж многого хотела от жизни? Всего лишь, чтобы все эти волшебные дела не касались ее близких людей! И вот теперь – пожалуйста! Как будто и без беспокойства за сестру сейчас недостаточно проблем.
Не иначе, как опасаясь, что ее все-таки не дождутся, Лили примчалась к Корнелии и Питеру ранним субботним утром, еще до завтрака, невольно подстегнув настроение сестры к окончательному скисанию – узнаваемый трезвон в дверь, естественно, начался в наименее всего подходящий момент. Не смотря на свое вынужденное безделье, вставала белокурая Стражница по привычке рано. На тот момент она решила еще раз примерить подаренное Хай Линдон к предстоящему торжеству платье – с довольно-таки двойственными мотивами. После того, как пару дней назад не пожелала застегнуться одна из юбок, Корнелию стало преследовать навязчивое опасение, что еще какая-нибудь одежда окажется «наблюдательнее» зеркал, так что лишний раз проверить, как сидит наряд, совсем не мешало. С другой стороны, если платье все-таки подтвердило бы опасения и сидело чересчур плотно, его ведь можно было бы не надевать, не боясь обидеть этим Хай Линдон. Что-то в последнее время чрезмерное стремление друзей и близких как-то ее развлечь или порадовать превратило все взаимоотношения в какую-то ходьбу по минному полю, с вечным опасением выставить себя неблагодарной свиньей! Но платье, в отличии от офисных костюмов, не было четко приталенным, так что по-прежнему мягко обрисовывало изменившиеся очертания фигуры. Вполне даже вероятно, что особые изменения – со времени предыдущей примерки, во всяком случае, Корнелия сама же и вообразила… Или все-таки нет. Питеру понравилось, как она выглядит. То есть, ему-то, не особенно внимательному к тонкостям моды и стиля, нравилось, как супруга выглядит абсолютно во всем, именно поэтому его точку зрения, безусловно, лестную, все же приходилось воспринимать с изрядной долей скептицизма. Но почему-то кольнуло подозрение, что сейчас она ему даже больше нравится, чем раньше, всколыхнув в памяти неприятный разговор на этот счет с Ирмой. Прямо Питер о таком не говорил, справедливо опасаясь подобным комплиментом только расстроить, но, кто бы там что ни думал, Корнелия тоже отличалась определенной чуткостью, хоть и – чаще всего – только в том, что касалось ее самой. А по живому лицу ее мужа очень многое легко было прочитывать. И то ли сам ее внешний вид, то ли непонятно откуда вдруг взявшаяся привычка смущаться, чувствуя на себе чей то взгляд, чего за привыкшей к всеобщему вниманию с детства красавицей отродясь не водилось, то ли оба изменения разом Питер определенно находил в ней весьма приятными. А чуть позже подтвердил это подозрение еще и тем, что, когда супруга, навертевшись перед зеркалом и придирчиво оглядев себя со всех сторон, с каких получилось, все же не нашла повода поискать другой наряд и накинула на плечи палантин, которым Хай великодушно дополнила это платье, мужчина даже осмелился высказать мнение, что без «этой занавески» вполне можно было бы и обойтись.  Как уже упоминалось, на вкусы супруга в вопросах одежды Корнелия не полагалась, однако тут его аргументация сама по себе стоила внимания – собственно, как раз насладиться уверениями в том, какая она восхитительная и как неосмотрительно из-за излишней скромности норовит спрятать свою красоту от мира, молодая женщина и планировала (и не исключено, что слова свои муж мог бы и подтвердить определенного рода действиями), когда в прихожей разразился оглушительный трезвон, взрывающий ленивое очарование субботнего утра. Никто, кроме Лилиан, такого шума поднять просто не мог бы!
- Я не опоздала? – простодушно поинтересовалась сестричка, как только дверь распахнулась.
- Да нет, что ты! – постаравшись улыбнуться не менее приветливо, покачала головой старшая, только отвернувшись от Лили и возвращаясь в гостиную, чтобы не перегораживать проход, слегка закатила глаза и негромко добавила. – Как раз… вовремя. Тебя дома покормили? Мы завтракать собирались.
- Зачем? Мы же в гости на праздник едем, - скинув ветровку (не оборачиваясь, Корнелия поспорила бы на что угодно, что осенняя курточка отправилась не на вешалку, а, в лучшем случае – комком на обувной ящик), девочка тоже прошмыгнула в комнату. – все равно угощать будут.
- Ты в гости с целью угоститься за чужой счет ходишь?
- Не то, чтобы с целью, но все равно же – будут. Тем более у Ирмы! К тому же у вас тут я тоже в гостях, а их праздничное угощение как-то внушает мне больше оптимизма, чем твоя полезная для здоровья хм… стряпня.
Старшая сестра со вздохом помотала головой, но спорить не стала – ее кулинарные таланты вполне заслуживали приставки «хм», а без лекции о правильном питании Лили вполне обойдется. Правда, сегодня как раз готовить завтрак вызвался Питер, чьи успехи можно было бы считать куда более стоящими, не оставляй он при этом на кухне такой жуткий свинарник и не пропускай мимо ушей замечания жены о том, что некоторые продукты полезнее было бы из меню исключить. А еще профессиональный спортсмен!
- Я подожду. Взять какие-нибудь сумки? – продолжала тем временем щебетать сестренка. – Еще я хотела спросить, мы не можем заехать за одной моей подружкой, будет по дороге, да и к Лэрам она тоже идет, заодно и…
- Подружке?
Почему-то девочка так и не завела себе подруг среди сверстниц, единственным ее собственным товарищем был Кристофер, в отношениях с которым последнее время возникла напряженная неопределенность, а поэтому Лили все настойчивее пыталась войти в компанию подруг сестры. Что уж интересного она находила в обществе практически взрослых теток, перемывающих косточки мужьям, а теперь еще – с ее, Корнелии, невольной подачи – принявшихся воодушевленно обсуждать перспективы продолжения рода человеческого – так и оставалось для всех загадкой, но Лили упорно липла к ним, словно медом ей намазано! На самом деле Корнелия, конечно, вовсе не злилась на сестру за неуклюжие попытки фанатского подражания, ей это даже льстило бы. Но в интересах самой Лилиан было начинать жить своей жизнью и Корнелия – быть может, и излишне резко – тщетно пыталась девочку к этому подтолкнуть. Что же, хоть какие-то неплохие новости.
- Доброе утро, малышка? – с запозданием выглянувший на голоса Питер с улыбкой махнул Лилиан рукой. – Разумеется, мы еще хоть полгорода объехать успеваем! Позавтракаешь с нами?
- Спасибо, я не планировала, - начала было снова девочка. Мулат с отчасти наигранным сокрушением взмахнул руками.
- Это у вас что – семейная традиция объявлять мне то и дело голодовки?
- Ну… - улыбка мелкой озарилась каким-то странным ехидством. – Если сегодня ты готовишь, я, пожалуй, передумаю! Будь у меня муж, умеющий так печь оладушки, я бы точно капризничать не стала. Да и само по себе зрелище красивого мужчины у плиты… Ох! А что?
«Ох!» - было уже потому, что Корнелия, полушутливо нахмурившись, душевно шлепнула сестренку чуть ниже спины. В ответ на недоуменные взгляды молодая женщина улыбнулась и пояснила:
- Обычно речи в подобном тоне у нее заканчиваются просьбами «дать потом поносить это платье» или «подарить этот блеск» - перспектива включать мужа в эту тенденцию мне что-то не нравится.
Лилиан с оскорбленном пыхтением надулась, а Питер расхохотался, одновременно обняв обеих за плечи и подтолкнув в сторону прилегавшей к кухне столовой, из которой все же не в полной мере обозревались страшные последствия его кулинарного энтузиазма. Впрочем, тут Корнелия мысленно согласилась с сестрой – у плиты супруг выглядел достаточно очаровательно, чтобы ради этого терпеть в последствиях генеральную уборку, при всей собственной нелюбви к домашнему хозяйству.
Наверное, ее попытки шутить все же выходили чересчур резкими, потому что Лилиан явно намеревалась обидеться всерьез, и даже все обаяние Питера не сразу сумело разрядить за столом обстановку. Да и после этого друг к другу сестры какое-то время не обращались, полностью предоставив ему определять направление беседы. Несмотря на это, разговоры оставались во вполне мирном русле, хотя и без особенного смыслового содержания, только уже закончив и завтрак и все сборы, Корнелия сама неосторожным замечанием всколыхнула неприятную тему.
- Я же сказал, что никуда ехать не собираюсь! – тут же нахмурившись, напомнил Питер.
- А я сказала, что не собираешься, так соберешься! - настойчиво продолжала пилить чересчур заботливого супруга Корнелия уже в машине, по пути на свадьбу. Лилиан, присутствие которой  порядком усиливало желание старсей сестры прикусить себе язык за подобные ляпусы, тактично помалкивала на заднем сиденье, только ушки моментально порозовели и чуть ли не зашевелились от любопытства и напряжения, что было заметно даже сквозь копну белокурых волос.
Как-то неловко было объяснять сестренке, что Питер сразу решил отказаться от такой возможности, чтобы не бросать Корнелию одну почти до Рождества. И что в результате в молодой семье прогремел еще один тонизирующий скандальчик, так и не получивший пока логического завершения, ибо каждый упорно стоял на своем мнении.
- А что, если ты опять начнешь терять сознание?
- Это давно прошло, - почувствовав, что теперь уже сама заливается краской, возразила Стражница Земли. - Питер, я же тебе объясняла, я не слишком хорошо высыпалась этим летом, и потом… ну я отчего-то даже не предполагала… допустим, я и сглупила, конечно. И ужесточила диету, когда заметила, что начала набирать вес тоже сдуру. Теперь-то все уже в порядке!
- Мы не знаем, какие могли быть последствия, - повторил Питер. – не спорь.
- А ты мне не указывай!
- По какому вопросу опять дискуссия, если не секрет? – наконец не выдержала Лилька.
- За последний месяц мы скандалим гораздо больше, чем за всю предшествующую семейную жизнь, - фыркнула Корнелия. – наверное, я становлюсь капризной и психованной, как все будущие мамаши, а кое-кто, хоть и выражал недавно желание, потакать моим капризам, при малейшем разногласии упирается, как баран!
- Просто за последнее время мы проводим вместе гораздо больше времени, а раньше даже не успевали придти к каким-то разногласиям! Именно поэтому я хотел бы воспользоваться моментом, пока тебя вообще реально застать дома…
- Чтобы ссориться? – с ангельской медоточивостью уточнила Корнелия.
- Чтобы побыть с тобой рядом.
- А в чем проблема-то? – осведомилась Лилиан.
- Питера пригласили на чемпионат в Австралию.
- Вау! – белокурая мартышка воодушевленно подскочила на сиденье. – Круто!
- А он ехать не хочет, - обсуждать внутрисемейные проблемы, да еще с Лилькой, не слишком-то хотелось, но лучше объяснить ситуацию самой прежде, чем Питер нажалуется, что его пытаются выставить из дома. - раньше ты не отказывался из-за меня от выгодных поездок, которых, кстати, может больше и не выпасть. Если ты считаешь, что мне станет легче от того, что еще и твои спортивные и карьерные перспективы полетят коту под хвост, то зря! Питер! Я не меньше тебя рада, что мы стали больше времени проводить вместе. Но жизнь продолжается, как видишь, порой важные для нас события не ждут времени, когда к ним будут наиболее всего готовы… Понимаю, что вела себя последнее время не самым разумным образом, но это не значит, что ты не можешь мне доверить какое-то время позаботиться и о самой себе, и о… ну… вот, - почувствовав, что лицо снова начинает гореть, Корнелия замялась. – веришь?
- Нелька, ну почему ты не хочешь понять, а? – Питер досадливо стукнул по рулю ладонью. – За женщинами ухаживают не потому, что они слабые и беспомощные. Носят на руках не потому, что те не умеют самостоятельно ходить, и в рестораны приглашают не потому, что иначе умрут с голода. Неужели так оскорбительно выглядят попытки хоть как-нибудь продемонстрировать… да просто что я тебя люблю?
Машина остановилась, но все с немного растерянным видом остались сидеть на своих местах.
- Я это и так знаю. Без доказательств и демонстрации. Если хочешь сделать мне приятно, - потянувшись вперед, блондинка потерлась носом о шею мужа чуть ниже уха. – можешь продемонстрировать еще и свое доверие и уважение.
- Бросив тебя одну, да?
  Круг замкнулся и разговор приготовился к новому обороту в замкнутом пространстве, в пределах которого не наблюдалось никакого логического завершения. Корнелия даже подумывала, а не поссориться ли с Питером всерьез, отправив его пожить в их городскую квартиру – так или иначе отдельно от нее, но трезво оценивала его упрямство – даже при достаточно мягком характере – и понимала, что в ультимативном порядке поехать на чемпионат все равно не заставить. Однако совсем уж неожиданно голос подала Лилиан.
- Если хотите, я могу пожить у вас, пока Питер не вернется. Я-то уж точно не буду создавать впечатление няньки, но Неля будет не одна и всем получится спокойнее!
Это действительно тут же послужило шагом к примирению: ни Корнелию, ни Питера идея одинаково в восторг не привела!
- Еще чего не хватало!
- У тебя вообще-то еще школа.
- Почему все вообще так уверены, что меня нельзя оставить одну?
- Совсем не хотелось бы навешивать на детей свои трудности.
- Я тебе сотый раз повторяю, Лилька, живи, наконец, своей жизнью.
Лилиан под двойным словесным обстрелом слегка щурилась, напоминая в этот момент кошку Жозефину, когда ту отчитывали за сброшенные с полок и подоконников книги и горшки с цветами – только прижатых остроконечных ушек не хватало до совсем уж полного сходства. Правда, в  хитрющих голубых глазах ни у одной, ни у другой раскаяния не было ни на грамм.
- У кого-нибудь есть предложения лучше?
Что-то в последнее время эта фраза у мартышки стала просто невероятно популярной!
Решив больше ни с кем не пререкаться, Корнелия замолчала и в задумчивости уставилась на дорогу за окнами машины. А ведь, наверное, принять вариант, предложенный Лили, действительно будет самым затратным для нервов способом все-таки убедить Питера согласиться на поездку. Если повезет, уже потом вполне можно и сестренку убедить, что в переезде нет никакой необходимости – но это уже из разряда «было бы просто чудесно». А к чудесам и магия не всегда располагает.
- Вот тот дом! – подпрыгнув на сиденье, прервала размышления Лилиан. – Канареечно-желтый с розовым, видите?
Трудно было бы что-то ПОДОБНОЕ и не заметить.
- Я послала эсемеску, Марла уже должна быть готова, выпустите меня на секундочку, она сказала…
Едва дождавшись, пока Питер худо-бедно припаркует машину возле узенькой полосы тротуара, девочка буквально вывалилась наружу.
- Минутки три подождите!
Мулат побарабанил пальцами по рулю. Как он уже признавался жене, в растяжимости таких понятий, как «секундочка» и «пара минут», особенно произносимых в женских устах, ему неоднократно приходилось убеждаться. Непонятно, с чего он вообще об этом говорил, учитывая, что Корнелия уж точно была пунктуальнее самого Питера, однако с уверенностью сказать того же о своей сестренке не могла. Однако, невысказанные общие опасения не подтвердились – Лили действительно почти сразу вернулась в сопровождении другой девочки, кажется, чуть постарше: круглолицей, с тоненькими гладкими косичками и в тяжелых старомодных очках. Корнелию «подружка» сестры несколько разочаровала, но, конечно же, молодая женщина постаралась выглядеть максимально приветливой, когда Лилиан объявила, что девочку зовут Марла и она – одноклассница Кристофера.
- Над семьей Лэр тяготеет какое-то родовое проклятье, - едва слышно пробормотала Корнелия себе под нос, как следует разглядев новую знакомую. При попытке сесть в машину Марла сначала с полминуты дергала никогда раньше не заедавшую ручку, а потом, когда Питер, желая помочь, нажал рычаг изнутри авто, едва удержалась на ногах, судорожно вцепившись в «неожиданно» распахнувшуюся дверь, и сбивчиво извинилась. Слова Корнелии при этом девочка как-то ухитрилась услышать.
- Вот и Ирма так сказала, когда пригласила меня…
- А когда случайно выяснилось, что мы тоже туда идем, решили, так сказать, объединиться! – преувеличенно бодрым тоном, словно желая пресечь на корню какие-то обсуждения, подхватила Лилиан. – Мы с Марлой заходили к Хай Линдон, она сказала, что сшить уже, конечно, ничего не успеет, но подберет какие-нибудь наряды из готовых.
- Сомневаюсь, что из этого что-то получится, - меланхолично вставила Марла. – с новой одеждой у меня постоянно проблемы.
- Ты просто не знаешь нашу Хай Линдон! – улыбнувшись уже куда более искренне, возразила Корнелия. – Она уже сейчас могла бы возглавлять дом моды с мировым именем, не окажись столь непоследовательна в своих хобби и профессиях. Можешь не сомневаться, если кто-то и способен создать или подобрать идеальное платье для кого угодно и к любому случаю.
- А в вопросе моды и стиля экспертной оценке моей сестрички можно стопроцентно доверять! – с еще большей восторженностью, как у бродячего коммивояжера, продолжала Лилиан. Не то, чтобы внезапный комплимент не соответствовал реальности, но именно в этот момент у Корнелии пробудились какие-то смутные подозрения.
- Не знаю, имеет ли это вообще смысл, - снова попыталась возражать девочка в очках. Лили решительно рубанула ладонью.
- Эй, тебя ведь впервые пригласили куда-то, верно?
Достаточно было беглого взгляда на Марлу, чтобы считать этот вопрос риторическим.
- Так что я просто хочу тебе помочь! Чтобы все прошло отлично. Как лучший друг Кристофера, я просто не могу оставаться в стороне, да и в команде все должны друг друга поддерживать. Марла – менеджер нашей хоккейной команды, знаете? – улыбаясь тем солнечней, чем с большей подозрительностью старшая сестра сверлила ее взглядом, прощебетала Лилиан. Не смотря на тон болтовни, что-то в выражении «лучший друг» прозвучало со стуком судейского молотка о трибуну, вынося окончательный приговор. Кажется, ситуация начинала проясняться…
Хотя, право же, Лили явно ждет от талантов Стражниц чересчур многого. Как, наверное, по неопытности ждет от магии настоящих чудес!
- Мы все были бы рады помочь, - тем не менее, поддержала Корнелия. – тем более, друзей Лилиан и Криса.
Ответная улыбка Марлы была чуточку затравленной, с тенью паники человека, подхваченного не желающим ничего слушать потоком обстоятельств.

Отредактировано Владлена (30-12-2010 00:04:00)

Когда я пытаюсь внести в повествование потугу на юмор - это смешно уже хотя бы собственной нелепостью
Лили
С минуту Лилиан пыталась вежливо стучаться в комнату Криса, однако доносящийся изнутри гудящий рев и с трудом прорывающиеся сквозь него нестройные вопли, не только наводили самые панические мысли о происходящем за дверью, но и самой-то не давали расслышать этот стук.
- Вилл его попросила присмотреть пока за Даном и Тимом, - пояснила девочка вроде как Марле, но в большей степени сама себя пытаясь успокоить, после чего решила немного поступиться церемониями и сама дернула за ручку.
Тем более, что и на распахнувшуюся дверь бесчинствующие в комнате орды варваров… то есть, мальчишки – далеко не сразу обратили внимание. Обиталище Ирмы, еще три минуты назад воспринимавшееся «захламленным», теперь по контрасту с логовом ее младшего братца могло бы являть образец опрятности и аккуратности, потому что просто «беспорядком» назвать царивший здесь разгром было бы не просто преуменьшением, а откровенным выступлением против истины. Локализованный торнадо – и тот, наверное, не сумел бы похвастаться таким эффектом! В центре комнаты обнаружился включенный на полную мощность пылесос, верхом на котором, размахивая трубой и что-то неразборчиво вопя, с ковбойским залихватством восседал один из шестилетних братишек Вилл, второй, не менее воинственно потрясающий хоккейной клюшкой, оседлал самого ползающего на коленях Кристофера. Кто из чертенят кто, Лили сейчас разобрать не могла: хотя для двойняшек Дан и Тим были довольно разными, сейчас на гарцующем на пылесосе всаднике красовалась огромная широкополая шляпа с ленточками, должно быть, позаимствованная из гардероба миссис Анны, а на втором – чересчур большой для него и болтающийся при каждом движении хоккейный шлем. Столь оригинальные головные уборы закрывали не только волосы – главную отличительную черту мальчишек – но и практически все лица. Насколько Лилиан поняла, импровизированные наряды призваны были изображать ковбоя и рыцаря: на первом, помимо шляпки, красовались кокетливые и явно женские сапожки, натянутые выше колен. Кристофера переодевать не стали, только обмотали каким-то длинным шарфом за шею, кажется, уже частично им удушив, да раскрасили всю физиономию валявшейся тут же, неподалеку, цветной гуашью.
Не тратя времени на попытки переорать что пылесос, что всех троих участников этого родео, девочка решительно шагнула вперед и выдернула шнур из розетки.
- Крис, ты чего, спятил? Твоя сестра сказала, что мы уже пятнадцать минут, как должны уже выехать, ты что, в таком виде собираешься туда идти?
- После того, как они сами же свалили на меня этих двух монстров! – не без труда стряхнув с себя наездника и теперь попутно освобождаясь от сбруи… то есть, от шарфа, взвопил парень. – Не понимаю, я что, похож на няньку?!
Глядя, как он, пыхтя от возмущения, промакивает пылающее даже сквозь авангардный раскрас лицо многострадальным шарфом, отчего на тонкой ткани остаются разноцветные разводы, Лилиан сдавленно захихикала, возмутив этим приятеля окончательно.
- Смешно, да? Тебе смешно? Я тут за полтора часа все круги ада с двумя персональными мучителями должен проходить, пока вы там платья примеряете – да за такое время можно сто платьев, одно на другое, понадевать! – а теперь еще будешь ухахатываться… да подружек, как на экскурсию, приводить!
Неизвестно, на какой эффект была рассчитана эта гневная отповедь, однако, похоже, результат был прямо противоположным: страдальчески взвизгнув, девочка расхохоталась уже в голос. Кристофер переводил насупленный взгляд с нее на маячащую где-то на пороге Марлу и обратно, видимо, размышляя, обидеться ли ему всерьез, или лучше не портить день еще капитальнее ссорой.
Черт побери, Лили честно старалась не задевать друга свыше необходимого, прекрасно осознавая, что ее отказ встречаться и так, должно быть, стоил ему некоторого процента самолюбия, но и перебарщивать с деликатностью, позволяя на этом спекулировать, не собиралась. В конце концов, ее целью было дать понять, что в их отношениях все по-прежнему… даже если этим она и несколько подменяла действительное желаемым. И вообще…
- И вообще-то Марла твоя подружка, а не моя! – оскорбившись не столько словам Кристофера, сколько собственным последним мыслям, рявкнула Лили.
Все БЫЛО так хорошо, пока он не спутал все их отношения своим дурацким признанием! Неужели она зря старается склеивать осколки и друга, того самого лучшего друга, никогда уже у нее больше не будет? Не то, чтобы у Лилиан был какой-то опыт в этом плане, но девочка догадывалась, что, как только на тебя начинают смотреть, как, собственно, на девушку, то абсолютно все и воспринимать начинают по-другому. Прежний Крис и не подумал бы всерьез дуться за то, что рассмеялась!
- Марла? – недоверчиво переспросил парень, снова переводя взгляд куда-то за спину Лили.
Та, видимо, приняв это за приветствие или даже призыв, шагнула вперед. Очки, слетевшие, когда хозяйка споткнулась в коридоре, она почему-то еще не успела вернуть на положенное место, а так и вертела в руках, поэтому и в комнату, где даже гораздо более ловкая Лили передвигалась с опаской, ступила практически вслепую. Разумеется, под ноги Марле тут же «прыгнуло» что-то из разбросанного по комнате хлама и, коронным своим жестом взмахнув руками в воздухе, та с ускорением принялась заваливаться вперед. Лилиан и Кристофер почти одновременно ее подхватили.
- Теперь, кажется, уже узнаю… - немного неразборчиво пробормотал себе под нос мальчишка.
- Где очки? – продолжая невольно раздражаться, воскликнула Лили.
- Я… кажется, выронила…
- Стой и не шевелись, сейчас я их найду. Вам тоже не двигаться, бесенята! – угрожающе рыкнула девочка, обшаривая залежи хлама на промежутке от двери до их теперешней позиции. К счастью, никуда основательно закатиться очки не успели. – Кристофер, марш приводить себя в порядок, у тебя пять минут – и время уже идет! Марла… а вообще, ты стой пока спокойно и постарайся не нервничать. Так… ты кто? – под стащенным хоккейным шлемом обнаружились светло-русые вихры, но к стыду своему Лилиан не сумела в этот же момент вспомнить, кто из братцев Вилл Тим, а кто – Дан.
Развенчанный шлемоносец хитро заулыбался, демонстрируя отсутствие пары передних зубов. – Не важно! Тоже живо приводите себя в порядок.
- И она еще жалуется, что на сестру свою недостаточно похожа! – доверительно поделился с Марлой Крис. Должно быть, для оперативности парень просто сунул голову под кран и теперь торопливо пытался промокнуть еще сильнее закурчавившиеся каштановые вихры полотенцем. Та робко улыбнулась в ответ, после окрика опасаясь даже толком дышать. – Извини… обычно у меня не такой свинарник. То есть, может, и свинарник, но – не такой! Давай руку, я тебя в коридор выведу, там безопаснее… Знаешь, а я ведь и правда в первый момент тебя не узнал!
Лили, как раз вытряхивавшая из шляпы и сапог черноволосого мальчугана, в отличие от светленького, сразу присмиревшего под ее напором (кажется, именно этот был Даном), украдкой бросила в их сторону взгляд. Вроде бы все начиналось и неплохо… не смотря на скептический настрой что Хай Линдон, что Корнелии, вряд ли кто-нибудь помог Лили в ее «феекрестничестве» лучше них. Наверное, девочка и сама не узнала бы Марлу, встреть ее сейчас в таком виде впервые.
- А теперь вниз, живо! – позволив Кристофу и Марле без приключений добраться до двери, девочка мягко подтолкнула в сторону выходя обоих «бесенят», сама примерно на минуту задержавшись в эпицентре разгрома и впечатлено пробормотав. – О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?!
Предположим, аккуратностью ее друг никогда особенно не отличался, но все-таки были тому какие-то границы разумного. Нашествие варваров в обманчиво несерьезном количестве двух штук эти границы просто разверзло!
«Переехать ему теперь явно будет проще, чем прибраться!» - досадливо щелкнув пальцами обеих рук, с искренним сочувствием подумала Лили. Уборку она и сама терпеть не могла – даже при том, что сталкиваться приходилось с существенно меньшей степенью захламленности…
По комнате пронесся легкий вихрь изумрудных искорок, немного похожий не те золотые песчинки, которыми Корнелия восстанавливала комнату Лили после нападения волшебной куклы. Облепленные изумрудными блестками, как порошком фей, вещи приподнялись с мест, где валялись, и разноцветно-зеленой метелью закружились вокруг остолбеневшей девочки. Только бы кто не вздумал снова заглянуть из коридора! Хорошо еще, дверь при первом же порыве вихря захлопнулась… «Метель» из вещей прекратилась так же резко, что и началась, изумрудное мерцание, вспыхнув напоследок поярче, тоже растаяло. Комната не то, чтобы сверкала, но такой чистоты у Криса Лили видеть еще не приходилось. Шлем и обе клюшки теперь мирно висели на стене над кроватью, изгвазданная одежда посветлела и сложилась аккуратными стопочками, ловко нырнувшими на полки, запрыгнули в ящик игрушки… Ощущение было такое, словно вещей в комнате стало меньше, как минимум, втрое, породив нервирующее ощущение пустоты… единственной связующей с реальностью ниточкой остался монументально стоять под ногами выключенный пылесос!
- Я не волшебник, я еще только учусь! – оглушено пробормотала Лилиан, бочком проскальзывая в коридор через едва-едва приоткрытую дверь. Пусть Крис погрешит на миссис Анну, решив, что мать прибралась в его отсутствие, а сама миссис Лэр довольствуется маловероятным объяснением, будто в сыне первый и последний раз проснулась аккуратность! Все равно правда выглядела бы еще более невероятно…
Надо бы узнать у Корнелии и ее подруг, что еще полезного умеет эта магия! Хоть Лили и испугалась поначалу, пожалуй, она уже начала входить во вкус!
Из-за заминки до машин свадебного кортежа пришлось нестись бегом – то еще занятие в праздничных туфельках. Пару раз девочка едва не последовала примеру Марлы, драматично рухнув подрубленным деревцем, но обошлось. Сестричка, правда, ворчала, что «детям» вообще было бы лучше подождать дома – но тут протестующее взвыл уже Кристофер, не желающий больше оставаться наедине с «маленькими монстрами», да еще и за весь дом при этом отвечая. Лили его поддержала всей душой… вероятно, ей и почудилось, но Корнелия и Ирма переглянулись при этом разговоре с каким-то не слишком даже затаенным злорадством. С чего бы вдруг? Хотя церемония и впрямь оказалась скучноватой. Так считали и двойняшки, постоянно ерзавшие и нывшие, принуждая Вилл сквозь зубы грозить всеми небесными карами – однако тем самым подстегнувшие саму Лили, которой, по правде говоря, тоже хотелось ерзать и ныть, все же вести себя более пристойно. Не уподобляться же мартышкам на целых восемь лет ее моложе! Да и вообще, она-то уже, практически, взрослая… хотя из присутствующих, честно говоря, только «термоядерный близнецы» и были моложе – не это же важно! Девочка с нетерпением дожидалась возвращения в дом Лэров, где, проигнорировав (к некоторой обиде Хай Линдон) ресторан, было и решено устраивать основное празднество. Лилиан даже успела мельком увидеть поражающий воображение торт, коржи для которого испекли в кондитерской, на прежней работе миссис Анны, но все остальное Ирма с матерью сами сделали и украсили прямо в домашних условиях – с этим кулинарном шедевром определенно хотелось бы познакомиться поближе. Хоть такое пристрастие к сладостям – это тоже несколько по-детски, но на торжестве, вроде, так и положено… главное, не слишком это демонстрировать!
Корнелию вот наверняка такие вещи не волнуют!
В доме оказалось немного тесновато для всех приглашенных, но устраивать вечеринку на улице – в конце октября уже слишком холодно. Ирма и Хай Линдон уверяли, что погода будет отличная, но Анна, слышавшая нечто иное в официальных прогнозах, отнеслась к этому без особой веры и предпочла подстраховаться. Как выяснилось зря – осенний день действительно выдался солнечным и погожим, как и предсказывали… хм, а предсказывали ли? – подруги Корнелии. Но перетаскивать столы уже, конечно, никто не стал, только сделать несколько фотографий Ирма все-таки предпочла на улице – тем более, живописное крылечко особнячка Лэров оказалось просто идеальным небольшим подиумом. Лилиан попала всего на пару или тройку фотографий – в своей «кукольном» платьице она, увы, все равно смотрелась среди подруг сестры и их спутников, словно гуляющая со взрослыми малышка! Не хотелось бы быть неблагодарной к Хай Линдон, она явно старалась всей душой, делая для Лили это платье, вот только… при этом точно воспринимала сестренку подруги как совсем еще маленькую девочку – даром, что та уже саму азиатку успела перерасти! Лезть третьим номером к Крису и Марле тоже не хотелось, девочка всячески старалась оставить их, насколько получалось в компании, вдвоем, но уже через какое-то время сам Кристофер с взволнованным видом подошел к ней.
- Дан и Тим не с тобой? – с приглушенной паникой шепнул парень. Лилиан бросила беглый взгляд на Вилл – та фотографировалась вместе с подругами и чертенят, несколько раз тоже с восторгом позировавших, сейчас отчего-то рядом с сестрой не вертелось – и помотала головой.
- А разве не с вами? – только произнеся это, девочка сообразила, какую глупость и ляпнула и, похоже, совершила, и в отчаянии хлопнула себя ладонью по лбу. – О, нет! Торт!
Глаза Кристофера моментально отразили ниспосланный ей суеверный ужас, а подошедшую поинтересоваться, что случилось, Марлу, Лили и Крис просто подхватили с обеих сторон, почти под конвоем втянув через заднюю дверь и кухню в дом.
- Может, еще успеем и все обойдется… - с несмелым оптимизмом предположил парень, торопливо распахивая дверь в убранный для приема гостей небольшой зал.
Все действительно оказалось не так уж страшно, как они мысленно уже успели навоображать. Перемазанные в креме по самые уши братья Вилл сосредоточенно колупали нижний – единственный, до которого смогли дотянуться, ярус торта, ладошками загребая крем и мягкое бисквитное тесто внешнего слоя. Вздрогнув при дружном громогласном вопле, где слышалось не оформленное в слова, но вполне ясное обещание открученных ушей и голов, мелкие отпрянули от «места преступления», стараясь изобразить на перепачканных мордашках ангельски-невинные выражения.
- Быстро! – зашипел Кристофер, торопливо взяв себя в руки при этом зрелище. – Размажем все ровненько и повернем к гостям другим боком, может, пока будут фоткать, как режут, ничего не заметят, а потом уже и не важно будет. Поможешь повернуть? Я один эту махину и не сдвину, пожалуй…
Первым подбежав к пострадавшему торту, парень аккуратно собрал в пригоршню часть пышного крема с боков, намереваясь замазать прогрызенную близнецами «рану», но вместо этого, чуть помявшись, слизнул часть с ладони.
- Ты что делаешь?
- Все равно уже расковыряли, ничего не поделать, - слегка покраснев, пояснил Крис. – а так хоть попробуем. А то они его еще часа два фоткать будут, пока порежут…
- Он же просядет! – нахмурившись, предостерегла девочка. По правде говоря, попробовать торт не после нудной церемонии разрезания, а как можно скорее, ей тоже хотелось. Деликатно обмакнув в изуродованный бочок кондитерского изделия кончик пальца – уж от такой малости точно не покорежит – Лили деликатно слизнула крем.
- Да ладно, все равно эту сторону к стенке повернем, чуть больше или чуть меньше – без разницы, – благодушно успокоил ее Кристофер, с выражением кающегося шалопайства зачерпывая еще. Скорбь в круглых глазищах Дана и Тима, обнаруживших, что их добычу делят другие, надо было видеть! В отличие от старшей сестры, глаза у близнецов были не карие, а голубые, что несколько умаляло их волоокость, однако тоже огромные, круглые и слегка выпуклые – просто созданные для такой вот страдальческой укоризны. Не мешало даже то, что все мордашки, кроме этих глаз, так и были вымазаны кремом – успеть бы отловить да умыть этих бандитов…
Крем у торта действительно на вкус оказался столь же приятным, как и на внешний вид. Поколебавшись, Лилиан отщипнула кусочек коржа – все равно же замазывать.
- Твоя мама, должно быть, тоже волшебница! – маскируя неловкость за восхищением, от души похвалила Лили. Кристофер, сам уже неаккуратно измазавший и рот щеки и даже кончик вздернутого носа, довольно улыбнулся.
- Когда дело касается выпечки – непременно! А почему «тоже»?
- Э-э, - растерялась девочка, но, к счастью, приятель уже забыл о ее оговорке, обернувшись к остановившейся за несколько шагов за их спинами Магдой.
- Хочешь попробовать? Да не мнись ты так, все равно же нам и должно достаться… частично… но больше той части мы и не возьмем, зачем ждать-то, когда можно сейчас! Глядите, если изнутри аккуратно немного вытащить, снаружи ничего и не шелохнется – как новенький!
- Ну, - опасливо делая шаг вперед, с сомнением протянула Магда. Кристофер с негромким «чпоф» выдрал из недр торта бесформенный кусок пропитанного чем-то одуряющее пахучим мягкого коржа и начинки-джема, великодушно разделяя добычу на три части и, целиком, хотя и с усилием, запихнув в рот одну, протянул оставшиеся обеим девочкам.
Тут у светленького близнеца – Тима, кажется – не выдержали нервы. С оскорбленным в лучших чувствах ревом бутуз ринулся вперед, видимо, надеясь отбить свою законную добычу у бесчинствующих старших обратно. Запоздав секунд на двадцать, следом за братом ринулся и черненький Дан. Прошмыгнув мимо отпрянувших от неожиданности Лили и Криса, мальчишка попытался вцепиться в торт, но, не дотянувшись, повис вместо этого на крае стола. Кремовая громада содрогнулась и торжественно, словно в замедленной съемке, локализованной лавиной обрушилась на головы всех троих подростков и обоих малышей. Лилипн даже испуганно завопить не успела прежде, чем рот – а заодно и нос, глаза и вообще вся голова целиком – оказались запечатаны нежной сладкой массой.
Первым же, что Лили увидела, кое-как прочистив и разлепив глаза, было наливающееся краской перекошенное лицо замершей на пороге зала с огромным зловещего вида ножом в руке Ирмы. Где-то рядом зашебуршился, поднимаясь из кремовой горы, как зомби из могилы, вполне по-зомбячьи бледный до синевы даже сквозь «маску» сладкой субстанции Кристофер.
- КРЫСЬ! – с непередаваемой экспрессией дипломированной актрисы взревела невеста и рванулась было вперед, однако Стефан, сориентировавшись, к чему идет дело, деликатно придержал новоиспеченную супругу за талию, чтобы кто-то из подружек успел так же вежливо отобрать нож, прежде чем Ирма разъяренным носорогом понеслась через зал в их сторону.
Теперь, кажется, завопили все хором – моментально осознав, что сейчас их будут убивать. Вполне заслуженно, но оттого ничуть не менее жестоко. Лилиан попыталась малодушно уползти, но проклятый крем оказался скользким, не хуже мыльной пены, а под ладонями и коленями лопались, зловеще истекая джемом, куски разломавшегося коржа. На одном из таких Ирма – находясь примерно в полуметре до того, как с наслаждением сомкнуть скрючившиеся пальцы на шее младшего брата – и поскользнулась. Рев негодования сменился испуганным взвизгом, всплеснув руками не хуже Марлы, счастливая невеста полетела вперед, на едва успевших откатиться «злоумышленников», совершив относительно мягкую посадку на сладкую кучу всего того, что пару минут назад еще было свадебным тортом. Каким-то образом вслепую нашарив брата, Ирма как раз собиралась его в этом креме образцово-показательно и утопить, но отвлеклась на приглушенные, но все более явственные смешки среди опасливо приблизившихся гостей,
- Ну и кому там так весело? – возмутилась невеста, вслепую запуская одним из более-менее крупных уцелевших кусков в наиболее явственный источник приглушенного хихиканья. Увы, угодило послание не в цель, зато душевно мазнуло по физиономии и рыжим волосам ни в чем не виноватую, зато крайне возмутившуюся таким поведением Вилл.
- Валяем ее, девчата! Все равно изгваздалась! – кровожадно завопила Хранительница. Хай и Тара, подбадривая себя визгом, рванули вперед. Попытавшиеся было прекратить зарождающееся безобразие сперва Стефан и Эрик, а с небольшим запозданием – Мэтт, Джей и даже Шон – были в итоге закиданы кремом уже объединенными силами подружек и жен, категорически не желавших, чтобы им мешали убивать друг друга. Пользуясь суматохой, Крис, Лили и Марла попытались предусмотрительно отползти подальше, но были тотчас же затянуты обратно. Куча-мала разрасталась, поначалу все воевали против всех, потом начали объединяться в своеобразные коалиции… шагом к всеобщему перемирию стало то, что все, соревнуясь, закидали остатками торта Кортни Грампер, все это время, не скрывая ликования, снующую вокруг и вдохновенно щелкавшую происходящее на «мыльницу». Единственными людьми, не заляпанными в итоге кремом с ног до головы, оказались меланхолично наблюдавшая за творящимся беспределом, стоя у окна, Корнелия и не пожелавший отойти от жены, но активно болеющий за участников кучи-малы Питер. Поймав взгляд сестры, когда неразбериха уже начала стихать, Лилиан под слоем крема покраснела так сильно, что взбитые сливки, наверное, должны были вскипеть и испариться! И это после того, как Лили твердо решила вести себя, как взрослая, чтобы заслужить соответствующее отношение! То, что куча вполне юридически совершеннолетних раздолбаев не менее охотно ввязались в это дело, заварила-то кашу она… могла бы и следить получше за «термоядерными двойняшками», если прекрасно видела, что Вилл занята в съемках, а Кристофера и Марлу сама же захотела ничем не отвлекать друг от друга! Эх…
Кристофер тем временем выудил откуда-то из кремовых завалов очки и, тщательно стряхнув, нацепил на нос сбивчиво бормочущей извинения Марле. Та почему-то решила, что виновата в падении торта именно она, вынуждая и брата и сестру одновременно хохотать, переругиваться и разубеждать в этом. Вилл чуть в стороне с чувством крутила уши Тиму и Дану, а миссис Анна смущенно сообщала гостям, что ванных комнат в доме всего-то две…
Наверное, если бы не этот даже не скептический, а даже грустный – от разочарования, может быть? – взгляд голубых глаз сестры, Лилиан, наверное, тоже искренне повеселилась бы. В конце концов, негодование Ирмы быстро испарилось, никто не выглядел особо сердитым, большинство гостей покатывались со смеху… да и желанного торта в процессе налопались так, что теперь неделю смотреть на кондитерские изделия будет страшно! Только нахлынувший стыд никак не давал насладиться удачной шалостью.
Уж лучше бы ее вслух отчитали, честное слово!

У меня образ Ирмы никак не согласовывается с классической торжественной церемонией))) Даже когда сама Ирка решила, что будет именно так - поэтому довольно долго не удавалось придумать, как бы описать эту швадьбу. Лилька и Крис уже крупноваты для подобных проделок, но Виллкины братья успешно перехватили эстафету

*фуф, хоть кто-то все еще это читает, я уж решила, что отпугнула народ корнелькиными гормональными нутриями  теперь уже стараюсь всем "старшим" Стражницам уделять одинаковое количество "эфирного времени" - но начало она таки "сделала" :\ *

Тарани
Огненная Стражница оказалась единственной из подружек невесты, явившейся на праздник без сопровождения кавалера. Не то, чтобы мулатку это как-то особенно беспокоило… разве что реакция подружек, уже успевших повыскакивать замуж (а некоторые – уже и не один раз!) на само обстоятельство немного напрягала. Ирма, со свойственной ей очаровательной бестактностью, трижды или четырежды успела великодушно предложить «с кем-нибудь познакомить»  из своих многочисленных приятелей, так, что в последний раз Тарани даже огрызнулась, предложив водной волшебнице сдавать в секонд-хенд своих «бывших» - из-за чего та потом почти час на нее дулась. Не то, чтобы Тара имела что-то против романтических знакомств вообще, нет, скорее напрягало это дурацкое отношение людей, словно бы рассматривающих пару, как необходимый для появления на людях аксессуар – кому как, а мулатку отношения по принципу «просто чтоб было» совершенно не устраивали. А по-настоящему сблизиться с кем-нибудь, не ставя перед собой такой задачи, мешала чересчур насыщенная жизнь. И школьные влюбленности и оба студенческих романа Тары в итоге заканчивались пшиком именно потому, что, стоило только достаточно сблизиться с каким-нибудь человеком, как он начинал предъявлять на тебя особые «права», требовал, чтобы вся жизнь посвящалась ему без остатка – и девушку это просто категорически не устраивало. Порвать с Найджелом оказалось так же нелегко и потребовало примерно столько же времени, что выползти из липкого засасывающего болота. Уже давно и ничего хорошего в том, чтобы быть вместе, не видно – а продолжают засасывать в холодную желеобразную трясину данные обещания, чувство ответственности, жалость, а то и эмоциональный шантаж. В университет Тара практически сбежала, сделав отчаянный рывок из этой трясины – переписка как-то сама собой постепенно сошла на нет, а девушка стала подходить к отношениям куда осторожнее, останавливаясь при малейшем предчувствии, что снова забредает в трясину.
Первые курсы университета совсем не напоминали прежнюю жизнь тихони-отличницы. Шейла и Люк, ее новые друзья и сокурсники, эта сумасбродная парочка, открыли перед Тарой мир вечеринок, ночных клубов и, конечно же, целую вселенную музыки и танца. Они организовали свой клуб, давали уроки за символическую плату, танцевали в парках и кафешках… Тереза была бы в глубоком ужасе, узнав, как ее дочурка проводила время эти полтора-два года своей жизни, но, справедливости ради, об учебе Тара тоже старалась не забывать, после почти бессонных ночей танца добросовестно таскаясь на лекции. Отличница в школе, она привыкла быть ответственной – даже когда это требовало больших, чем обычно, усилий. И та влюбленность… наверное, была влюбленностью даже не в человека, а в саму эту пряную, кружащуюся, как факелы в руках пиротика, расцвеченную блеском огней жизнь. Но все-таки та авантюрная романтика, наверное, была не для нее… совсем не для такой, как она. Слишком быстро опьяненная поначалу Тарани словно бы выдохлась. Как будто в одночасье вспомнив, зачем вообще поступала в университет, девушка с головой нырнула в учебу, не отвлекаясь больше ни на что…
Кроме всего прочего, Тарани обладала страстной и порывистой душой, верящей только в стихийные, обжигающие чувства – и при этом каким-то уж чересчур здравым и рациональным рассудком, не позволяющем поддаваться подобным порывам и строить судьбу на сиюминутных прихотях. В итоге и не получалось ни так, ни этак… Душу имели свойство воспламенять совсем не те люди, с которыми рассудок желал бы провести жизнь – или хотя бы достаточно существенную часть этой жизни.
В принципе, без всякой истерики и огорчений вполне можно было допустить, что все это – просто не для нее. Кому-то логического ума не дано, кому-то музыкального слуха… не всегда приятно, но вполне естественно. Так почему же из-за неумения строить близкие отношения непременно надо бить тревогу? Тем более, когда не то, чтобы особенно-то и хотелось бы. Проанализировав себя почти уже профессиональным взглядом психолога, Тара постановила, что виной тому не комплексы и не боязнь разочарований. Может, лет через… несколько, когда действительно будет такая психологическая потребность? Или, как это формулировала обычно Вилл – когда встретится тот самый человек (но в то, что дело может быть в ком-то со стороны, а не в ней самой, Тарани не особенно-то верила). Тем более, сейчас все это столь неприятно притормозило бы ее восходящую научную карьеру – больше потеряешь, чем приобретешь, честное слово!
Хоть подругам Тара этого никогда не сказала бы, но для себя она была твердо убеждена, что двадцать два – двадцать три года, это для создания семьи очень и очень рано! То, что Вилл и Хай Линдон в чересчур скоропалительных браках повезло – скорее исключение, да и рановато еще делать выводы. И не просто так Ирма уже дважды разводилась, а Корнелию так вышибло из колеи… по сути дела, вышибла из колеи перспектива настоящей семьи, а не просто юридически оформленных отношений с подходящим человеком. Они с Питером прекрасная пара, но до недавнего времени каждый все равно жил своей собственной жизнью – и во многом благодаря этому они были так счастливы. Ну и к чему было торопить сближение? Хоть Корнелия и считает себя самым личностно зрелым человеком в компании, к некоторым вещам оказалась совершенно не готова.
Не лучше ли было задуматься над этим до того, как встала перед фактом?
«А может, это я страдаю чепухой, пытаясь понять механизм всего вокруг. Самой жизни, пока нормальные люди просто этой жизнью живут?»
Усмехнувшись своим мыслям, Тарани щелчком сбила с изгвазданного воротника прилипший хлопушек взбитых сливок. Тоже еще, здравомыслящая рационалистка, ввязалась в эту возню, как маленькая. Жди теперь очереди в душ, с ужасом ощущая эту подсыхающую сахарной коркой слякоть на голове!
Девушка подошла к парочке у окна, столь счастливо избежавшей дурацкого побоища, и шутливо пихнула брата кулаком в плечо, стараясь не испачкать при этом его костюм подсыхающим кремом и джемом.
- В отличие от Корнелии, у тебя, между прочим, нет уважительной причины отрываться от коллектива и вести себя адекватно, когда все дурят!
- Если тебе неловко, что только ты поддалась стадному чувству, то так и скажи! – вместо рассмеявшегося Питера ответила Корнелия. Тарани смущенно пожала плечами. От праздника у Ирмы все они на самом деле ждали чего-то действительно веселого, а не всего этого официозного церемониала, так что охотно подхватили зарождающееся дурачество… по крайней мере, сама Ирма, желавшая, чтобы все было «хотя бы на этот раз серьезно» не слишком из-за происшествия расстроилась.
Но что расстроило Корнелию, Тара вообще не поняла.
- Почти не сомневаюсь, ты не стала бы так себя вести в любом случае! Но я как психолог могу уверить, что иногда бывает полезным время от времени совершать небольшие глупости и чудачества.
- Только моя сестричка может не просто вести себя, как расшалившийся ребенок, но и, в отличие от всех, кто просто бессистемно сумасбродничает, обосновывать это вполне здравыми теоретическими выкладками! – шепнул Питер, но Корнелия даже не улыбнулась.
- Не стала бы, - серьезно согласилась она. – знаешь, я еще в школе понимала, что я в нашей компании самая взрослая. Не только по возрасту, а вообще. Тогда мне это казалось преимуществом, но я и представить себе не могла, что уже в двадцать три года стану чувствовать себя среди вас старухой!
- Ты опять все чересчур сгущаешь…
- Скажи мне что-нибудь новое и оригинальное, эта ваша отговорка уже начала приедаться! – уже возвращаясь от непонятной меланхолии к обычной своей колкости, отрезала блондинка, поплотнее запахиваясь в свою накидку.
Тарани снова передернула плечами. Что за дурацкая у Корни привычка воображать, будто только на ее плечи сваливаются все тяготы мира, а остальные только развлекаются кругом? Потому что она «самая взрослая», надо же! Ну ладно, сейчас ситуация и правда не простая, но такое отношение же только все усугубляет!
«По-моему, тогда мы все рассуждали точно так же. По крайней мере, я – точно…»
Чего уж никто предполагать не мог, так это того, что Корнелия может позавидовать подругам из-за тех же вещей, которые так сама же критикует!
Ирма обнаружилась в собственной комнате, уже переодевшаяся и умытая – как невесте и в какой-то мере хозяйке в родительском доме ей предоставили душ одной из первых. Шикарное платье, подаренное Хай Линдон, все в желтоватых пятнах засыхающего крема и темных – ягодной начинки – пышным бесформенным холмиком ткани валялось на полу, а сама виновница торжества меланхолично восседала на пуфике и внимала убеждениям Лили и Марлы оставить таки Кристофера в живых, поскольку он совершенно ни в чем тут не виноват. В душе, по методу исключения, сейчас должна была быть Вилл… Крис, как и остальные пострадавшие мужского пола, в данный момент осаждал ванную на другой стороне дома.
- Я так старалась! – вполне бодро настроенная во время «тортового побоища» водная Стражница со всей пылкостью драматической актрисы предавалась отчаянию, картинно промакивая уголки огромных глаз краешком короткого халатика. – Так хотела, чтобы на этот раз все прошло как следует! Ну почему со мной всегда вот так?!
Лили и Марла, не знавшие Ирму так же хорошо, как остальные Стражницы, наперебой убеждали, что не произошло ничего катастрофичного, что никто из гостей не в претензии, да еще извинялись наперебой, каждая почему-то убежденно приписывая себе вину за происшествие с тортом.
- Лично я была бы шокирована, если бы с тобой  – и не произошло чего-то в этом духе! – заметила вошедшая следом за Тарани в комнату Корнелия. Ирма подняла глаза – Тара уже мысленно приготовилась к очередной их словесной пикировке (впрочем, именно это, возможно, сейчас требовалось Стражнице Воды, чтобы снова взбодриться), но этого так и не последовало. Подскочив, как сперва показалось, в возмущении, Ирма вместо того, чтобы разразиться фонтаном ответных колкостей, заключила слегка отпрянувшую блондинку в объятья.
- Да я и сама бы удивилась! – призналась она. – Даже если я сама не сделаю что-нибудь не так, то кто-нибудь другой непременно все испортит! Почему так всегда именно со мной, разве я не заслуживаю хоть сегодня исключения?! Почему?
- Потому что тебе самой это нравится, – закатывая глаза к потолку, серьезно ответила Корнелия. – ты же первая бы от скуки взвыла, не происходи с тобой ничего подобного.
- Так было раньше! Ты не веришь, что теперь у меня все серьезно, да? И Стефан теперь будет считать нашу семейку ненормальной!
Стражница Земли украдкой выдохнула, но, к своей чести, от комментариев о «нормальности» отказалась, уже сообразив, что, вопреки обыкновению, Ирме от этих разговоров становится только хуже.
- Мэтт, помнится, ничью нормальность не комментировал, когда Вилл, так и не научившись нормально стоять и ходить на «шпильках», вместо заказанных туфель напялила со свадебным платьем бело-розовые кроссовки! – негромко заметила Тарани. – И Эрик, которому предложили помолвку во время прыжка на парашюте, тоже: причем Хай тогда так увлеклась, что вспомнила о необходимости раскрыть собственный парашют в самый последний момент – у него наверняка седых волос прибавилось!
- На самом деле, я все еще не уверена, что на самом деле думает Питер о моем решении одеться на нашей свадьбе в черное! – поддержала Корнелия. – Иногда он бывает даже более вежливым, чем это необходимо…
- Ну, вы сравнили! – шатенка фыркнула. – Ни у кого не было в прошлом глупостей типа двух моих первых замужеств…
И тут же опасливо попятилась, поскольку со стороны Корнелии повеяло вполне физически ощутимым обжигающим холодом.
- Э-э, ладно, забудем! – сбивчиво пробормотала Ирма. – Я, разумеется, верю, что Стефан слова мне из-за этой истории не скажет. Или даже не подумает… Но мне обидно! Мы с Анной почти сутки на этот торт потратили, так старались… а теперь не только он пропал, на остальные угощения никто и смотреть не станет – все, что уцелело, с кремом перемешалось! Но добило меня даже не это! Вот, полюбуйтесь! Даже не знаю, кто подарил – не допрашивать же теперь гостей…
С явной радостью от возможности сменить тему, Ирма извлекла откуда-то из экспозиции вселенского беспорядка большую коробку со сползшим уже на бок бантом. Школьницы ахнули – Марла восхищенно, а Лилиан немного испуганно – увидев большую, со скульптурным мастерством сделанную куклу. В отличие от той, что Кристофер недавно подарил Лили, у этой были волосы каштанового цвета, синие глаза и немного хитрая улыбка на пухлых губках, придающие некоторое сходство с самой Ирмой. У той, первой, были льняные кудряшки, голубые глаза и куда более печальное выражение…
Тарани развела руками. Обсуждать эту историю с куклами при Марле, конечно, начинать не стоило. Они с Вилл изрядно повозились, пытаясь выяснить по адресам заказов и рассылок, кто же, собственно, изготавливает и распространяет эти удивительные игрушки, но тщетно. Если уж Вилл чего-то не сумела вытянуть из компьютера… проще всего было бы подумать, что этого «чего-то» и вовсе не существовало!
Если бы конечно, не кукла, которую Ирма сейчас вполне реально держала в руках.
- Вот не понимаю, я что, по чьему-то мнению похожа на ребенка, которому такой подарок мог бы понадобиться?! И на вещь, которую дарят, просто от нежелания думать, что подарить – не похоже…
Не так давно Ирма именно как ребенок себя и вела, но Тара решила больше не поднимать эту тему, поэтому снова развела руками. Ей внезапно пришло в голову, что все куклы словно бы находят того человека, которому предназначены, но никаких логических подтверждений тому мулатка не видела, поэтому предпочла мысль свою пока не озвучивать. К тому же все пропавшие дети были именно детьми… ну, или, по крайней мере, подростками с чисто физической точки зрения, а эту категорию Ирма уже довольно давно переросла, какие бы выходки порой не отчебучивала. За Хай Линдон Тара еще могла бы побеспокоится.
- Я думаю, - покосившись на Марлу, озвучила наверняка аналогичные мысли Корнелия. – если эта кукла попала именно к тебе, на это есть причина. Девочки, думаю, вы можете пойти и сказать Кристоферу, что мы добились апелляции и его смертная казнь официально отменена. Заодно передадите гостям, что Ирме нужно еще некоторое время, чтобы вернуться…
Хотя в переживший нашествие зал, конечно, возвращаться не было желания ни у кого.
- Марла, ты слышала? Думаю, Кристофер уже закончил приводить себя в порядок – я присоединюсь к вам чуть позже! - моментально перевела стрелки Лилиан, заставив старшую сестру слегка нахмуриться, а, стоило однокласснице Криса выйти в коридор, обернулась к Корнелии, уперев руки в бока. – И не надейся от меня избавиться! Помнишь, что сказал этот бритый? Теперь я тоже волшебница и все это касается меня тоже!
- А я тебе уже не раз сказала – все это не игра! Тебе следует держаться подальше от всех этих кукол.
- Мне столько же лет, сколько и тебе было, когда все это волшебство началось!
- Я и тогда никогда не воспринимала все, как развлечение и…
- А я – воспринимала! – Хай Лин, устроившаяся на подоконнике и сушащая волосы негромко гудящим феном (часть этих волос свесилась на лицо, сделав Воздушную Стражницу чем-то похожей на телевизионного призрака из какого-то восточного фильма ужасов), с улыбкой направила этот фен  в сторону Корнелии. Струя нагретого воздуха, возможно, слегка усиленная волшебством, слегка растрепала гладко уложенную элегантную прическу блондинки, заставив Нелю по-кошачьи возмущенно фыркнуть. – Перестань вредничать. Если эта кукла обещала, что разыщет Лили снова, лучше девочке быть, по крайней мере, под нашим присмотром. Кроме того, твоя магия продолжает «мерцать», не правда ли?
Корнелия замялась, покусывая губу.
- Все уже в порядке! – с явно преувеличенной твердостью возразила она и щелкнула пальцами, заставив разбросанную одежду очиститься от подсохшего крема и улечься аккуратными стопками. – Думаю, причина была в том, что я чересчур вымоталась, вот и все. Теперь все отлично.
- Уверена на сто процентов? – на всякий случай уточнила Тарани. Вилл чего-то задерживалась в душе, поэтому огненная Стражница, с опаской проскользнув между вспорхнувшими вещами, слегка раздраженно постучала в дверь. Корнелия, немного помолчав, вскинула руки.
- Ну, хорошо, хорошо, Лилиан может остаться. Действительно лучше будет оставаться у нас на глазах. Ты слышала, Лили? Пообещай не лезть на рожон и слушать нас… нас всех! То, что у тебя появились какие-то силы, не обозначает, будто ты умеешь ими пользоваться.
- Умела бы больше, если бы кое-кто соизволил мне обо всем рассказать! – огрызнулась девочка. – Хорошо, не буду. Но что… что МЫ собираемся делать?
Если бы они сами это знали. Тара еще раз, посильнее, стукнула кулаком по двери.
- Именно это мы и собираемся обсудить… по крайней мере, когда мне дадут смыть эту глазурь с волос раньше, чем она там зацементируется! Вилл, ты слышала?!
Рыжеволосая Хранительница наконец распахнула дверь, обдав мулатку облаком теплого слегка пахнущего «морским» ароматизатором пара. Тарани торопливо выдернула ее в комнату, а сама прошмыгнула в ванную, сквозь закрывающуюся дверь услышав недовольный голос Ирмы:
- Вообще-то сегодня я предпочла бы любые действия слегка отложить!
Если бы они могли выбирать время и место! Но служба Стражниц явно не предполагала регламентированного рабочего времени. Впрочем, эта служба не предполагала ни оплаты, ни страховки, ни отпусков, ни чего бы то ни было еще!
Протерев ладонью запотевшее зеркало, Тарани заглянула себе в глаза. О том, что Кондракар их просто-напросто эксплуатирует, она догадалась давно, еще в детстве… но этой догадкой все, пожалуй, и закончилось. Что тут можно было изменить? Официально любая из Стражниц могла уйти по своему желанию в любой момент. Официально. Но, даже если можешь совладать с пресловутым «я могу – значит, я должен», что само по себе не так уж легко, то невозможность бросить подруг на произвол судьбы куда более твердо исключала дезертирство.
«И Корнелия, пожалуй, вполне права, что не хочет втягивать в это еще и Лилиан!»
По крайней мере, использование Песков Времени упрощает все гораздо лучше, нежели их блудные астральные двойники. Вряд ли Ирма согласилась бы в такой день посылать к гостям и молодому мужу вместо себя «заместительницу»… Иногда Таре было любопытно, как сложилась судьба их «отражений, но из Оракула по необходимости-то не вытянуть ничего конкретного, а просто из праздного любопытства и стараться не стоит!
Тарани торопилась, как могла, но отросшие за последние годы волосы – целая шапка жестковатых кудряшек, и вообще-то проявляли весьма независимый характер, а уж вычистить их после подобного и вовсе оказалось делом непростым. Поэтому подруги в комнате встретили мулатку крайне недовольными взглядами. Они что-то эмоционально обсуждали и без нее – сквозь шум воды Тара слышала голоса, но не могла разобрать слов. Оставалось надеяться, Ирма позаботилась о конфиденциальности сказанного в своей комнате, и все ее домашние вместе с гостями сейчас не стояли в коридоре за дверью, заинтересованные громогласным спором!
- И что ты предлагаешь, сидеть вокруг этой куклы и ждать у моря погоды?! – лишь ненадолго отвлекшаяся Ирма продолжала свое эмоциональное наступление на Вилл, кажется, высказавшую что-то не вполне удачное. – Только не сегодня! Между прочим, меня там гости дожидаются… не говоря уже о муже!
- Но с Клепсидрой для всех пройдет только мгновение…
- Зато для меня все это время – пройдет! И еще неизвестно, дождемся ли мы чего-то!
- Ну, и что же ты предлагаешь? Дожидаться, когда кукла сама на кого-нибудь нападет, как в прошлый раз? Или…
- Или мы могли бы остаться у Ирмы сегодня! – Тара решила, что явно пришла пора вмешаться. – Думаю, мы вполне разместимся в гостевой вчет… то есть, впятером. Используем Клепсидру, только если что-то действительно произойдет, а пока пусть все идет, как было запланировано… ну, с учетом всего, что уже пошло не так.
Идея казалась вполне здравой… определенно, казалась. Только когда остальные подружки, отчего-то не особенно воодушевившись, начали переглядываться, до Тарани запоздало дошло, что она в команде (ну, не считая Лилиан, конечно) единственная, кому не придется объяснять этот чересчур затянувшийся девичник мужу – за отсутствием такового.
- Думаю, ничего лучше мы все равно не придумаем! – в конце концов поддержала Тару Корнелия. И, помолчав, негромко добавила. – Надеюсь, Питер не решит, что я нарочно его общества избегаю…
- Ну, с чего бы, сестренка? Ты всего-то лишь потребовала, чтобы он отправлялся на другой конец земного шара – да только параноик какой-нибудь воспринял это как нежелание его видеть! – ехидно вставила Лили, но старшая сестра только досадливо отмахнулась.
- Ладно! – Хай Линдон примирительно помахала ладошками, пытаясь обратить общее внимание на себя. – Раз больше вариантов нет, думаю, объяснить все будет не так уж трудно. Верно, Вилл? А теперь одевайтесь все – и пойдемте вниз! С застольем не вышло, зато потанцуем!
- Точно! – Лилиан восторженно подскочила на месте. – Танцуем, танцуем!
- Ну, отлично! – Вилл устало потерла лоб ладонью. – Теперь у нас будет две Хай Лин!

Питер Кук
Когда ключ повернулся в замочной скважине, была уже глубокая ночь, однако Питер, которому так и не удалось заснуть, сразу это услышал. Взвинченное состояние ему, ко всему в жизни как-то с детства привыкшему относиться позитивно или, если уж совсем не получалось, то философски, было совершенно непривычно, но эта ерунда с поездкой, признаться, немного вышибала из колеи. Ну чего ему стоило сразу выбросить это дурацкое письмо, о котором он и думать-то забыл, запихнув куда-то в бумаги? Не пришлось бы теперь разрываться между нежеланием куда-либо ехать и еще меньшим желанием расстраивать Корнелию еще сильнее! Для нее всегда почему-то было очень важно всегда настаивать на своем… чуточку, пожалуй, чересчур важно. Обычно супруг старался ей не возражать, ему-то уступки никаких уколов по гордости не наносили, да и вообще, еще когда Питер жил с родителями, он довольно рано сделал вывод, что сохранить с близкими людьми теплые отношения для него существенно важнее, чем непременно настоять на своем. Хотя сегодня, когда Корнелия сообщила о своем намерении остаться в гостях, кажется, по совокупности со спором из-за поездки, на этот раз ее поступки огорчили его. Мулат терпеть не мог обижаться… и, пожалуй, неприятно приблизился к этому.
- Что случилось? – встретив жену в коридоре, взволнованно спросил Питер. – Ты же собиралась переночевать у Ирмы!
- Извини, я не хотела тебя будить, – как раз закидывающая свой плащ на вешалку блондинка со слабой чуть виноватой улыбкой обернулась, но мужчина упрямо помотал головой. – ничего не случилось. Ничего особенного. Просто передумала.
- И шла из-за этого пешком через город посреди ночи?!
Лениво помахав ладонью, Корнелия прошла мимо мужа из коридора в комнату. Вернее, попыталась пройти, потому что Питер, поймав ее за плечи, развернул к себе, пристально вглядевшись в безупречное скульптурное лицо.
- Питер, я собираюсь ложиться спать… – недовольно начала Корнелия.
- Ты что, плакала? Слушай, ты же не поссорилась с девочками?
- Нет, не ссорилась. Если это все… Питер, я действительно ни с кем не ссорилась. Просто для всех там оказалось тесновато, вот я и решила… Можешь спросить завтра у Тарани, если мне не веришь, а сейчас, пожалуйста, уже, наверное, четвертый час, а нам все воскресенье предстоит возня с этим переездом – не хотелось бы засыпать на ходу! Или, все-таки отложим до твоего возвращения? – подчеркнуто-скучный голос на последней фразе стал чуточку заискивающим. Да уж, одна из тем, где Корнелия не решалась твердо настаивать на своем – и Питеру, пожалуй, было чуточку неловко пользоваться ослаблением ее решительности, но тут как раз он и не собирался уступать.
- Ты же помнишь рекомендации врача, – неохотно отпуская плечи жены, устало напомнил мулат. Корнелия с чуточку кисловатым лицом кивнула. Врачей она никогда особенно не любила: не привыкшая болеть, свято верившая в силу здорового образа жизни, правильного питания и витаминных добавок, она словно бы рассчитывала прожить хоть триста лет, и только все, связанное с медициной, неприятно напоминало о неизбежности обычной участи всех людей – а превысив за последнее время все привычные нормы общения с медиками, кажется, теперь и вовсе готова была их возненавидеть. Наверное, сочла виноватыми в том, что Кадма отправила ее в принудительный отпуск именно тогда, когда филиал их организации в Хиттерфилде находился в столь активной фазе становления. Да и в переезде за город, тоже не вызвавшем у нее энтузиазма.
- Ну, да… я просто предположила, – с легким раздражением дернула плечами блондинка.
Разумеется, вместе с тем она прекрасно понимала, что все эти рекомендации вполне разумны – что лишало ее возможности просто упереться и настаивать и, быть может, этим раздражало еще сильнее.
Обмахнув супруга пышными волосами, едва уловимо пахнущими отваром каких-то трав, Корнелия направилась в комнату. Правда, наполовину миновав гостиную, остановилась у окна, словно пытаясь загипнотизировать собственное зыбкое отражение в темном стекле. Подождав около полуминуты, Питер подошел к ней, решив ничего больше не спрашивать, и обнял, уткнувшись лицом в белокурые волосы. Должно быть, его поведение все это время было чересчур навязчивым, до такой степени, что уже начало стеснять привыкшую к самодостаточности девушку? Больше всего, наверное, Питеру хотелось просто ни на миг не отходить от нее, не выпускать из объятий… возможно, вообще никогда, хотя и смешно было допускать такую возможность. А это вообще мало кому понравится… Оставалось надеяться, что это не проявилась таким образом унаследованная от Терезы авторитарность!
- Все действительно выглядит именно так? – чуть склонив голову на грудь мужа, тихо спросила Корнелия. – Так, словно я нарочно отсылаю тебя подальше, как будто не хочу видеть… Это же неправда…
- Я как раз думал о том, что, кажется, стал несколько тебя утомлять.
- Не нужно так думать! Питер, ты очень, очень много для меня значишь. Ты один из очень, очень немногих людей, сердца которых могут согревать всех, кто просто оказывается рядом. Как солнце… Если бы я тебя не встретила, то просто вымерзла бы изнутри. Ты ведь понимаешь, что я не могу отвечать таким же количеством душевного тепла просто потому, что моя душа, кажется, просто как-то иначе устроена – саму себя-то согреть не выходит. Это ведь выглядит со стороны бесчувственностью, да?
- Не знаю, что там со стороны, поскольку, я надеюсь, что нахожусь с тобой на одной и той же стороне, но я всегда видел, что с душой у тебя все прекрасно. Ты, конечно, очень красивая девушка, но просто очень красивых девушек не так уж мало – неужели ты думаешь, что я мог бы любить кого-то только из-за внешности.
- Это весьма немаловажная составляющая человека…
- Для первого впечатления, может быть. Ладно, ты права, конечно, немаловажная. Пожалуй, всегда немаловажная. Но не главная. И… я не сомневаюсь, если бы тебе вдруг захотелось от меня избавиться, ты об этом сказала бы прямо, а не стала изобретать увертки! Впрочем, если ты и тут передумала, и не будешь против, если я никогда не поеду, я только…
- Питер! Мы же все уже решили, ну не начинай опять. Такой шанс дважды может и не выпасть, даже тебе. Я тоже буду скучать.
- Это должно меня успокаивать?
- Меня успокаивает. Будем мы сегодня спать ложиться, в конце-то концов? Еще… Питер! Ну что ты вытворяешь? – негодующе воскликнула Корнелия, не пытаясь, впрочем, сопротивляться, когда супруг подхватил ее на руки. Поэтому Питер счел, что «нахал!» – не означает «прекратите» и, бережно перехватив ношу поудобнее, направился в комнату. Корнелия слегка боязливо обхватила его за шею. – Ненормальный! И что все придают такое значение этому ношению на руках? Лично мне от этого только сомнительные мысли по поводу своего веса в голову лезут… а сейчас они еще и становятся все менее и менее лестными!
- Тяжелый у тебя разве что характер, – возразил Питер, аккуратно спуская ее на кровать прямо в одежде, что женушка тоже, конечно, не замедлила недовольно прокомментировать. – давай, я помогу…
Впрочем, свободное шелковое платье само невесомо соскользнуло, стоило ей только спустить с плеч тонкие бретельки. Покосившись на мужа с не в полнее понятным выражением, Корнелия, внезапно улыбнувшись, запустила в него скомканным нарядом и погрозила холеным пальчиком.
- Я-то завтра могу выспаться, в отличие от тебя! – строго напомнила она. Улыбнувшись – пожалуй, гораздо шире – в ответ, Питер бережно притянул блондинку к себе, снова заключив в объятья.
- Мне все равно не спалось! – шепотом признался он в маленькое ушко под вуалью слегка разлохматившихся светлых волос, прежде чем отбросить их и коснуться губами шейки.
В воскресенье назначенное время приезда фургончика для всех вещей, которые планировалось перевезти с собой в загородный дом, они, разумеется, проспали. Но это, в сущности, было просто мелочью жизни.

Хай Линдон
  Не то, чтобы местная звезда дизайнерского искусства опасалась потратить впустую слишком уж много усилий, уж ленивой юную азиаточку никто в жизни бы не назвал… чаще все знакомые жаловались на полностью противоположенное! Но все-таки по поводу квартиры Корнелии и Питера Хай Линдон испытывала некоторые сомнения. Был ли вообще смысл начинать переделки, когда, даже с точки зрения не слишком то сведущей в этом вопросе Хай, вероятнее всего вскоре они решат сменить жилище на более просторное, а то и переехать в загородный дом навсегда? Конечно, пока что Корнелия резко и категорически высказывалась против жизни в пригороде, а с учетом ее упрямства, даже принимая некоторые аргументы, передумать может очень и очень нескоро… Но дети, между прочим, имеют любопытное свойство вырастать – уже года через три втроем в такой квартире будет тесновато, и, каким бы настроение Нели сейчас ни было, абстрагироваться от понимания таких вещей ей все равно не удалось бы.
Пока любые разговоры, вернее, попытки Хай завести этот разговор, сводились к сдержанной констатации, что жить в особняке Корнелии не нравится совершенно, денег на расширение жилплощади у нет, а влезать в кредиты – это лучше уж удавиться сразу. На несколько шокированное напоминание о том, что ее собственный отец – как-то так между прочим – руководит Хиттерфилдским банком и уж для Корнелии-то наименее всего вероятны какие-то проблемы с получением кредита, блондинка недовольно поджимала губы и многозначительно цедила «И именно поэтому – тем более!» По такой логике Хай Линдон, родители которой владели рестораном, следовало, видимо, по принципиальным соображениям отказаться от еды! Или азиаточка что-то все-таки понимала не так в рассуждениях подруги…
Но единственным выводом, который получалось из этого разговора сделать – навязывать свою точку зрения другим людям, будь ты хоть трижды высококлассный дизайнер, нельзя. Или просто сама Хай Линдон просто не умела настаивать – не умела, да и учиться подобному совсем не намеревалась. Подруга или нет, а коль скоро принять ее услуги бесплатно категорически отказались, не стоит забывать и о том, что находишься теперь в статусе наемного служащего. Не поспоришь и с мнением Корнелии, кажется, намеревавшейся целиком и полностью обустроить перспективную детскую по собственному вкусу. Допустим, вкус-то у нее отличный, но, с позиции ребенка, все-таки слишком строгий и сухой. Да что ребенка, даже сама Хай, будучи всего-то на год младше, по правде говоря, так считала! Хотелось бы получить больший простор для импровизации – в этом она честно призналась, но Корнелия только улыбнулась и заявила, что Хай Линдон точно так же стремится все делать по СВОЕМУ вкусу, обвиняя в этой пристрастности других. А у младенцев эстетических предпочтений еще нет – значит, самое разумное сразу начать прививать те, что нужно, а не пытаться предполагать на пустом месте.
Иногда у Хай почему-то возникало ощущение, что Корнелию любая попытка как-то индивидуализировать неродившегося ребенка смутно раздражает. Даже в аспекте, мальчик это вообще или девочка, кажется, белокурая Стражница оказалось единственное, кому это не было ни капельки любопытно, тут ее позиция была близка к расхожей шутке про «вырастет – само определится». Остальные тоже быстро перестали затрагивать эту тему, столь очевидно приходившуюся подруге не по нутру, но у Хай Линдон-то была вполне практическая необходимость: ей казалось, что дизайн комнаты все же надо создавать на базе того, кому именно там придется жить. Разумеется, не в пошлой традиции, чтобы девочкам розовые рюшечки, а мальчикам голубенькие кораблики, но все-таки с оглядкой! Но Корнелия считала свое безупречное чувство стиля вполне универсальным и, кажется, искренне не понимала, в чем суть «проблемы».
Чертовски трудно достучаться до кого-то, когда вы с ним – во всех смыслах этого определения – просто небо и земля! С тем же успехом можно было вообще на разных языках говорить…
Тяжело вздохнув, Стражница Воздуха уставилась на лежащий перед ней лист бумаги. Не совсем, конечно, белоснежно-пустой, Хай уже набросала там эскиз вверенного ее заботам помещения. Она всегда начинала так – рисовала нужную комнату на бумаги в нескольких экземплярах и обрушивала на эти эскизы все буйство своего воображения. Потом что-то отбраковывалось само по себе, остальное показывалось и обсуждалось с хозяевами «заказавшими» ей свой интерьер, иногда одобрявшими, а иногда просящими что-нибудь доработать… Но ни разу, ни разу такого еще не было, чтобы на первом же рисунке возникали сложности, просто-таки застопорившие воображение! Обычно, наоборот, трудно было удержать себя в гранях разумного и загнать в эти рамки чересчур разбушевавшуюся фантазию.
Но Хай Линдон просто не представляла, с чего можно начать. Не было первичной идеи, своего рода искры зажигания… Корнелия очень четко и подробно описала ей свои пожелания и соображения, но не смотря на это… а может – и именно из-за этого общего образа никак не складывалось. А складывалось что-то совершенно безликое и безупречно-типовое, воображение черноволосой Стражницы с негодованием отвергало. Зачем вообще было обращаться к ней, если так, по-типовому, абсолютно любой дизайнер сделает?!
«Нельзя запирать ветер в четырех стенах – иначе он превратится в сквозняк!»
- Ты рисуешь этот эскиз или гипнотизируешь его? – заглянувший в комнату и какое-то время наблюдавший за женой из-за спины Эрик положил ей руки на плечи. Хай высоко-высоко задрала голову – сидя за столом она даже для не особенно-то высокого мужчины была совсем крошечной – чтобы заглянуть ему в глаза и широко улыбнуться.
- Эрик, как ты смотришь на то, чтобы завести своего ребенка?
- С чего вдруг такая резкая перемена темы? – почти испуганно переспросил муж. Стражница тяжело вздохнула и отшвырнула карандаш.
- Ну, для нас-то я уж точно смогу оформить детскую, как сама того захочу, не разбивая лоб об аксиомы про вечно правого заказчика! Если человек и так все знает лучше меня, вот зачем было обращаться?!
Немного нервно рассмеявшись, Эрик наклонился и поцеловал ее в лоб.
- Ну, у тебя и логические цепочки!
- А чего тебя, собственно, так в моих словах взволновало? – уже серьезно и даже с некоторой ноткой обиды протянула Хай.
- Птичка моя, чтобы оформлять дизайн детской надо, для начала, поселиться где-нибудь на постоянное проживание, а мы с тобой мотаемся по всему миру! Поверь мне, я сам вырос в подобной семейке: приходилось либо вместе с родителями кочевать из города в город, постоянно переводясь из одной школы в другую, либо чуть ли не по году жить с дедушкой и не видеть маму с папой… У меня отличный дедушка, но… ты же сама понимаешь.
- Ну, отлично! Подождем, пока жажда приключений сменится радикулитом – и уж тогда!..
- Не дуйся, пожалуйста. Все равно тебе это только сейчас в голову и взбрело – и, к тому же, только из-за этих разногласий с Корнелией. Если ты действительно всерьез об этом думаешь…
- Над моим народом довлеет великая миссия – заполнить весь мир и построить Великую Китайскую Империю! – наморщив нос, торжественно сообщила Хай Линдон. – Куда уж серьезнее!
- Если бы такое объяснение пришло в голову мне, оно было бы расовым оскорблением!
- Уху… в общем, ты прав, это я перегнула. Пока что я и сама не вполне уверена… Но, на будущее, мне все мои идеи взбредают в голову именно внезапно – лучше привыкай быть морально подготовленным абсолютно ко всему!
- Никогда не имел ничего против твоих идей! – на этот раз Эрик попытался поцеловать жену уже в губы, учитывая, что та по-прежнему сидела спиной к нему, высоко задрав голову, их лица оказались «перевернуты» по отношению друг к другу, словно бы кто-то висел вверх ногами. От этой мысли Хай Линдон тихо захихикала прямо во время поцелуя. – Может, закончишь на сегодня с работой?
- Но я же еще совершенно ничего не…
- Тем более, следует прерваться и на что-нибудь отвлечься. Как будто я не знаю, что у тебя все стопориться именно тогда, когда пытаешься насильно заставить себя работать! К тому же, мы сегодня ужинаем у твоих родителей!
- Ну вот, в кои-то веки приглашаешь в ресторан – и то в наш же собственный! Я там постоянно норовлю по привычке вскочить, когда кто-нибудь зовет официантку! А Корнелия, кстати, считает, что пользоваться семейными связями для личных целей неприемлемо.
- И ты с ней согласилась?
- Ну уж нет! Родственники не просто могут, а должны друг друга всячески поддерживать. Семья, вся семья, это в какой-то мере единое целое. Поэтому рано или поздно мы будем Великой Империей, а вы все, сборище разрозненных индивидуалистов, ничего не сможете этому противопоставить!
Эрик снова рассмеялся. Хай Линдон была американкой уже во втором поколении и Китай посещала исключительно как туристка всего пару раз в жизни. Конечно, в семьях недавних иммигрантов сохранялись все положенные традиции и на языке предков даже родившиеся в Америке поколения говорили без проблем – но все же воспринимать в серьез все эти разглагольствования о китайском народе не следовало и никто лучше Эрика этого не знал. Да и далеко не с любым человеком Хай рискнула бы шутить на эту тему.
- Хотя тебе не стоит беспокоиться. Ты же теперь тоже в нашей семье!
- И собираюсь расчетливо этим воспользоваться, приняв все-таки приглашение на ужин! А ты, если так соскучилась, можешь вместо этого еще один вечер подработать официанткой – ты всегда очаровательно смотрелась в этом форменном костюмчике! Даже чересчур… да, пожалуй, с условием, что обслуживать ты будешь только мой столик! Пусть все завидуют! Давай собираться – квартира Корнелии от тебя никуда не убежит.
- Да уж, лучший отдых – смена деятельности, - оттолкнувшись от стола, Хай Линдон завертелась на офисном кресле, специально для таких катаний по комнате где-то и раздобытом.
Родители, хоть никогда и не говорили об этом прямо, наверно, предпочли бы, чтобы дочь остепенилась и работала в ресторане вместе со всей семьей, ведь когда-нибудь он все равно перейдет в ее распоряжение – уж лучше пройти «с самых низов» путь от официантки и менеджера до потомственного воротилы ресторанного бизнеса. Время от времени работать там было действительно весело, но постоянно заниматься чем-то одним Хай категорически не умела, даже любимая и интересная работа, упорядочиваясь, превращалась в невыносимую рутину и просто-таки подмывала, бросив все, устремиться на поиски каких-нибудь новых вершин.
Так и не обросший деталями набросок остался чуточку укоризненно лежать на столе.
«Больше никогда не соглашусь официально выполнять работу ни для кого из подруг! Только если просто так… иначе свихнуться можно из-за этой грани между рабочими отношениями и, собственно, дружескими!»
Но кто-то вроде Корнелии никакого «просто так» все равно не примет. Если Хай отчасти сохранила восточный менталитет предков, считая, что для близких людей естественно делать что-то друг для друга , то у белокурой Стражницы, кажется, столь же глубоко засела совсем другая аксиома – «все, что сделано, должно быть оплачено».
Иногда, стоит только принять решение – даже никому в нем еще не признавшись, как весь окружающий мир как будто сговаривается, стараясь тебя непременно переубедить! Потому что в ресторане Хай и Эрика, как выяснилось, уже поджидали с какими-то неясными целями Вилл и Ирма (хотя азиаточка вообще-то полагала, что вторая вернется в Хиттерфилд только в пятницу).
Не смотря на заявление Хай Линдон насчет официантки, конечно же, родители и не подумали устраивать дочку с мужем и подругами в основном зале ресторана – компания расположилась в гостиной наверху – так  что разговору никакие недовольные посетители помешать не могли.
- Понимаете… – рассеянно вороша палочками свою порцию, пробормотала Вилл. То ли не могла собраться с мыслями, то ли – приноровиться, как с помощью палочек следует управляться с довольно мелкими кусочками угощения. – Студия мне предложила провести презентацию второго сезона мультсериала прямо на Хэллоуин. Я подумала, может, нам объединить это с празднованием… ну, годовщины команды?
- Это такая компенсация за то, что ты явно не подумала, когда сдавала в качестве сценария весь этот бред? – без особого, впрочем, возмущения уточнила Хай Линдон. Первый сезон сериала ей, как и остальным, совершенно не понравился, но долго сердиться Стражница Воздуха не умела. Развешанные по комнате «для колорита» ветряные колокольчики слегка закачались с тихим мелодичным звоном.
Вилл до самых корней волос залилась густой краской.
- Девочки, но я же говорила, я написала… да почти как все было и написала! Но я же ничего не решаю, в сценарий внесли правки и режиссер их утвердил, сказал, надо больше активного действия… и ни к чему усложнять, все же мультфильмы смотрят дети…
- А детей этот твой режиссер, значит, считает настолько тупыми, что чем примитивнее, тем лучше! Между прочим, отказаться ты всегда могла. Особенно учитывая, что сценарий в итоге получился почти ничем не маркированным клоном еще десятков таких анимационных приключаловок, так хоть бы имена наши этим ходячим стереотипам давать не стали…
- Я не знала, что получится до такой степени… Я уже сто раз извинилась!
- И взялась работать над продолжением, - хмыкнула Ирма.
- Ну да. Между прочим, Оракул мне как-то сказал, что, если в сериал нормальный Кондракар не добавят, то он тоже может кое-чего из вселенского сценария «вырезать»! Уже устала всем объяснять, что я там только автор идеи. Идеи! Над сценарием куча народу работала, а уж к рисунку я вообще отношения не имею! Хоть вы, ну отнеситесь, в конце концов, к этому… ну хоть с юмором. Тем более, если действительно, кроме имен там и не осталось ничего – давайте считать просто абстрактным приключенческим сериалом! Тем более, Нерисса там в продолжении такого набредила, что истоки затерялись окончательно…
- Девушки, ну вы же не собираетесь опять ссориться из-за какого-то мультфильма! – вмешался Эрик. Все три Стражницы перевели не него тяжеловатые взгляды.
- Посмотрим, сокровище мое, как ты заговоришь, когда второй сезон таки запустят! Там-то уже наверняка «и тебя посчитали»! Ладно, я же не серьезно. То есть, серьезно, но, считай, давно забыли. Так и что с этой презентацией?
- Я подумала, здорово было бы провести ее в Шеффилдской школе! – выдавила Вилл. – Попыталась поговорить с директором Боксер, сперва она отказалась, она почему-то считает, что сериал выставляет школу в дурном свете из-за этих шуток про столовскую еду, ну и вообще… А сегодня сама позвонила и сказала, что, если я не передумала и если успею все организовать, то не возражает на один вечер «сдать» нам зал. Заодно, говорит, и учеников на Хэллоуин развлечем. Хай! Мне очень-очень нужна твоя помощь, чтобы успеть оформить этот зал, ну пожа-а-алуйста! До весны еще далеко, Корнелия же не… В общем, примешь срочный заказ вне очереди?
Хай Линдон страдальчески вздохнула.
- Я тебе и так помогу, не надо заказ. Только что буквально думала, что… в общем, это наша общая «годовщина», так что я все равно бы приняла все возможное участие.
- Но я буду себя просто по-свински чувствовать, если сдерну тебя с настоящей работы, так еще и…
- Я не против, чтобы меня иногда сдергивали! Заниматься хобби гораздо веселее, чем зарабатывать деньги…
- Эй, а ничего, что твое хобби в некотором смысле совпадает с профессией?
- Все равно это разные вещи! Вилл, ты меня просто выручаешь! У меня с этим последним заказом просто мозговой ступор случился, а теперь будет уважительная причина ненадолго все отложить! Сегодня же вечером пойдем и посмотрим, что там в этом заме можно сделать!
- Звездочка, а как же… – начал было Эрик, но, тут же чего-то смутившись, замолк. – Впрочем, ты совершенно права, тебе же как раз требовался способ для более свободного проявления фантазии.
- Просто взгляну на зал, так сказать, новым взглядом – и сразу вернусь! – черноволосая Стражница весело чмокнула мужа в щеку. – Долго там рассматривать и нечего. Я еще в школе сто раз его под разные праздники оформляла, так что ничего сложного… но ведь на этот раз нужно что-то действительно ОСОБЕННОЕ!.. В общем, будем ориентироваться по ходу дела. Если хочешь, можем пойти вместе?
- Не уверен, что не буду вам только мешать. Лучше действительно возвращайся пораньше.
Пораньше – это легко сказать, особенно учитывая, что, когда компания покинула ресторан, уже начинало смеркаться.  Просторный, знакомый с детства двор средней Шеффилдской школы давно успел опустеть, даже редкие энтузиасты, остающиеся после уроком для посещения разнообразных секций и кружков, уже давно разошлись по домам. Совместными усилиями Стражницам удалось сперва найти сторожа, потом – тут уж действовала, в основном, Ирма, втолковать ему, кто они такие и зачем вообще явились. К счастью, прежде чем в шесть часов отправиться домой, госпожа Боксер соизволила каким-то образом проинформировать персонал о грядущем событии, так что после совсем недолгих уговоров сторож вручил Ирме ключи от спортивного зала, сам провожать незваных гостий отказался, заявив, что должен продолжать обход по коридорам – а в случае чего, он их всех запомнил.
Спортивный зал был, по сути дела, отдельным от основного здания школы строением, высящимся над открытым «летним» стадионом чуть левее корпусов. Внутри, разумеется, царила совсем уж густая темень, особенно когда Хай Линдон, не удержав туго открывшуюся створку дверей, позволила ей захлопнуться, оставив себя и подруг в полной темноте.
- Кто-нибудь помнит, где тут выключатель, чтобы найти на ощупь? – деловито поинтересовалась Ирма.
- Мне он без надобности! – Вилл, стоящая совсем рядом, а поэтому в пробивающемся сквозь щели сладеньком свету внешнего фонаря, подняла руку, демонстративно щелкнув пальцами. Продолговатые лампы на потолке вспыхнули одна за другой, сперва прямо над рыжеволосой Хранительницей, потом – расходясь вокруг, словно кольца по воде.
Когда глаза перестало слепить с непривычки, Хай, почти впав в ступор, вытаращилась прямо перед собой.
- Ну наконец-то! – коммивояжерски улыбнувшись, высокий молодой мужчина в щегольском наряде и естественном плаще золотисто-русых, медового оттенка, волос, той степени безупречной шелковистости, к которой стремилась и никакими косметическими решениями не могла добиться Корнелия, театральным жестом широко развел почти по-девичьи изящные руки. – Мы вас уже заждались!
Три Стражницы в гробовом молчании таращили глаза.
- Эй, не надо ТАК на меня смотреть! – пробасил возвышающийся чуть позади красавчика громила с синей, покрытой роговыми наростами, словно у черепахи, дубленой кожей. – Сам не в восторге снова оказаться в его компании, но это было личное распоряжение королевы…

У Корнелии думать короче по определению, похоже, не получается...

Корнелия
Хорошо, когда есть возможность признаться в некоторых вещах так, чтобы никто это признание все равно всерьез не воспринял. И сразу становиться легче, и при этом удается не чувствовать неловкости за откровенную нелепость своих смутных ощущений. Лилиан, разумеется, решила, что старшая сестра не слишком-то умело хитрит, пригласив ее переночевать в своей комнате, и Корнелию это вполне устраивало. Ни к чему малышке было воспринимать всерьез то, что это она сама же после переезда в новое жилище практически совсем не могла засыпать в одиночестве. Если бы не кошка, наверное, с момента отъезда Питера Корнелия вообще не сомкнула бы глаз – совершенно съехавший с катушек организм постоянно спал буквально на ходу, но стоило ей только лечь и попытаться хотя бы вздремнуть по-настоящему, можно было сразу же об этом забыть! Белокурая Стражница, оказывается, даже не представляла себе, до какой степени отвыкла быть по-настоящему одна, продолжая считать себя человеком абсолютно самодостаточным.  И когда это, интересно, произошло? У Корнелии порой возникало ощущение, будто она создала вокруг себя своего рода лаковое покрытие, вроде того, как моллюски отшлифовывают пространство вокруг себя перламутром, но теперь эта казавшаяся такой прочной элегантная скорлупка треснула, заставляя то и дело ежиться от всех проникающих извне сквозняков. Словно заново столкнувшись со многими вещами, в основном, раздражающими факторами, на которые давно уже отвыкла реагировать так остро и болезненно, молодая женщина понятия не имела, как теперь от всего этого защищаться. Так еще, словно этого было мало, и абсолютно новых неприятных вещей в ее жизни порядком прибавилось. С которыми она вообще представления не имела, как справляться.
Так что, хотя Лилиан во сне обнаружила довольно смутившую старшую сестру манеру – постепенно подползать вплотную и заключать в цепкие объятья, из которых у Корнелии не сразу получалось, проснувшись первой,  высвободиться, на следующий вечер как-то так само собой получилось, что сестричка снова осталась у нее. И потом тоже. Когда она оставалась рядом, засыпать получалось гораздо лучше. И просыпаться спокойнее, без смутного наплыва дурноты и каким-то неприятным теням сна, подробностей которого вспомнить опять не получилось бы. Лили, как и Питер, обладала каким-то мистическим свойством отгонять дурные сны.
А в мистику Корнелия не верила. Она вынуждена была принять как факт существование магии, но это не отменяло убеждения, что у любого «таинственного» события на самом деле есть вполне реальная и объяснимая подоплека. Вроде собственного беспокойства за Лилиан с тех пор, как заварилась вся эта каша… да и беспокойства просто. Постоянно, без определения. Наверное, это было в какой-то мере нормально, только непривычно для нее, вот и все.
А казаться самой себе трусихой не хотелось.
Утром в пятницу Корнелию разбудил шелест дождя за окном, хотя обычно именно под такой  негромкий монотонный шум обычно лучше всего спалось. Лилиан в уже почти привычной своей манере использовала плечо старшей сестры вместо подушки и теперь слегка щекотала теплым дыханием кожу на шее. Вставать пока не хотелось, поэтому и беспокоить девочку попытками отодвинуться Стражница не стала, только аккуратно подняла и переложила поверх одеяла руку, которой Лили во сне приобняла ее за пояс. Сестренка слегка дернула головой, но, к счастью, не проснулась, а Корнелия перевела взгляд на потолок, сосредоточившись на умиротворяющем шуме дождя.
Молодая женщина уже сама на себя порядком злилась за эту глупую манеру буквально вспыхивать от смущения в любой момент, как кто-либо не то, что прикасался к ее животу, но и просто задерживал взгляд или начинал говорить с ней на любую тему, хоть какое-то отношение имеющую к ее состоянию. Та еще радость, учитывая, что это стало едва ли не любимой темой для разговора почти у всех ее знакомых… которые, наверное, полагали, что и сердится Корнелия из-за этого на них. А поделать с этим ничего не получалось. Даже когда речь шла об очень близких ей людях вроде Лили. Или Питера. Тех, кого отстранять по любой причине было бы еще более неловко. А что будет, когда уже абсолютно любая одежда не сможет помочь как-нибудь… не акцентировать внимание? Постоянно чувствовать себя в любом обществе, словно без одежды вовсе?
По крайней мере, в этом году «Дочери Талау» не стали зазывать ее на празднование своего персонального Хэллоуина Самхейна – как и многие играющие в оккультизм люди, они мешали в настоящую кашу поверья и традиции самых разнообразных языческих культур.
Зато остальные Стражницы попытались… зазвать. Уже на другое бесовское игрище, организованное этой студией, с которой сотрудничала Вилл, для презентации в городке продолжения этого глупого сериала. Корнелия уже несколько сомневалась, не употребила ли в своем отказе чересчур уж резких формулировок… Но факт оставался фактом – с этой выходкой Вилл она и лучшие свои времена не захотела бы иметь дела! Потом извинится за подобный тон… но лучше, когда Хэллоуин уже останется позади, для надежности.
Дни тянулись все медленнее, словно завязнув в каком-то желе. И не прошло еще даже двух месяцев с тех пор, как эй объявили этот… домашний арест, «безусловно, для ее же собственного блага». Если так все будет продолжаться, до весны Корнелия просто сойдет с ума! Здорово было бы просто не просыпаться до середины марта… Хотя пробуждение, абсолютно точно, было бы и не из приятных!
Блондинка украдкой покосилась на продолжающую безмятежно посапывать сестричку. Ей уже исполнилось восемь, когда Лили родилась – ведь день рождения старшей дочери в семействе Хейл приходилось на весну, а младшей – на осень. Вполне уже сознательный, в общем-то, возраст. Корнелия совсем неплохо помнила то свое последнее в качестве единственного ребенка лето. Помнила и то, как, почему-то очень испугавшись, вырвала руку и чуть не плача сбежала в свою комнату, когда мама предложила коснуться ладошкой раздувшегося, словно воздушный шарик, живота, кажется, слегка шевельнувшегося в тот короткий миг под задрожавшими пальчиками девочки. Оставалось надеяться, мама тогда не слишком расстроилась из-за этого. А еще на то… Стражница непроизвольно опустила глаза. А еще на то, что только из-за того, что она сама была в восемь лет еще достаточно маленькой, в ее глазах все и представало в пугающем преувеличении. Обычно уверенная в своей объективности в отношении чего бы то ни было, Корнелия все-таки предпочитала признать, что в детстве у нее чересчур разыгралось воображение, чем рисовать уже себе столь… внушительные перспективы.
- Ты чего? – недовольно пробурчала разбуженная резким непроизвольным подергиванием плеча сестры Лилиан.
- Ничего. Я уже встаю… и я предупреждала, что здесь тебе придется подниматься раньше, чтобы успевать доехать до школы, так что тоже давай просыпайся! – с преувеличенной бодростью затараторила молодая женщина, словно опасаясь, что иначе Лили каким-то образом может догадаться о ее последних мыслях. Хотя, вроде бы, ничего такого особенного и не думала…
- Уху, - слегка отстранившись, пробурчала девочка и перевернулась на другой бок, натягивая одеяло на голову и что-то бормоча о еще даже не зазвонившем будильнике.
- Можешь спускаться к завтраку минут через десять!
Под ногой хрустнул полиэтиленовый пакет из-под этого чертова мармелада, почему-то валяющийся на полу рядом с кроватью. Снова почувствовав, как вспыхнуло лицо, Корнелия поспешно подняла его и скомкала в кулаке.
Пожалуй, следовало переложить запасы сладостей из кухонного шкафчика куда-нибудь… куда-нибудь, куда слишком лень будет каждый раз лазить! С другой стороны, Хэллоуин-то уже буквально на носу… И вообще, в отличие от некоторых, у нее есть самодисциплина, и то, что пару раз белокурая Стражница позволила себе некоторую вольность, не значит, что у нее действительно появились на эту тему слабости! Тем более, когда особенно важно следить за тем, что ешь…
Почему-то при первом же взгляде на коробку хлопьев Корнелию охватило глубокое отвращение. Сок по утрам она не особенно любила – почему-то именно в это время суток он непременно отдавал невыносимой кислотой, хотя через пару часов начинал казаться совершенно нормальным. И молоко она опять забыла купить. Нормальное молоко – забыла. А Питер, формально оправдавший свою вечную рассеянность наличием кошки Жози, перед отъездом притащил пакетов пять необезжиренного… Которое теперь в основном кошке, и иногда менее привередливой чем старшая сестра Лилиан и доставалось. Кофе этот треклятый врач, вознамерившийся вообще всех радостей жизни Корнелию лишить, пить настоятельно не рекомендовал – если бы не эти проблемы со сном, она и слушать бы не стала, но все же предпочла состорожничать. Немного посверлив бутылки с соком тяжелым взглядом, Корнелия убито вздохнула и вместо одной из них вынула-таки из холодильника молочный пакет.
«Водой разбавлю!» – заглядывая на антресоли в поисках шоколадного порошка, пораженчески решила блондинка. Все равно вкуснее, чем кислящий утренний сок.
- Жозефина, кис-кис-кис, маленькая… – распределив продукт на неравные доли: в кастрюльку на плите и в кошкину миску, женщина оглянулась в поисках питомицы.
Имя Жозефина было, по общему мнению, для маленькой беленькой кошечки длинновато, а сокращение Жози – уже по собственному вкусу Корнелии – не слишком благозвучно. Однако когда привыкаешь в родительском доме к коту по имени Наполеон, первым же, что приходит на ум, если придумываешь имя кошке, оказывается эта Жозефина! Когда возникли первые сомнения, малышка уже не желала откликаться ни на какие альтернативные замены, а Питер еще и хохмил, осведомляясь, чего это женушка кошку, например, Жанной д’Арк назвать не придумала.
Лили чего-то не торопилась спускаться, хотя уж теперь-то будильник абсолютно точно уже должен был прозвонить. С сомнением покосившись на еще не начавшее даже тихонько гудеть молоко в кастрюльке на плите, Корнелия решила дождаться, когда оно все-таки закипит, и уже тогда идти в спальню, чтобы поторопить норовящую проспать школу сестренку – хотя сейчас казалось, что молоко еще даже нагреться толком не успело, Корнелии неплохо было известно его родственное с кофе коварное свойство с торжествующим шипением устремляться через края, стоило хоть на минуту отвлечься! И Клепсидры, иногда позволяющей ради мелких бытовых потребностей чуточку «отмотать» назад какое-нибудь происшествие, у нее теперь больше не было! Как же быстро привыкаешь к такому легкому «читерству», как это называла Вилл, реальности…
Разумеется, одновременно с еще совсем тихим шкварчением молока раздался почти оглушительный звонок в дверь, заставив Корнелию слегка вздрогнуть, а потом досадливо поморщиться.
- Минутку подождите! – крикнула она… одновременно понимая, что через весь этот домище, в отличие от привычной городской квартирки, никто ее просьбу просто не расслышит. Молоко задумчиво вращалось в кастрюльке, и не думая пока закипать – Вот засада! Лили, спускайся и выключи плиту, пожалуйста! – быстрым шагом проходя мимо лестницы наверх, крикнула она. Никаких гостей – особенно с утра пораньше, не ожидалось, да и для детских праздничных шалостей еще, пожалуй, рановато!
Стоящая на пороге девушка вид имела несколько… необычный. Почти потусторонний. Во-первых, она была до невозможного, невероятно красива. Простое джинсовое платье, одетое поверх голубовато-серой, в цвет глаз, водолазки, своей не большой изысканностью только подчеркивало фантастическую… нет, скорее – волшебную внешность. Обрамляющие мягким сияющим нимбом треугольное личико с невероятно тонкими, даже хрупкими чертами, пышные пепельно-русые волосы были настолько светлыми, что, казалось, окружали лицо серебристым отсветом вроде ангельского нимба или магической ауры, несколько попавших на них дождевых капель поблескивали бриллиантовыми нитями. Собственно, это и невольно зацепил взгляд – капельки. Всего несколько капель на волосах и плечах странной гостьи, словно она пробыла под льющим сплошной стеной дождем всего несколько секунд. Просто преодолев пространство от калитки до крыльца, любой промок бы гораздо сильнее.
- Не может быть! – воскликнула Корнелия. – Элли!
Девушка очень знакомо, с долей робкой зажатости, улыбнулась, потеряв от этого часть своей потусторонности, и шагнула вперед чтобы заключить подругу в объятья. Роста она была среднего, заметно ниже самой Корнелии, хотя зрительно и казалась «длиннее» из-за своей хрупкой утонченности.
- Неля, я так рада снова тебя увидеть! Между нами говоря, вам заглядывать в Меридиан хоть изредка гораздо проще, нежели мне оттуда вырываться! Понимаю, конечно, что у вас тут своих дел предостаточно, но все же! Не думаю,  что у меня особо много времени… Ну, рассказывай, как жизнь?
Корнелия помолчала. Почти пять лет прошло с тех пор, как они в последний раз навещали Элион, что правда, то правда… И дело было даже не в том, что сама Стражница Земли сама, без порталов и без участия Хранительницы, путешествовать между мирами не могла, а с Вилл они как раз тогда разъехались на учебу в разные регионы Америки. По необходимости, конечно, вся команда собиралась вновь, но именно по необходимости. Скорее что-то заставило Корнелию в тот, последний визит, четко осознать – в ее патронаже юная королева давно уже перестала нуждаться. Как будто бы нельзя было оставаться подругами и без этого!
- Адрес наверняка ты получила от кого-то из девчонок, так что знаешь, что у меня теперь за жизнь! – кисло усмехнулась Корнелия и, заметив на лице старой подруги очередную солнечную улыбку, предупреждающе-резко вскинула руку. – И только попробуй вякнуть, как я замечательно выгляжу, или начать щекотаться – стану, черт возьми, неадекватна!
- Что-то не так, Корнелия? – Элион, в тот момент еще не выпустившая подругу из объятий, слегка отстранилась, не убрав, однако, выглядывающие из мягких рукавов свитера тоненькие ладошки с ее спины. Правда, при этом движении они скользнули чуть ниже и разошлись чуть шире, теперь уже едва ощутимо обхватывая еще, к счастью, не окончательно превратившуюся в условный «район» талию. Раздражаться на Элли как-то не получалось, что в первый момент даже как-то поразило своей непривычностью. Блондинка устало опустила веки, чтобы не видеть этого вежливого недоумения в огромных мечтательно-серых глазах. – Ты как будто и не рада…
- Я рада. Я… не планировала всего этого раньше… еще, по крайней мере, года три, но я рада. Но я с начала осени  торчу дома, как пень на болоте, от меня никакого толку ни в нашей с Кад корпорации, ни Стражницам, успевшим без меня влезть в какие-то неприятности, ни дома, потому что Питер начинает суетиться, стоит мне хоть что-то попытаться сделать, будь его воля, наверное, вообще с ложки бы кормил, не позволяя вставать с дивана! И от скуки, придумываю себе какие-то таинственные страхи и закатываю всем, кто подвернется, истерики. Этим, так сказать, деталям, я НЕ рада, но это не значит, что я не рада вообще. Просто ты себе представить не можешь, каково терпеть все это!
Элион с чуточку беспомощной улыбкой пожала плечами.
- Ну, как бы тебе сказать… некоторое представление могу и составить.
Выпустив, наконец, Корнелию из объятий, она шагнула мимо в прихожую, предоставив подруге только теперь и заметить еще одну все еще стоящую в дверях гостью. Если сама Элли напоминала хрустально-серебряную статуэтку, то эта куколка больше походила на изделие из фарфора и золота. Во всяком случае, на бело-золотых ангелочков из Рождественских игрушек она походила куда больше, чем на живого трехлетнего ребенка. После не столь уж давнего знакомства с марионетками таинственного Кукольника это сходство скорее настораживало, нежели умиляло. Совсем не такая хрупкая, как мать, конечно, с характерной для детишек этого возраста пухловатостью, зато с таким же необычным сердцевидным личиком, правда, раскрашенным поярче: насыщенно-бирюзовые глазищи того же миндалевидного разреза и размера, заставляющего невольно вспоминать любимые Хаей да и самой Элей когда-то шедевры японской анимации (то есть занимающие большую часть лица, почти не оставив места крохотным носику и губам), фарфорово-чистая розовато-белая кожа, обрамленная сияющим даже в пасмурной погоде золотым шелком. Ожидалось как-то, что такая куколка и одета будет в какое-нибудь белое платье с оборочками, однако на малышке красовался кардинально иной наряд: джинсы с оборванной, казалось бы, вручную, штаниной, открывающей сползший длинный гольф и почти зажившую ссадину на коленке, свитер с аппликацией – мультяшной симпатичной змейкой, держащей за черенок пронзительно-красное яблоко, на котором белыми буквами почему-то значилось «Лучший твой подарочек – это Я!». В довершение… если сама Элион почему-то совсем не промокла, то ангелоподобную малышку можно было выжимать, а еще… нет, неверно было бы сказать, что ребенок оставлял на полу грязные следы, нет – с нее просто лился сплошной поток грязи. Завершала восхищенно демонстрируемая в приподнятых ручках и тщетно пытающаяся из них вывернуться… крупная серая крыса! Лилиан, как-то незаметно для сестры высунувшая в прихожую любопытный нос, невольно выдала свое присутствие – взвизгнула и отпрянула.
   - Упс, я прошу прощения! Соли, отпусти немедленно бедного зверя, он до смерти перепуган! – Элион изобразила странный пасс рукой над головой куколки, заставив потрепанную одежду стать, по крайней мере, чистой.
Вообще-то единственным «зверем», кто был сейчас перепуган, оказалась Лили, а крыса, быстро перестав извиваться и вырываться, вполне дружелюбная и довольная жизнью вскарабкалась сияющей малышке на плечо.
- Какой миленький, погляди! Можно, я его оставлю, в Меридиане совсем не бывает пушистых зверей! – голос у «ангелочка» был таким звонким, что уши слегка закладывало. А еще – для трех лет, на которые куколка выглядела – говорила она довольно сложными фразами наверное, миниатюрность просто заставляла ее казаться моложе.
- Солярика, –  тихо заметила Элион. – я просила тебя поменьше распространяться на тему.
- Ты всегда так настойчиво меня поучала, что нельзя обманывать…
Элли покраснела – вернее, лепные скулы едва-едва окрасились бледно-розовым – и уточнила:
- А ты хоть раз меня в этом послушала? Ладно, Соли, я по-прежнему считаю неправильным кого-то обманывать, но просила тебя просто помолчать. Вряд ли здесь кто-нибудь спросит, пришла ли ты из другого мира и умеешь ли колдовать. Поэтому отпусти крысу. Ей будет грустно оказаться в чужом незнакомом месте далеко от ее прежнего дома и всего знакомого.
- И-и-и! - слегка заикаясь, Лилиан нервно кивнула. – Я тебе котенка покажу, он гораздо пушистее. В-в-выкинь бяку, пожа-алуйста…
- Кстати, ты выключила молоко на плите? – встрепенувшись, обратилась к сестре Корнелия.
- Какое молоко? – поднимая чистейший взгляд голубых глазок, с глубоким недоумением переспросила Лили. Ответить старшая сестра сумела только тяжелым вздохом, после чего смиренно попросила всех проходить на кухню.
Она надеялась, что Элион не заметит, или спишет на ту же весьма удачно подвернувшуюся под всеобщее внимание крысу невольную оторопь подруги при виде маленькой принцессы. И даже не из-за этого вызывающего сейчас неприятные ассоциации сходства девочки с фарфоровой куклой… Этой Солярике не меньше трех, а вероятно, что и четыре годика. Значит… всего через год после их последней с Элей встречи? Тогда, на балу речь шла всего-то о объявленной помолвке юной королевы и Корнелия все-таки не оставляла некоторую степень робкой надежды, что ее подруга одумается, изменив свой явно не вполне-то разумный выбор. Хотя и не в этом тоже, в общем-то, было дело.
«Дело в том, что теперь мне самой будет очень и очень стыдно ныть на тему, будто я слишком еще молода и… все такое…»
По крайней мере, Корнелия всегда была стройной, но отнюдь не хрупкой. С парным фигурным катанием вот не вышло в свое, поскольку очень немногие партнеры могли с достаточным изяществом вертеть достаточно высокую и гармонично при этом сложенную девушку – Питер был одним из этих немногих, но он фигурное катание за «нормальный» спорт не считал и профессионально заниматься им не согласился бы – хотя порой его супруга об этом и сожалела. Как бы то ни было, Корнелия могла не сомневаться, что ее природная конституция и физическая подготовка вполне способны… пережить такое вот издевательство. Относительно же хрупкой, как снежинка, Элион это даже представлять себе было страшно! И весьма маловероятно допущение, что тискающий сейчас с восхищенным визгом кошку замаскированный под ангелочка демоненок все-таки вылупился из яйца, как положено… можно даже сказать – невероятно вовсе, хотя и окончательно опровергнуть такую мысль не получилось. Не любопытствовать же у Эли о столь деликатных вещах!
Плита, разумеется, была уже покрыта глазурью подсыхающей молочной пены, а от кастрюльки ощутимо несло гарью. Корнелия еще раз вздохнула.
- Позволь мне? – вместо того, чтобы присесть за стол, в сторону которого хозяйка приглашающее кивнула, Элион тоже подошла к плите. Вокруг кастрюльки заплясали серебристые искры, все более яркие и часто мельтешащие, а погаснув, оставили за собой совершенно чистую поверхность плиты и мирно бурлящее молоко в кастрюльке.
- Э-э, надеюсь, это не то же самое молоко, которое уже убежало и подгорело? – пробормотала Корнелия.
- Хватит уже всегда и во всем искать подвох! – хихикнув, Элион снова приобняла ее одной рукой и, чуть привстав на цыпочки, прикоснулась губами к щеке в насмешливом поцелуе, одновременно подавая пачку с шоколадным порошком. – Тебе стоило бы быть подоверчивее к окружающему миру.
- Ни один из окружающих миров этого доверия на моей памяти еще не оправдывал. Хотя тебе, конечно, лучше знать…–  размешивая постепенно темнеющую жидкость в кастрюльке, Корнелия тонкой струйкой высыпала туда шоколад. Лилиан, уже обнаружившая, что опаздывает, суетливо хрустела сухими хлопьями прямо из коробки, что-то неразборчиво промычав, когда слегка нахмурившаяся сестра поставила прямо перед ней чашку с горячим шоколадом. Дожидаться, пока стол будет как следует накрыт, девочка явно не планировала. Вместе с чашкой, едва не расплескивая шоколад на ходу, она вылетела в гостиную, где, по своим весьма смутным воспоминаниям, вчера зачем-то оставила собранный портфель.
Элион, сперва выразившая желание помочь с нехитрой сервировкой стола, но получившая решительный отказ, безропотно присела, наконец, за стол. Корнелия не знала, о чем именно сейчас можно было бы заговорить, не скатываясь на неприятные темы… Неужели после того, как они не виделись пять с лишним лет, может быть не о чем поговорить? С чего начинать вот только совсем непонятно – слишком уж много… всего…
Оставив ненадолго в покое уже изрядно затисканную кошку, крошка Соли с хитрющим выражением на мордашке взобралась на один из табуретов и, безошибочно определив ящик с припасенными на Хэллоуин сладостями, сунула туда нос. Право же, принцесса там или нет, а хотя бы элементарные правила поведения этой куколке могли бы и попытаться привить! От Элион тут, конечно, многого не потребуешь, подружка всегда была чересчур уж доверчивой и мягкосердечной, добиться от нее многого мог почти любой, а уж эта очаровательная крошка способна, наверное, небезуспешно требовать даже невозможного. А от Седрика, если, конечно, он вообще теоретически принимает участие в воспитании – и подавно! Да и само по себе…
- Солярика человек, – немного смущенно ответила на невысказанный вопрос Элион. – Сложно объяснять, я и сама мало что поняла, но суть в том, что Истинного оборотня человеческая женщина просто не в состоянии родить, так что дети от перекрестных браков такого характера рождаются обычными людьми. Ну, или почти. Она колдунья, как и я, разумеется. Не знаю, что именно ты сейчас думаешь… Просто очень многие в свое время волновались просто на всякий случай – признаться, меня это даже чуть-чуть раздражало.
- Не стану осуждать их – я тоже не захотела бы однажды возвести на трон перевертыша, – тихо пробормотала Корнелия. – я не хочу никого обидеть…
Аквамариновые глаза малышки, уже выудившей из ящика искомые пакетики со сладостями и повернувшей окруженную кудряшками голову,  внимательно, словно бы в них прятался рентген, изучили Корнелию с ног до головы.
- Меня трудно обидеть, – доверительно сообщила она, чуточку неуклюже из-за занятых пакетиками рук, сползая с табуретки, подбежала к столу и, оглядевшись, окончательно обнаглев взобралась на колени опешившей блондинке. – наверное, уметь меняться было бы весело, но я и правда не умею. Я Вам не нравлюсь, да?
- Мне не нравится, как ты ведешь себя! – честно ответила Корнелия, решив, что особого смысла скрывать это все равно нет. А то еще спишут ее реакцию на расовые предрассудки относительно оборотней! Элион, конечно, обижаться за это не станет, но вот огорчиться вполне может.
Юная королева слегка смутилась и потупила глазищи, тоже наверняка не будучи особо высокого мнения о своих педагогических способностях, а Солярика к этому откровению отнеслась совершенно философски. Устроившись на коленях Корнелии поудобнее, она вскрыла один из пакетов – снова с этим сверхпрочным каучуковым мармеладом, черт бы его побрал – и деловито распробовала одну из полупрозрачных цветных конфет.
- Гадость! – слегка наморщив носик, сообщила принцесса и, бросив упаковку мармелада на стол, зашуршала вторым пакетом. Под красноречивым взглядом подруги скулы сидящей напротив Элион снова окрасились прозрачным румянцем, но Корнелия почти сразу переключила внимание на отвергнутый мармелад. Ну вот, не дарить же теперь колядующей малышне вскрытую упаковку конфет без фантиков! Некрасиво, да и негигиенично получится…
- Согласна! – с душой откликнулась блондинка, высыпая треклятые мармеладки на блюдце. Солярика хитро сверкнула в ее сторону глазищами.
- И Вам нравятся только те люди, которые всегда ведут себя так… как Вам нравится? – недоверчиво переспросила малышка.
Корнелия слегка прикусила губу. Не хватало только еще начать исповедоваться перед избалованным донельзя и вряд ли, не смотря на свое умение не по возрасту бойко молоть язычком, хоть что-то действительно понимающим ребенком.
- Мне все равно, – принцесса засунула за щечку конфету, заслужившую большее, нежели мармелад, одобрение, и несколько невнятно добавила. – а фот она не понимает, в чем вообще дело. Думает, будто Вы ее не любите.
- Она?
В голове пронесся целый ряд предположений, кого могла бы иметь в виду эта куколка… то есть, малышка. Корнелия сама прекрасно понимала, что за последнее время изрядному количеству людей должна была проявить себя не в самом лучшем свете, но с какой стати маленькой меридианке было бы заговаривать об этом? Пораженная такой бестолковостью со стороны взрослого человека Солярика слегка насупила маленькие светлые бровки.
- Она, - таким тоном, словно бы это все объясняло, повторила девочка.
- Соли, нельзя так… – пытаясь придать голосу твердость, заговорила было Элион, но принцесса, как раз закончив слегка кошачьим жестом вылизывать липкую от подтаявшей конфеты ладошку, положила обе крохотные ручки на выступающий живот Корнелии, оставляя пятна на светло-голубом шелковом халате. Невольно пробежавшая по всему телу судорога на пару секунд заставила молодую женщину словно бы одеревенеть.
- Не может еще ничего ни понимать, ни, тем более, думать… И почему, собственно, ты говоришь «она»?
Во взгляде принцессы теперь читалось уже совершенно неприкрытое сомнение в ее, Корнелии, умственных способностях.
- Не думаю, что Ваше сердце может быть до такой степени глухим…
- Солярика, я же говорила тебе. У землян, во всяком случае, у большинства из них, нет колдовских способностей, они не слышат мир так же, как мы. И магия Корнелии совершенно иная.
- То есть семечко какого-нибудь растения она слышала бы лучше, чем?..
Корнелия резко вскочила со стула, подхватив не успевшую договорить и с легким, скорее всего, наигранным испугом взвизгнувшую Соли и, сохраняя абсолютно каменное выражение лица, вручила ее матери.
- Лучше забери! Сегодня ей больше не удастся меня испачкать! И вообще… извини, я переоденусь и вернусь через пару минут!
Почти вылетев из кухни и быстро поднявшись по лестнице, женщина вошла в спальню, но вместо того, как и действительно планировала, переодеться из изгвазданного халата во что-нибудь другое, села на кровать и, обхватив голову руками, неподвижно замерла. В обещанную «пару минут» она так или иначе не уложилась бы, но Элион не стала ждать и того, видимо, сразу последовав за подругой и вскоре тоже заглянув в комнату.
- Она не имела в виду… Корнелия, Соли ничего ведь не знает про… и я думала, ты сама давно уже.
- Угу. Так давно, что просто в другой жизни. Просто я сон один видела, дурацкий… Глупость все это! Элли, ты же ведь тоже, как она сказала «слышишь»?
- На Земле не в той же мере… но да, это часть нашего дара, чувствовать душу всего живого вокруг. И, да, я, наверное, могу тебе сказать приблизительно все то же, что и Солярика. Не сердись, пожалуйста.
- Что именно сказать?
Элион присела рядом и с заторможенной робостью, словно в любой момент ожидая вспышки возражений, снова заключила Корнелию в объятья. Докатилась, что называется, все уже в общении с ней себя теперь чувствуют, словно вальсируя по минному полю! Блондинка не шевельнулась, демонстративно ожидая ответа.
- Что она – девочка. И что… что она все-таки не слишком с тобой счастлива.
- В этом смысле ее чувства пока что взаимны.
- Неля… все прекрасно знают, как много для тебя значит личное пространство, которое ты даже близким и любимым людям не всегда готова открывать в большей степени, чем сама того хочешь. Но девочка пока что не может НЕ вторгаться в твое личное пространство, существовать вне его пока что не может – ну, не сердишься же ты на нее за это. Думать и понимать – в том смысле, в котором мы это обычно это говорим, она еще действительно не может. А в своей манере восприятия чувствует только то, что ты наглухо закрылась, не слушаешь ее, не позволяешь услышать тебя. Не даешь понять, что любишь ее…
- Как вообще можно любить человека «авансом», еще не зная его, собственно, как человека?
- Когда-то ты это умела, – очень тихо напомнила Элион.
- Вот именно! И очень-очень сильно об этом пожалела! Да…
Закрыв глаза, Корнелия выпрямилась. Да, именно так, на проверку всему все же нашлось очень простое и вполне рациональное объяснение. История норовила повториться, только и всего. Снова предполагалось полюбить… предвкушение. На девяносто процентов сотканное из собственной же фантазии вымышленный образ, чтобы, столкнувшись с ним в реальности, пожинать разочарование за разочарованием. Потому что наивно и деспотично в равной степени – требовать от живых людей соответствия каким-то своим мифическим идеалам! Даже если поначалу они и искренне стараются соответствовать.
Даже захотев того, теперь она уже просто не смогла бы столь безгранично доверять кому-нибудь просто в кредит. Она же не Элли, у которой ресурс этого доверия постоянно возобновляется и от того особенно щедро разбрасывается даже на таких типов, как этот ее братец. И новоявленный консорт. Ну не обрывать же отношения с близкими людьми из-за каких-то интриг и – вот глупое недоразумение – пары покушений, дело-то былое!
- Вероятно, мне надо поблагодарить твое маленькое чудовище! – не открывая глаз, хмыкнула Корнелия.
- Если ты ей благодарна, можешь не сомневаться, Соли это уже знает. Поэтому я ее… наверное, немножечко ее распустила. Нет смысла изображать строгость, когда она все равно смотрит на душу и все равно понимает, что я все ей готова позволить! Никудышный из меня родитель…
- Или наоборот, самый лучший, какого только можно представить, - искривив уголок губ в усмешке, добавила Корнелия, оставив, впрочем, при себе комментарий относительно такого «немножечко». Тем более, она действительно считала именно так.
- Ты собиралась переодеваться, - вставая, напомнила Элион. Почти неслышимые шаги по ковру отдалились к двери.
- Да… две минуты. Теперь уже, честное слово, две минуты!
- Я подожду в гостиной.
Когда дверь в коридор закрылась, Корнелия тоже встала, на ходу скинула халат и, распахнув створки гардероба (к новомодной конструкции шкафов «купе» она почему-то питала некоторую неприязнь, да и ломались такие в их доме почему-то в первые же дни эксплуатации) вытянулась во весь рост перед встроенным со внутренней стороны одной из этих створок, зеркалом. Хотя с переезда Лилиан на зомби она стала походить существенно меньше, чем поначалу, но придирчиво изученное отражение все равно это зеркало не слишком-то красило.
«Хоть выкидывай из дома все отражающие поверхности и вместо них принимай на веру оценки Питера… да и остальных тоже»
Правда, после некоторых колебаний слегка опустив взгляд, блондинка все-таки сочла, что отсутствие зеркал от необходимости верить и своим глазам тоже уже не спасет. Или разве что только очень ненадолго…
Отмахнувшись от своего отражения, Корнелия сняла с полки аккуратно сложенное зеленое платье, больше напоминающее удлиненный свитер причудливой вязаной конструкцией и широкой резинкой по краю юбки. Хотя и достаточно свободного силуэта, но все равно не предполагавшееся в ближайшее время к ношению по причине отсутствия всех этих драпировок, в которые Корнелия все старательнее куталась. Но никуда она сегодня выходить все равно не собиралась, а общаясь с Элион и Солярикой как-то особенно нелепым кажется прятаться за столь символические барьеры.
«Так значит, девочка…» – расправляя слегка сбившуюся ткань платья, Корнелия на пару мгновений задержала руки. Наверное, просто чтобы прислушаться к своим ощущениям. Однако относительно этой новости, похоже, она никаких особенных эмоций не испытывала, непонятно, почему этому придают такое большое значение. Если речь не о жителях Меридиана с их странностями… Только для возможности заранее выбрать имя? Или чтобы хоть чем-то занять голову в подобное время?
«И ни о чем таком я заранее думать не собираюсь! Уж всегда успею решить»

- У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? – поинтересовалась Элион, когда Корнелия спустилась в гостиную. Корнелия усмехнулась.
- Грандиозные! Поваляться перед телевизором, посмотреть пару страшилок, скорее всего, пару раз отогнать нашествие какой-нибудь соседской ребятни… надеюсь, там, в ящике, еще хоть что-нибудь осталось…
«И, главное, самой держаться от этих треклятых конфет подальше – не хватало еще только аллергией ко всем прочим благам обзавестись!»
- Дело в том, что Вилл…
- Дело в том, что я сказала – нет! И даже немного более… но я собираюсь извиниться, только потом. А идти никуда не собираюсь. Старовата я для таких развлечений и еще слишком молода для беготни за ностальгическими воспоминаниями. О которых и не особо-то скучаю…
- Жаль. Я как раз собиралась заглянуть туда вечером.
- Элли, ты же сама сказала, что ты здесь ненадолго. Почему бы вам обеим не остаться у меня сегодня? Куда приятнее было бы вспомнить о временах до того, как начала происходить вся эта небывальщина, просто поболтать, посмотреть телевизор…
- А потом ты жалуешься, что тебе осточертело торчать дома!
- Как пень на болоте! – звонко вставила Соли. Элион состроила ну очень извиняющуюся гримаску.
- Из двух зол…
- Исключительно неверная жизненная позиция! – почему-то поежившись и резко посерьезнев даже не дала договорить ей Элион. – Но если ты действительно не хочешь идти, я, конечно, не против.
- А ты действительно хочешь? Как будто недостаточно того, что этот дурацкий сериал вообще существует, так надо еще и…
- Собственно, мы в какой-то мере из-за мультфильма Вилл и приехали.
- Вы? – немного удивленно спросила Корнелия. – А Солярика-то какое…
Сереброволосая подружка негромко рассмеялась.
- Нет. Мы все. Нерисса пригласила… если можно так выразиться, конечно. Но она в присутствии свидетелей наехала на моего дорогого брата с безапелляционным требованием, чтобы духу его на этом приеме не было. Разумеется, Фобос тут же схватил нас всех за шкирки и сообщил о предстоящем мероприятии. Хотя Седрик СОПРОТИВЛЯЛСЯ.
Тоже не сумев сдержать улыбки, Корнелия в красках представила себе эту сцену! Да уж, ничто не утешает так, как осознание, что кому-то пришлось еще хуже.
- А Нерисса-то тут вообще при чем?
- Ты еще не в курсе? Она заявила, что «Ярость» в рекламных целях проведет бесплатный концерт на этой презентации. Она ведь была в числе сценаристов второго сезона.
- Элли, все это с твоей стороны была просто гнусная провокация… ладно, так уж и быть, пойдем туда вместе! Подозреваю, на меня при такой публике никто и внимания не обратит…