Хранимы сны Лунницей

На столе таверны тихо догорала свеча. Старый хозяин прощался с последним посетителем. А за окном шумел дождь, давно жители маленького Трелла не видели такого ливня: старые крыши не выдерживали и протекали под натиском воды, камни мостовой были не видны, дождевая вода словно ручей бурлила и текла по всем дорогам города.
-- Стоит ли выходить на улицу по такой непогоде? – пытался отговорить старый трактирщик посетителя.
-- Боже, Дарри, у меня же дом через дорогу, -- гость поспешно надевал плащ, -- а останусь – жена будет волноваться, право, не стоит.
-- Дело Ваше. Жене всего наилучшего.
-- И тебе не хворать, -- последние слова растворились в шуме дождя.
-- Эх, --тяжко вздохнул старик, -- и присел на лавку, стоящую вдоль стены.
Кроме старика в таверне осталась только молоденькая девушка, она уже давненько помогала ему с работой, и жила в комнате на втором этаже.  Сам дом был не большим – на верху три комнаты и несколько подсобных помещений, а внизу кухня и столы с лавками, которые и стали местом, где частенько собирались жители маленького города, отсюда и пошла привычка называть дом старого Дарри таверной. Девушка закончила протирать столы и задвинула все лавки, избавившись от тряпки, она устало потянулась.
-- Иди спать, Лолита, посетителей уже не будет, сама видишь какой ливень.
-- А Вы?
-- Тоже сейчас пойду, только все двери закрою, -- Дарри поднялся с лавки, и принялся искать в связке ключей нужный.
И вдруг в дверь постучали. Старик открыл дверь и в комнату вбежал, укрываясь плащом, молодой мужчина.
-- Простите, но мы закрываемся.
-- Пожалуйста, позвольте остаться на ночь.
-- Да где же, у меня нет комнат, гостиница в конце улицы, -- Дарри пожал плечами и указал на дверь.
-- Деда, ну разве так можно, -- девушка, всё это время стоящая на лестнице решилась вступить в разговор, -- то не отпускаешь человека, которому всего перейти через дорогу, то гонишь человека через весь город.
-- И где же он спать будет, на лавке что ли?
-- Да хоть на лавке, -- путник умоляюще смотрел то на старика, то на девушку, и попутно стирал с лица струйки воды, которые всё натекали с мокрых волос.
-- На какой лавке, у нас же комната свободна, и одежда сухая есть, да и накормить сможем, -- Лолита смотрела на деда с укором и не моргнула не разу, старик не выдержал и отвёл взгляд.
-- Ну, раз тебе нечем заняться, то принимай гостя, -- он наконец раздобыл нужный ключ и закрыл дверь.
Девушка улыбнулась, и повела гостя в свободную комнату. Минут через десять она принесла ему сухую одежду, полотенце, и остатки ужина. О большем путник и мечтать не мог, наевшись, он с удовольствием развалился на старой кровати. Не прошло и полчаса, как девушка вновь пришла в комнату к гостю и села на стул, стоящий рядом с кроватью.
-- Что ж, теперь хотелось бы послушать кто Вы и откуда? – Лолита усмехнулась, -- Вполне справедливая плата, не так ли?
-- Вполне, -- мужчина сел напротив девушки, -- зовут меня Вильгельм, сам я из маленькой деревушки на севере отсюда, Литре, может слышали, -- девушка отрицательно помахала головой, -- путешествую, собираю разные песни, ритуалы, и прочее. Может и Вы сможете что-нибудь рассказать.
-- Конечно, но я думаю кое что Вы и сами увидите, -- девушка встала со стула, -- я даже помогу. — Лолита нарисовала какой-то знак в воздухе, закрыла глаза, пошептала, и пошла к двери, -- Хранимы сны Лунницей, -- уже выйдя за порог, сказала она.

Обычно Вильгельм засыпал плохо, но в этот день глаза быстро слипались, а все размышления покинули его, чтобы не мешать отдыху. Не прошло и пяти минут, как путник заснул, и почти сразу же ему приснилась темнота. Это вовсе не значило, что ему ничего не снилось, нет, ему снилась именно темнота. Затем словно дыры в чёрной ткани стали появляться звёзды, они появлялись одна за одной, то маленькие, то большие, они блестели и переливались, освещая ночное небо.  И только тогда он услышал голос чистый, звонкий, всю красоту его невозможно было описать словами, только в груди рождалось какое-то приятное, тёплое чувство, а тело словно избавлялось от усталости. А звёзды всё загорались и загорались под плавно льющуюся песню. Путник словно порхает в небесах, тянется к звёздам, и вдруг песня замолкает, а перед Вильгельмом возникает тонкий серп луны, на котором сидит, свесив ножки, прелестная девушка. Её накидка сверкает, словно в ней заблудились тысячи звёздочек, с головного убора свисают нити жемчуга, который сияет матовым блеском, схожим с лунным, голубое платье словно соткано из ясного чистого весеннего неба, но вся роскошь её одеяний не сравнима с красотой самой девушки. Особенно запоминались её глаза. Очень часто голубые глаза сравнивают с цветом неба, но эти глаза действительно были небесными, а блики казались звёздами. Внимательно рассматривая красавицу, путник даже не подумал насколько это прилично, он был словно заколдован. Лунная девушка улыбнулась и растаяла так же внезапно, как и появилась.
Проснулся Вильгельм довольно рано, но лёгкость в теле сохранилась, как и во сне: никакой усталости или разбитости, с которыми уже год просыпался мужчина.  Застелив кровать, путник спустился вниз, и сел на первую попавшуюся скамейку. Из кухни доносились приятные ароматы – Лолита уже вовсю работала на кухне. Облокотившись на руку, путник старательно пытался вспомнить сон, как вдруг он услышал песню, именно ту песню, которую пела лунная красавица, только голос был другой, обычный земной. Из кухни с улыбкой вышла Лолита.
-- А я как знала, что Вы уже проснулись.
-- Откуда Вы знаете ту песню? – путник приподнялся, оперевшись на стол.
-- Значит, Вы её всё-таки видели, да?
-- Видел.
-- И конечно Вам очень интересно кто она такая, откуда появилась в вашем сне, и, причём здесь я?
-- Именно.
-- Что ж, пока никого нет, могу и рассказать, -- девушка улыбнулась и стянув с головы платок, села.
Увы, эту историю  нельзя начать обычными словами «было это давным- давно» или «в стародавние времена…», нельзя, потому что случилось это совсем недавно. Родилась в обычной семье девочка, и вот, что странно, тянулся к её колыбельке лунный луч, словно дорожка, хотя саму луну едва видно было за облаками. И так каждую ночь. Назвали девочку Эльвирой, хотя по имени её всё равно никто не называл. И дома, и на улице её Лунушкой звали. Девочка росла, становилась всё красивее, а лунный лучик всё светил над её кроватью. Выросла Эльвира в прекрасную девушку, да вот только сторонились её, колдуньей называли, а за что и не понятно, ведь никому никогда не сделала ничего плохого, слово дурного не сказала, всем помочь старалась. Девушка плакала ночами, а лунный свет её успокаивал. А один раз так бедную девушку задразнили, что она заперлась у себя в комнате. Месяц прошёл, а Лунушка всё не выходила из комнаты, все не на шутку перепугались, но в один весенний день она всё же вышла из дома. Идёт девушка по улице, улыбается, а на глазах слёзы, и словно тает. И чем дальше идёт, тем менее заметной становится, не дошла до колодца – растаяла. Народ только перекрестился с испуга, да и забыл об этом, а ведь Лунушка не пропала, стала появляться во снах, чаще детских. Появляется – усталость проходит, сердечные раны заживают, слёзы высыхают. Тогда то снова про неё вспомнили, поняли, какую ошибку совершили, да только поздно. Некоторые её по привычке Лунушкой называли, другие же – Лунницей, феей спокойных снов.
-- А что же песня?
-- Ах да. Песне этой нас наша прабабушка научила, вроде это старинная колыбельная.
-- Ваша прабабушка?
-- Да, наша общая, мы ведь с Лунушкой какие то далёкие родственники. Только у прабабушки и встречались, играли вместе, наряжались, песни пели. После исчезновения Эльвира первой мне приснилась, она мне знак и слова заветные и сказала. Коли устал человек, болен или мысли печальные его гложут – мечу его знаком Лунницы, а утром уже ему и полегче становится.
-- Какая красивая история, можно записать?
-- Можно.
-- А песню?
-- Потом продиктую, -- девушка ещё хотела что-то сказать, но в дверь постучали, и она побежала к двери, на бегу ища в кармане ключ от двери. Она открыла дверь – на пороге стоял уже немолодой мужчина в выходном костюме и шляпе.

Лесное озеро
Как оказалось, разговор был прерван самим мэром. Старик Дарри узнав о приходе гостя, быстро встал с кровати и принялся суетиться над приёмом, Лолита тоже начала суетно бегать с зала на кухню, с кухни в зал с многочисленными тарелками, наполненными угощением. Мэр ел много, но и платил щедро. Увидев Вильгельма, сидящего в углу, он пригласил его за стол. Путник сначала отнекивался, но потом согласился на угощение взамен за составленную компанию. Постепенно в трактир подтягивались новые посетители. Потоп на улице на них никак не повлиял, только вместо башмаков на ноги  были натянуты рыбацкие ботфорты. Все попытки Вильгельма расспросить гостей про традиции, песни или легенды заканчивались тостом, произнесённым весельчаком Логушем. Если путник спрашивал про песни, значит пили за песни, если про легенды – за легенды. Однако, уже захмелев, мужики стали вспоминать какие-то необычные истории.
-- Помню как то, -- начал рассказ мэр, -- шёл я по лесу. А сам я лес плохо знаю, обычно меня кучер по той дороге возил. Как дорога прямо шла – ничего, а от потом разделилась, а куда идти не знаю. Мне бы повернуть, да нет, словно тянет меня туда. Я дальше пошёл, а чем дальше, тем темнее и холоднее, и голос чей то слышен. Голос то есть, да ведь вокруг никого. Тут уж я испугался, повернул назад, и, дёру. А голос позади смеётся, аж заливается.
-- Брррр, -- вздрогнул Логуш, -- жуть та какая.
-- Ага, -- присоединился к разговору, молчавший до этого, светловолосый парень, -- не чисто в лесу том. Один раз и я там заплутал. Шёл прямо по дороге, иду назад по ней же, а к городу не выхожу, наоборот всё глубже в лес. Иду, крестом себя покрываю, да все молитвы мне известные вспоминаю. Вдруг лес редеть стал, но только не к людям я вышел, а к озеру лесному.  Я про него много жуткого слышал, не, думаю, ни минуты рядом с ним не останусь. Повернул, и бегом от него, уж неважно куда, да только всё равно к озеру выбегаю. Как так, непонятно. И сколько бы не убегал – возвращаюсь, а как петухи пропели, очнулся у выхода из лесу. Думал сон, почесал затылок, а в волосах у меня кувшинка.
-- Думаешь, русалки происки, -- сочувственно спрашивает мэр.
-- А чьи ж ещё.
-- И что, никто её не видел, -- спросил Вильгельм, заинтересовавшись рассказом.
-- Господь упаси, -- светловолосый перекрестился, -- кто видел – не возвращался.
Мужики пропустили ещё несколько чарок, и уже и забыли, и про лес, и про русалку, а вот путник не забыл и решил после ещё пораспрашивать людей.
К вечеру народ разошёлся, и Лолита смогла уделить Вильгельму немного времени. Естественно он стал расспрашивать про лес и русалку.
-- Русалка, ну да, слышала, даже видела.
-- Видела? Но мне сказали, что видевшие её не выживают!
-- Не знаю, я то выжила.
-- А расскажи про тот случай, пожалуйста!
-- Ну, -- девушка осмотрелась по сторонам: в трактире осталось всего пара посетителей, лениво допивающих своё пиво, ничего готовить или убирать не требовалось, -- хорошо.
Однажды в наших колодцах пропала вода. Только на самом дне плескалась, и не вытащишь даже. В городе паника – вода в реке слишком грязная, чтобы её пить, и дождя давно не было. Все в трактир идут, как будто нас беда обошла, просят хоть стакан, хоть пол стакана, а ведь и у нас нету. Вспомнила я тогда про лесное озеро, там то вода чистой должна быть, взяла вёдра побольше и пошла в лес. Тяжело было найти то место, когда русалка в гости зовёт – куда бы ни шел, найдёшь, а если не ждёт – потрудиться надо. Озеро то большое и глубокое, даже с берега дна не видно – черно, а воду зачерпнула – холодная и прозрачная. Стала я вёдра набирать, и только тогда заметила, что рядом русалка сидит,  облокотившись на камень. Правду говорят – красота её кого угодно заворожит, вот и я совсем про воду забыла, смотрю на неё. А русалка на меня внимания не обращает, водит тонким пальчиком по воде, прядки поправляет,  и усмехается сама себе. Даже не знаю сколько времени прошло, но вот русалка наконец на меня обратила внимание, подплыла и смотрит в глаза. А в груди холод, ноги слабеют, кажется, в озеро падаю, едва успела за корягу какую то схватиться. Русалка тянет – я держусь, руки не отпуская. Она засмеялась, руку отпустила и отплыла.
-- А ты молодец, не поддалась, -- и тут ко мне прежние силы возвращаются.
-- Мне бы воды набрать, в городе беда.
-- Набирай, -- русалка взяла вёдра, зачерпнула воды, и поставила на берег рядом с собой, -- Может даже я вам и помогу.
Я тогда её поблагодарила, и ушла, но не могла понять, про какую помощь она говорила. Раздали мы воды детям и старикам, а к вечеру пошёл дождь, небо почернело, темно, словно ночью. А на утро все колодцы снова полными были. Радости людей не было предела, а я то знала кого благодарить. На следующий день я вновь пошла к озеру, только русалки не увидела. Тогда нарвала я цветов, сплела венок, и бросила в воду со словами благодарности.
-- И что было дальше?
-- Ничего, ах да, только на следующий день в ведре с водой я нашла свой венок.
-- Можно тоже запишу?
-- Думаете добрая и красивая история, да? Да вот только всё не так, -- девушка грустно улыбнулась, -- даже не сравнивайте Лунницу с Русалкой. Сердце Русалки наполнено болью, горем, отчаянием и злостью. Я то смогла остаться на берегу, кто знает, может благодаря родству с Лунницей, а скольких она погубила, сколькие утопли в лесном озере. Она умеет проявлять сострадание, бывает и поможет, да только как угадать, чтобы придти вовремя.
-- Почему же она так озлоблена?
-- Никто точно не знает, но ходит слух, что при жизни человек, которого она любила, бросил её прямо перед свадьбой, и не потому что сам хотел, просто его родители были богаты и нашли соответствующую невесту. Парень просил их смиловаться, но не помогало. В день свадьбы любимого с другой, к девушке пришёл отец парня. Он попросил нарвать белых кувшинок в лесном озере, для украшения причёски невесты. Девушка согласилась. Придя на озеро, она стала обходить его и искать кувшинки, которые ближе к берегу. Потянувшись к очередной кувшинке, она не удержалась, и упала в озеро, нет, она не сопротивлялась водной стихии, просто прижала к груди кувшинки, закрыла глаза, но слёзы всё же пробивались сквозь ресницы.
-- А потом стала мстить?
-- Конечно, ненависть ещё не покинула её сердца, да и вряд ли покинет, -- девушка поникла головой.
-- Я, наверное, знаю почему она тебя не утащила.
-- Почему?
-- Чувствовала, что в твоём сердце нет к ней зла, а только сострадание.

Лекарство
Вот наступила вторая ночь путника в маленькой таверне. Хозяин принял его не очень приветливо, но выгоду упускать не хотел. Комната всё равно пустует, а путник платит много, да и внучка собеседника под рукой имеет, не всё же ей пьяных старых мужиков обедом потчевать. А вот теперь минутка свободная – она  Вильгельму что то рассказывает. Да и мэр советует к парню приглядеться, мол, человек бедный будет работой заниматься, а не сказки собирать, значит денег у него хватает. Дарри уже и сосватать Лолиту собрался, а та не хочет, и всё тут. Что поделать, против воли не пойдёшь, но маленькая надежда, что она передумает всё же осталась.
В это утро раньше всех встал старик. Держась за больную спину он спустился по лестнице, зашёл в кухню, и стал растапливать печь. Вскоре и путник спустился в зал, а Лолита так и не появлялся. Вильгельм помогает на кухне Дарри, и, видит, волнуется старик, всё из рук валится. Через час не выдержали оба – пошли к комнате Лолиты, стучат, но она не открывает, стучат ещё, но на этот раз слышат слабый голос: «войдите». Девушка лежала на кровати, плотно завернувшись в одеяло. Старик приложил ладонь к её лбу.
-- Боже, какой жар, как же ты так, -- старик испуганно заохал.
-- Деда, успокойтесь, всё хорошо будет.
-- Надо бы врача позвать, -- Вильгельм тоже не на шутку испугался.
Врач пришёл достаточно скоро, да только помочь ничем не смог. Оставил много мазей, порошков, но предупредил заранее, что скорее всего это не поможет, слишком тяжёлый случай. Он был прав – девушке не становилось лучше, побледнела так, что с подушкой сливается. Старик закрыл таверну, ходит по залу кругами, молится. Вдруг Дарри остановился, почесал затылок, и направился к комнате внучки, парень за ним.
-- Лолиточка, -- запыхавшись прохрипел старик, -- ты же меня какой-то травкой лечила, осталась?
Девушка пальцем указала на банку под шкафом. Вильгельм открыл крышку – пуста, только небольшой стебелёк с листиками.
Уже выйдя в коридор, гость покрутил растение в руках.
-- Где она его сорвала?—Вильгельм повернулся к старику.
-- В лесу, где ж ещё.
-- Я найду, обязательно его найду.
-- Может у ведуньи спроси, где эта травка растёт, лес то большой, Лолита её заботливым сердечком называет.

Путник не пошёл к ведунье, а сразу в лес. Идёт, но куда идти не знает. Чем дальше – тем темнее, и словно голос чей-то слышен. Сразу припомнился рассказ мэра. Перекрестился Вильгельм, сжал крестик одной рукой, второй -- стебелёк, и дальше по дороге. В лесу много трав, а такой не видно нигде. Часа через два вышел он на небольшую полянку, сел на землю, прислонился к дереву, отдыхает, как вдруг видит – прямо посередине поляны целый куст таких растений. Обрадовался путник, подошёл к кусту, нагнулся, и тут как будто хлыстом его по лицу ударили. Раз, второй, третий, на несколько метров отполз Вильгельм от куста. Тут плети и перестали хлыстать, однако, не успел мужчина облегчённо вздохнуть, как что то схватило его за ноги и подняло верх ногами на дерево. Лицо горело, голова болела, но всё же он смог увидеть отделяющуюся от дерева женскую фигуру. В следующее мгновения путник вновь оказался на земле.
-- Как посмел ты желать моих трав?—девушка полностью отделилась от дерева, но на землю не спустилась. Она была очень красива, но несколько смущала её зеленоватая кожа. – Это мой лес, мой, я и так слишком многое разрешаю людишкам!
Путник понял – перед ним сама Лесовица, а значит жить ему осталось не долго. Обидно только, что и Лолиту он спасти не сможет, а ведь спасительное лекарство было так близко. Его размышления прервал очередной удар плети.
-- Госпожа, прошу, выслушайте, -- Вильгельм надеялся, что Лесовице как и Русалке не чуждо сострадание, -- эта ведь трава, заботливое сердечко, не мне нужна, одна девушка, которая лечила ей других, умирает.
-- Заботливое сердечко? Откуда ты…-- пустые глаза Лесовицы казалось расширились от испуга, -- Лолита!
Вильгельм очнулся прямо у дверей таверны, а в его руках целый куст травы.

Через три дня Лолита полностью поправилась. Пока девушка болела, Дарри держал таверну закрытой. Его нисколько не страшили убытки, главное, как он говорил, здоровье внученьки. Путник почти всё это время молчал. Ни старик, ни девушка не понимали странного поведения гостя. Хотя нет, Лолита догадывалась, что случилось, только не подавала вида, и не заговаривала об этом с Вильгельмом. Он тоже ничего у неё не спрашивал, хотя узнать почему у Лесовицы с Лолитой такие хорошие отношения узнать хотелось бы.

Монтег
Увы, только Вы и ждёте(((

Лесовица