Егошество жаж гений и последняя инстанция - даже в тех областях, куда сам принципиально не заглядывает Как говорится, нет ничего практичнее, чем хорошая теория. Но насчет Корнелии он прав - от самозапрета на глубокую привязанность она дооолго вынуждена была избавляться.

В общем-то нет) Ему, во-первых, надоело получать от Эльки приглашения - вот и решил разок принять, дабы неповадно было, во-вторых, ему с магической точки зрения невыгодно, чтобы забывали или решили, что можно уже не бояться.

Хотя, учитывая, что Нерисса в итоге там накуролесила не больше, чем та же Ирма, у придворных вполне может возникнуть вопрос, КОГО осотрительнее действительно бояться Но это потом, когда Корнелия Ирке будет рассказывать на тему "что вчера было".

Оруби
  Правильно ли она поступала? Когда-то, когда Оруби еще не приходилось покидать Кондракар иначе, нежели для каких-либо тренировочных вылазок-квестов, организованных наставницей, таких сомнений у девушки не возникало. Можно было совершить ошибку в действиях – даже в совершенстве овладев нужными знаниями и умениями, никто не застрахован от этого, но цели всегда были четкими и понятными, не вызывающими ни малейших сомнений. Но потом была команда Стражниц… команда, частью которой базилиадка так и не стала, хотя на определенном этапе честно прилагала к тому усилия. Наверное, сомнения появились именно тогда. Оруби понятия не имела, как должна относиться к девчонкам – неумелым, неорганизованным, понятия не имевшим о какой-либо тактике наивным девчонкам, однажды трусливо бежавшим с поля сражения, бросив ее наставницу Любу на смерть. Девушка понятия не имела, чем руководствовался Оракул, включая ее в эту странную команду, но, следовало быть справедливой к фактам – хоть это и противоречило всему, чему ее учила Люба, противоречило самому здравому смыслу, но Стражницы действительно умели совершать невозможное, а их детская наивность и вера в какие-то мифические идеалы зачастую оказывались сильнее самого здравого смысла, как такового. Благодаря ним перед ней открылся новый мир, непривычный, но удивительно затягивающий мир, частью которого ей даже захотелось стать… хотя, той же справедливости ради, не особенно-то это у нее получалось. Трудностей Оруби не боялась, ни одной достаточно серьезной цели нельзя достичь одним махом, она продолжала учиться… вот только тому ли, чему действительно следовало? Для самой так и осталось загадкой собственное желание непременно научиться жить жизнью не просто чужой, а откровенно чуждой, когда все окружающее столь вопиюще неправильно… но ты заглушаешь свой внутренний голос уверениями, что нужно просто привыкнуть. Что просто не понимаешь новых, более сложных, правил нового мира.
А потом этот внутренний голос обрел звучание извне.
От Седрика. От этого приспособленца и комформиста, который, тем не менее, не собирался мириться с чуждыми законами чужого мира, которые она, при – очевидно же! – ее куда более сильном и жестком характере, попыталась принять за верные. А ведь у изгнанного меридианского лорда, в отличии от нее, не было тех в чем-то раздражающих, в чем-то забавных бытовых трудностей, непонятно, откуда Седрик почерпнул свои познания о традициях и законах, принятых на Земле… ну, по крайней мере, на тех земных территориях, а заодно о достижениях научно-технического прогресса. Но это как-то особенно ярко подчеркнуло то, что проблема чуждости заключалась вовсе не в незнании или неприспособленности. Приспособиться можно почти к чему угодно. Но жить, жить так нельзя… Эта мысль со слегка раздражающим нытьем Седрика и – главное – с чем-то упорно откликающимся в собственной душе – рано или поздно обязана была подточить монолит упрямства базилиадки. И возвращение в Кондракар не помогло – отчего-то и там не вернулось утраченное чувство правильности и абсолютности окружающего мира. Напротив, совершенно невыносимой оказалась духота тепличного рая после знакомства со змеем, как и положено змею, с неясными целями искушающего людей знанием. Знанием об их собственной сущности.
Оруби не нужна была в Кондракаре, это быстро стало очевидным. А ей самой не нужно было ничего на Земле, не столь уж важно, могла бы она, или нет, там в конце концов прижиться. А Меридиан… Меридиан – тоже чужой мир, но чуждый ли при этом, девушка пока не решила. Поэтому и не была уверена в правильности своих действий.
Хотя знакомство с местными правилами и традициями началось не менее нервно, чем на Земле.
- Гертруда, скажи… я не должна была вмешиваться?
Северянка непонимающе подняла на нее небольшие бледно-серые глаза, немного водянисто смотрящиеся на фоне голубоватой кожи. Этот тип… Бертран, кажется – он ведь должен был быть ее, по здешним порядкам, мужем – или что-то вроде того. Хоть Оруби и совершенно не понимала этого, она все же принимала к сведению, что местные жительницы могут быть совершенно другого мнения о норме отношений и, возможно, предпочитают неуважительное обращение со стороны мужа тому, чтобы остаться без него вовсе. Не заступались же за них из солидарности здешние валькирии, хотя, наверное, процентов пятнадцать воинов ордена были женщинами – вмешиваться в чужие семейные разборки пришло в голову только иноземке.
- Может быть, ты… ну, не хотела бы, чтобы я дралась с этим Бертом? – предприняла еще одну попытку базалиадка.
- Отказавшись от поединка Вы все равно, что проиграете, кирия. Бертран очень разозлился, он постарается воспользоваться правом победителя… в полной мере.
Жизнь проигравшего принадлежит победителю. Вправе убить, вправе требовать вассальной присяги… или даже рабства, хоть к такому и не прибегали, судя по тому, что она слышала, очень давно. В частности потому, что большинство предпочитало продолжать заведомо проигрышный бой до смерти, но не отрезать косу.
Оруби и сама понимала, что разрешить все миром вряд ли получится. Попытаться, наверное, все же стоило… хотя она так и не сумела в полной мере постичь той мотивации Стражниц и их странных методов, но признать, что не во всех случаях стоит первым делом бросаться в атаку, была вынуждена. Что же… оставалась надежда, что на поле боя она сможет показать себя в лучшем свете, нежели в знании этикета.
Хоть что-то же она умеет делать действительно хорошо!
Никаких правил в проведении поединков у Ордена не существовало. Только то, что в них нельзя пользоваться магией, да и не существовало тут боевых магов, только лекари да фокусники, и никому недопустимо вмешиваться. В остальном…
Оруби повертела в руках метательные звездочки из тонкого металла – подарок Ямато-сама, полученный во время коротких каникул в Японии. Они вполне могли пробить даже дубленую шкурку северянина, но у Оруби все же возникали сомнения в допустимости их использования. Оружие, поражающее на расстоянии, на севере Меридиана было не в чести, в какой-то мере приравниваясь к магическому. Луки использовались иногда для охоты, но не применялись для сражений, хотя в законах ничего не говорилось о запрете. И площадь, на которой происходили поединки, была достаточного размера для боя средней дальности…
«Я могу играть от обороны, так и не позволив начать ближний бой. Трусливо, но вполне оправдано, учитывая, что этот амбал весит вдвое больше меня и единственным преимуществом можно считать скорость»
Сражаться одним из неповоротливых цельнометаллических дрынов, по какому-то недоразумению выдаваемых здесь за мечи, Оруби не собиралась. Ее, конечно, учили владеть любым видом оружия, но, когда есть выбор, его стоит делать в пользу того, что не сведет на нет все ее преимущества в воинской технике. А привычная катана переломится, как спичка, при первом же столкновении с оглоблей противника. Придется пожертвовать эффектностью ради эффективности…
- Этот… аристократ – он Ваш оруженосец, кирия?
Впервые Гертруда заговорила первой, заставив Оруби внутренне дернуться от неожиданности.
- Этот? Да я бы даже ножик для бумаг ему не доверила! – базилиадка помолчала, в задумчивости разглаживая шелковистый на ощупь оливково-зеленый материал дареного доспеха. – Он мой друг… наверное, мой друг.
Нельзя доверить даже ножик для бумаг, даже в мелочи постоянно ожидая подвоха, но можно доверить собственную жизнь. Это было бы абсурдно, если бы речь шла о ком-то другом.
- Великий Князь определенно заинтересован в победе мастера Фроста. Я имею в виду, Вы – представитель этой королевы южных магов. Официально вассалы князя – ваши враги.
- Кажется, эта официальность мало кого волнует.
- Но не на Турнире за титул следующего Магистра!
- Послушай, при чем здесь вообще это. Эля… то есть королева, не посылала меня на этот ваш Турнир, почти уверена, ее бы весьма смутили разговоры о навязывании заодно и северянам матриархального строя… э-э, я имею в виду, когда во главе находится женщина. И я не собираюсь драться с Фростом… ну, если, конечно, не возникнет в этом совсем уж необходимости.
Северянка какое-то время молчала, о чем-то напряженно размышляя. Она явно приучила себя не лезть в дела воинской касты.
- Если бы не Ваш вызов мастеру Бертрану, кирия, сегодня состоялся бы финальный бой Турнира. Между ним и мастером Фростом. Если Вы победите в этом поединке, то займете его место второго претендента на титул Магистра. Ни одна из местных валькирий не могла бы рассчитывать на победу над любым из них, но…
Гертруда слегка испуганно покосилась на арсенал Оруби, который базилиадка разложила перед собой, раздумывая, что в предстоящем бою может оказаться наиболее полезным. Меч, нож покрупнее для ношения за поясом, два ножа поменьше, крепящиеся вязью из ремешков на предплечьях, набор метательных звездочек, небольшой металлический груз на цепочке, свинцовые шарики… от длинных «лент» самого пояса, которые при случае можно было использовать в качестве удавки, девушка благоразумно решила отказаться, понимая, что, даже если и поймает северянина в захват, сдавить его почти не уступающую носорожьей шею с достаточной силой просто не сумеет. Судя по тому, сколько любопытных зрителей собиралось поглазеть на ее тренировку, ничего похожего здесь не использовали.
- Я не собираюсь претендовать на титул Магистра, - повторила Оруби. – и на чей-либо титул вообще. Я собираюсь поставить на место Бертрана, потому что хамов и мерзавцев следует ставить на место! Может, у вас здесь воина и косичка делает, но полезно будет продемонстрировать, что честь бойца заключается не в этом, как и свобода – не в отращенной гриве!
- Он заслужил свое право заплетать эту косу в многочисленных поединках, кирия. Это всего лишь… внешнее подтверждение.
Да-да, волосы не отрастают за один день, но и воины не становятся лучшими из лучших за один день. Всего лишь внешнее подтверждение.
- Даже не знаю, желаешь ли ты мне удачи, Труди…
Северянка молчала.
- В конце концов, это довольно глупая ситуация, когда в поединке… ну, за женщину участвует другая женщина.
- Некоторые становятся валькириями именно из-за подобных предпочтений.
- У меня подобных склонностей - нет! – сухо возразила базалиадка. – А тебе, можно подумать, совершенно безразлично…
Неизвестно, считалось ли здесь, как на Земле, молчание знаком согласия… но, видимо, можно было думать что-то подобное и дальше.
- Этот аристократ, который Ваш не-оруженосец, говорил, что у Вас нет еще и склонности к ведению хозяйства. Если Вы задержитесь в Ордене, кто-то же должен будет помогать, готовить еду и так далее. Я, конечно, не совсем понимаю, как надо готовить эту сырую рыбу с вареным белым зерном… да и не растет здесь белое зерно, да и с юга не привозили ничего похожего.
Оставалось только поражаться тому, когда Седрик, кажется, впервые увидевший сегодня эту северянку, успевает выбалтывать столько подробностей и нюансов. И как… не к месту зачастую оказывается прав! Рыбы-то здесь водилось предостаточно, из холоднокровных обитателей мира только рыбы и выдерживали северный климат, но риса в Меридиане не выращивали, распространенная на юге зерновая культура больше всего напоминала земную кукурузу и вряд ли годилась для приготовления столь «поэтично» охарактеризованного суши… собственно, единственного блюда, которое Оруби умела готовить сама. Впрочем, девушка не отличалась придирчивостью и искренне не имела ничего против вообще не приготовленной рыбы.
- Я вполне могу о себе позаботиться и без прислуги.
Кажется, особой смысловой разницы между понятиями «женщина»  и «прислуга» в Ордене не видели. Но и возмущаться такому ущемлению свобод как-то абсурдно – ведь любая при желании может стать валькирией и быть во всем мужчинам равной… угу, уже не считаясь при этом, собственно, за женщину!
Как бы то ни было, издеваться нельзя ни над слугами, ни над женами! О каких вообще отношениях может идти речь, если строить их… На этот мысленный лозунг память ехидно подбросила количество ситуаций, когда Оруби терзали порывы слегка подправить Седрику его смазливую физиономию – но, во-первых, она эти порывы сдерживала… почти всегда сдерживала! – во-вторых, Седрик не был заведомо слабым. И, кажется, не видел ничего предосудительного в том, чтобы его иногда шпыняли…
Ну да, ну да… А она еще самого же Седрика осуждает за двойную… хотя, в его случае – куда более многомерную – мораль.
- С-сет! – без особой глубокомысленности подвела общий итог базилиадка.
Сражаться проще. Даже если этот Бертран спустит с нее сегодня шкурку, все равно все это будет проще, чем пытаться хоть в чем-то быть действительно уверенной.

  Здесь рыцари не гарцевали на конях – хотя забавно выглядели бы попытки гарцевать на их местном эквиваленте, полярных носорогах! – а о начале поединков в Турнире не оглашал трубный рев герольдов, не развевались красиво на ветру яркие разноцветные «полотенца» с разнообразными гербами – герб у всех северных крепостей был один на всех. Дамочек в колпаках с вуалями, швыряющихся с трибун цветами и пирожными, тоже как-то не наблюдалось… ну да, было бы о чем тут сожалеть.
Просто что-то иное подсознательно ожидалось при слове «турнир». Вернее, даже – Турнир, с большой буквы. Турнир, за пару шагов до решения, кто будет править Орденом.
- А зачем судья, если все можно? – негромко поинтересовалась Оруби у какого-то с деловым видом снующего подростка.
- Чтобы зрители не пытались вмешиваться, - резонно ответил парень, не оборачиваясь.
Автоматически девушка поискала взглядом в толпе яркое пятно золотистых волос лорда. Она искренне надеялась, что без вмешательства зрителей действительно обойдется – не все уважали воинские правила чести.
«Он не посмеет… только не… только не еще раз!» - мелькнула слегка паническая мысль.
В конце концов, не факт, что защита может потребоваться именно ей.
Не факт…
При довольно высоком для девушки ее расы росте и атлетичном сложении, напротив одного из лучших северных рыцарей она даже самой себе почему-то вдруг показалась очень маленькой. Хотя Бертран тоже не отличался особенно высоким ростом, общее впечатление какой-то монументальности заставляло его казаться настоящим гигантом. «Голиафом!» - мысленно хмыкнула Оруби. Что же, в конце концов, и она намеревалась повторить тактику Давида, получив преимущество за счет атак с расстояния. Полный глухой доспех использовался только в поединках всадников – видимо, даже местным гигантам было тяжеловато таскать его пешими. Не говоря уже о битвах.
Девушка нервно покрутила в пальцах острую «звездочку». Может, с этической точки зрения, ее манеру боя и сочтут не совсем честной, но, строго следуя правилам, разрешено все, что не удосужились запретить. Правила, запрещающего метательное оружие, у северян не было.
К сожалению, массивность не всегда оказывается синонимом неуклюжести или медлительности – стоило Бертрану ринуться в атаку, в голове у девушки едва успело промелькнуть в качестве последнего лирического отступление, чье-то изречение о том, что от перешедшего на быстрый шаг слона тигру приходится убегать прыжками. Когда-то она готова была с этим поспорить, но теперь… К счастью, законы физики действовали во всех мирах почти неизменной и к большей массе прилагалась большая инерция – только это позволили девушке в последний момент уйти из-под удара и парой прыжков отдалиться на достаточное расстояние. Две метательные звездочки едва слышно свистнули в воздухе, однако первая сумела только глубоко расцарапать жесткую кожу на руке рыцаря, а вторая, отставшая всего на долю удара сердца, и вовсе беспомощно звякнула о ловко подставленный железный панцирь на предплечье.
С-сет! И почему она решила, что по противнику такого, кхм, масштаба, будет достаточно легко попасть. И рана получилась не настолько серьезной, чтобы ослабить держащую меч руку.
Теперь Оруби вынуждена была сосредоточиться на том, чтобы держать безопасное для себя расстояние. Чтобы победить – надо атаковать… Но как, если звездочки и метательные ножи противник отбивает без особого труда, а приблизившись, она в большей степени подставит себя? Меч – с виду такой тяжелый и несбалансированный, мелькал перед девушкой с достаточной скоростью, чтобы не дать возможности предпринять никаких ответных действий. Только отступать – для парирования подобных ударов ее катана не была предназначена. Может быть, если оказаться за его спиной, прежде чем…
Девушка кружилась над ареной, лишь изредка касаясь ступнями земли, зрители могли видеть разве что небольшой черно-бело-зеленый вихрь вокруг размахивающего мечом Бертрана. Порхала бабочкой: уходы, финты, уходы, избегание прямого столкновения. Ее наверняка заподозрили бы в применении какой-то магии, не полагайся участникам заглушающие любые способности железные браслеты. А противник оставался почти неподвижен, однако все удары Оруби неизменно встречали жесткий блок, с какой стороны бы она не заходила. Один раз ей удалось оказаться за его спиной, перепрыгнув северянина, словно гимнастического «коня», и нанести удар ногой в основание шеи – что-то смутно подсказывало, что затылок у местных покрепче человеческого… вернее, попыталась нанести – напоминающая окорок ручища поймала щиколотку в стальные тиски и, едва успев сгруппироваться так, чтобы не шарахнуть головой о затоптанную каменистую землю, девушка описала в воздухе полукруг, снова оказавшись перед лицом Бертрана… если, конечно, позицию практического болтания вверх ногами можно было охарактеризовать как «перед лицом»… Изогнувшись, Оруби все-таки врезала второй ногой северянину в челюсть и, оперевшись о землю свободной рукой, попыталась перекувыркнуться назад. Кувырок вышел корявый и, не удержав равновесия, она плюхнулась на землю у ног Бертрана, снова едва успев увернуться от рубанувшего сверху меча. Северянин замахнулся еще раз, но все еще сидевшая на земле базилиадка зацепила левой ногой его ступню, а правой, что было сил врезала по колену. Нога заболела, однако Берт, недоуменно рыкнув, потерял равновесие и едва не завалился на спину, предоставив ей достаточно времени, чтобы проворно откатиться.
Северянин восстановил равновесие и, перехватив удобнее тяжелый двуручник, и обрушился на черноволосую валькирию с неотвратимостью девятого вала, длинное лезвие в который раз пронеслось совсем близко, грозя разможжить Оруби голову, но в последний момент девушка прыгнула, каким-то образом поднырнув под опускающееся оружие, одновременно с уходом посылая свое оружие в стремительную контратаку. Скрипнув по металлу наплечников, катана не достигла бычьей шеи Бертрана, но, без труда рассекая кожаные элементы, удерживающие железяки, глубоко ужалила рыцаря чуть выше плечевого сустава, заставив взреветь от боли и выронить меч. Его правая рука повисла, но другая, не колеблясь ни мгновения, сгребла Оруби, словно котенка, и яростно швырнула о землю. В глазах на долю мгновения потемнело, практически вслепую дернувшись, девушка откатилась прежде, чем похожая на колонну нога окончательно размазала ее по импровизированной арене. С глухим рыком Бертран, ступая уже гораздо тяжелее, поднял оброненный меч левой рукой.
Он не собирался проигрывать – без труда прочла Оруби в небольших серых глазах. Только не иноземной девке с обрезанными волосами.
Может, если удастся вывести из строя и вторую его руку?.. Но дважды на одну и ту же уловку этот не попадется.
Теперь Бертран действительно двигался довольно медленно, но и для нее предыдущие столкновения не прошли даром – каждое резкое движение отзывалось болью после удара об каменистую арену, а крутить в воздухе сальто девушка уже не рискнула бы из опасения, что снова потеряет сознание, оказавшись вниз головой. Были б мозги – точно было б сотрясение…
В очередной раз уклоняясь, девушка высвободила в ладонь небольшой шарик на цепочке, крепящейся к стальному же кольцу на руке. Перспектива сломать себе палец делала подобное оружие не слишком-то популярным…  Оруби целилась в переносицу, надеясь вырубить северянина хотя бы таким способом, но промазала, а лоб с массивными надбровными дугами даже не хрустнул от металлического удара. Берт замешкался лишь на долю мгновения – и то скорее от неожиданности, нежели от боли. Это могло быть последним подвернувшимся мгновением, и Оруби, словно забыв о защите, устремилась навстречу, одновременно выбрасывая в ладони из рукавов метательные ножи. Которые намеревалась не столько метать, сколько вколотить поглубже…
Одно из лезвий снова не достигло цели, с истерическим скулежом поцарапав железо, но второй глубоко вонзился в плечо рыцаря с незащищенной металлом стороны, заставив снова выронить меч. Оттолкнувшись ладонью освободившейся руки от загривка чуть пригнувшегося противника, Оруби снова перескочила за его спину выхватывая из-за пояса последний оставшийся ножик. Катану при последней атаке пришлось бросить… Нож скользнул в миллиметре от незащищенной полоски шеи, неаккуратно отсекая под корень мохнатую сизую косицу.
Потом мир на какое-то время отключился на манер погасшего телевизионного экрана.
- … Он все равно уже проиграл. С тем же успехом кирия могла не отрезать ему волосы, а просто вогнать нож под основание черепа – даже ваши каменные бошки не выдержали бы подобного удара.
- И что с того? У нее была возможность нанести смертельный удар – и только. По какой бы причине она этого не сделала, эта причина – ее проблемы, а не правил поединка. Она еще не победила, только сумев…
- Зато Бертран УЖЕ проиграл в тот самый момент, - в шелковистом голосе зашелестели издевательские нотки. – ему просто нужна была помощь, чтобы это понять.
- Значит, ты ему «помогал», заявив, что тебе дела нет до наших правил и традиций, поэтому мы можем со спокойной совестью считать дисквалификационным приемом, когда…
-  Ну, возможно, я и выразился немного гиперб…
- Когда ты голову ему откусишь, а меч используешь в качестве зубочистки, трепло ты гааново!
- Это был оборот речи… ну… Эй, вы северные варвары, вы же не боитесь никаких угроз, не чета нам, жалким пресмыкающимся, разве нет? Или ваша доблесть теряется, как сила Самсона, вместе с прической? Твой Бертран испугался аристократа. Безоружного. Не ты ли утверждал, что, пока я меняю ипостась, более-менее толковый боец успеет трижды нашинковать из меня котлеток? Слушай, она вывела из строя обе его руки, она почти беспрепятственно оказалась за его спиной, она с легкостью МОГЛА нанести смертельный удар. Он уже проиграл. По вашим дурацким… то есть, по вашим же правилам чести.
- Но она еще не победила!
- Ах, какая жалость! И не с кем тебе теперь сражаться за титул Магистра?
- Я собирался завоевать его в честном бою, а не таким образом!
- Ах, какая жалось!
С усилием разлепив глаза, Оруби сфокусировала взгляд на расшумевшихся спорщиках.
- Магистр Фрост, - скорее чтобы понять, как голос и язык ее послушаются, пробормотала она. – Вы не могли бы от моего имени дать этому болтуну пару тумаков?
- И это вместо благодарности за то, что исключительно благодаря мне наш поверженный Голиаф всеми своими полутора центнерами на нее не хряпнулся! Женщины! – с картинным трагизмом поделился лорд с невысоким каменным потолком в черных разводах от копоти факелов. Потолок солидарно промолчал.
- Или за то, что ты меня использовал, чтобы убрать с пути Фроста самого серьезного соперника, зараза ты ползучая?!
Седрик скорчил обиженную физиономию, при виде которой ей всегда было трудно сдерживать смех, а Хантер, пробасив что-то невнятно-извиняющееся поспешил предусмотрительно покинуть каменную келью, которую здесь по какой-то причине считали комнатой для гостей.
Ведь если бы Седрик не угрожал, а действительно откусил другому претенденту голову… или, что куда более вероятно, если бы Бертран во время тренировки или чистки меча «случайно оступился» и разочка три упал на собственное оружие (почему-то спиной) – другие северяне могли счесть победу Фроста подтасованной.  Кажется, Оруби ждал еще один разговор без взаимного понимания, как когда-то из-за книги Людмора: да, ее не то, чтобы обманули, но в очередной раз бессовестно использовали, да, так только двуличные гады и поступают (во всяком случае, поступать так с ней удавалось только оным), да… но чего теперь сердиться-то? Как вообще можно сердиться, глядя в эти ясные от чистейшей бессовестности глазки?! И как можно злиться на типа, который, проворачивая какую-нибудь очередную пакость, одновременно с этим как-то ухитряется ее спасти?
- Сет бы тебя побрал, Седрик! – тоже уставившись в потолок, хмуро буркнула девушка. – Спасибо…
В конце концов, она ведь действительно не собиралась бороться за титул Магистра. Даже если это действительно помогло бы обеспечить королевству нормальную армию, а не тот разношерстный сброд, кое-как организованный Калебом из обитателей трущоб! Лучшими не становятся за один день, ни лучшими воинами, ни лучшими политиками… Слишком долгое время в перспективе недовольные в большинстве своем «бабьей властью» северяне приносили бы больше проблем, нежели пользы.
Седрик осторожно присел на край застеленной какой-то жесткой шкурой койки, пытаясь поймать взгляд девушки.
- Все позади, Руби, расслабься. Ты хотела поставить этого типа на место – ты это сделала. Разве я заставлял тебя лезть с уроками джентельменского поведения именно к Бертрану? Или князь. Можно было предсказать, как ты, скорее всего, себя поведешь, но…
Тонкие прохладные пальцы бережно убрали растрепавшиеся волосы с ее лица. Едва ощутимые прикосновения. Как ветерок, касающийся пылающей кожи.
Все позади.
- Лекарь уверял, что серьезно ты не пострадала, только ушибы довольно сильные, - пробежав по лицу, словно в попытке изучить его, как это делают руки слепых от рождения людей, пальцы лорда замерли на висках. – голова не болит?
- Я в порядке! - вяло огрызнулась базилиадка.
Некоторые из змеелюдов – те, чей род шел от белых ламий, а не от черных – сами были неплохими целителями. Эскулаповы полозы, чтоб их! Седрик принадлежал к другой ветви, но, стоило представиться возможности поиграть в доктора с симпатичной девушкой, как ему каждый раз приходилось об этом напоминать.
- Неделю ведь теперь все будет ныть, я мог бы…
- Отстань. Я твое нытье выслушивала и не жаловалась, это точно переживу.
Стараясь не морщиться при каждом движении, Оруби поймала его руку и, используя ее в качестве опоры, села на кровати. Вернее, на лавке, застеленной мехом. Юноша, судя по промелькнувшей на фарфоровом личике тени, хотел возразить, но промолчал, бережно придержав ее за плечи. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, разделенные расстоянием в ладонь.
- Я должен возвращаться в столицу, - выдержав паузу, зачем-то уведомил Седрик.
- Ну конечно. Здесь ты уже сделал все, что собирался!
- Я действительно должен. Да и на Земле возникло небольшое недоразумение по моей вине…
- Да ты просто живой генератор «небольших недоразумений»!
- Руби, просто если ты понимаешь…
Он замялся. Но девушка и так представляла себе, что именно должна была понимать. Быть человеком сложно. Не трудно, а именно сложно и слишком ко многому обязывающее. Седрику это совершенно не нравилось. Статус неведомой зверюшки князя или красивой куклы, преподнесенной в подарок принцессе… то есть, королеве – это ведь гораздо комфортнее. И самолюбие змееоборотня ничуть не ущемляло то, что звучит это менее гордо – слишком его представление о гордости отличалось от позиции, собственно, людей.
  Лорд помедлил еще немного, после чего приподнялся с места, на мгновение коснувшись ее скулы прохладными шоковыми губами, и тут же отпрянул, судя по выражению, ожидая в ответ тумака. Девушка невесело хмыкнула.
- Нет, не понимаю. Но это исключительно твои проблемы, Седрик. Проваливай!

Отредактировано Владлена (22-01-2010 20:54:39)

Вообще-то по англисской транскрипции имя читается вообще без гласной на конце, но само имя - не англоязычное, итальянской транскрипции я не знаю, чисто на слух Оруби - куда больше похоже: а) на ИМЯ; в) на имя женское.

Ему не интереснее. Как оборотень, он воспринимает мир под сотнями разнообразных граней, а как человек оказывается прикован к какой-то конкретной. Кроме того, Седрик, наверное, никогда искренне не сможет понять, почему "одно другому должно мешать" - это практически всех сфер его жизни касается.

В вопросе Кондракара, дело даже не в Седрике. Просто после Земли Оруби уже не могла научиться мыслить так же прямолинейно, как раньше. А обитать в Кондракаре, одновременно умея ЗАДУМЫВАТЬСЯ и при этом не свихнуться умеет только Гигея Целительница ее творящийся в Крепости "квито абсурдум" совершенно искренне забавляет.

Вы это о тех переводчиках и редакторах, которые Найджела обзывали Нигелем, "Синий кобальт" перевели как "Голубой гном", а обращение Тибора к Оракулу "сир" - как "Ваше Высочество"?

Сьюзан Вандом
  Из-за очаровательной привычки близнецов на любой достаточно громкий звук откликаться надолго затягивающимися возмущенными воплями, все телефоны в доме решено было перевести в беззвучный режим. Это касалось и мобильников – в результате Сьюзан вынуждена была практически не выпускать телефон из рук, опасаясь пропустить какой-нибудь важный звонок. Смотрелось это несколько диковато, особенно в выходные, к счастью, Дин не возмущался такому поведению жены, разве что подшучивал иногда.
Признаться честно, ее и саму поразило резкое повышение в должности именно сейчас, в момент, прямо говоря, не самый подходящий, но второго шанса вполне могло бы и не представиться… приходилось разрываться в попытках успеть все и сразу. Возможно, зря… Зря сочла, что проблемы во взаимоотношениях со старшей дочерью остались уже в далеком прошлом, зря повторяла прежние ошибки, уделяя недостаточно внимания теперь уже младшим детям, за рабочую неделю, наверное, успевающим забыть, как мама выглядит, зря пыталась «угнаться за всеми зайцами» - и в итоге ничего не могла сделать как следует! Но перепутать портфели с галлюцинацией – это уже чересчур! Все коллеги… то есть, теперь, конечно, преимущественно все подчиненные, кого хватило бестактности побеспокоить в законный выходной (по правде говоря, бестактности у Сьюзан хватило на всех, до кого удалось вообще дозвониться), дружно делали вид, будто таинственный Хофман – что-то среднее между Человеком-невидимкой и Призраком Оперы… Просто великолепно, ничего не скажешь! В другое время Сьюзан уже начала бы полноценно ставить всех на уши, наплевав на резонную неловкость, но после ссоры с Вилл полноценно сосредоточиться на делах работы тоже не получалось.
- По-моему, ты опять чересчур сгущаешь краски, - позволил себе осторожное замечание Дин.
- Вилл еще даже восемнадцати нет! У нее университет на носу, с чего вдруг такая спешка? Даже думать не хочу!
Стоило бы определиться, конечно, между желанием знать и нежеланием «даже думать». К их общему счастью, мужу хватило ума воздержаться от саркастических замечаний на этот счет… А если серьезно, следовало бы…
- Следовало бы поговорить с Вилл спокойно.
- Как, если она сбежала и даже к телефону подходить не хочет? – вряд ли Вилл станет дуться долго, но Сьюзан совсем не была уверена, что попытка разговора не закончится еще одним скандалом. Она, конечно, погорячилась… и уже готова была искренне извиниться перед дочкой, но слишком хорошо знала и свой и ее характер, чтобы быть уверенной.
- Вилл взрослая умная девушка, Сюзи. Уверен, ты можешь доверять ее решению.
- Перестань! Я прекрасно знаю… прекрасно помню, как это бывает в молодости.
- Есть вещи, которые каждый должен прожить сам. Как бы ты ни хотела защитить Вилл от любой опасности разочарования – огораживанием вероятных трудностей ты ничего не добьешься, только лишишься ее же доверия. Никто не прислушивается к советам, о которых не просил.
Никто не прислушивается. Она сама тоже не прислушивалась – как потом выяснилось, зря. Слишком поздно – потом. И не поверила бы никому, заранее предрекавшему разочарование. Конечно, Вилл тоже не поверит. Возможно, сложись все иначе у самой Сьюзан в первом браке, она сама сейчас придерживалась бы другого мнения. Неужели у нее не найдется слов для убеждения?
- И мы уже обсуждали это. Мэтт – хороший парень, ему тоже вполне можно доверять.
- Но они еще дети! Вернее, почти… Она слишком уж торопится! Ну хорошо, я знаю, знаю, я должна извиниться перед Вилл. Но для этого ее нужно хотя бы найти.
Дин помолчал, почему-то замявшись.
- Вилл ночевала у Хейлов… ну, знаешь, я со всеми родителями хотя бы шапочно знаком, да и постоянно наблюдаю за ребятами, вижу, кто с кем общается. Вот и решил на всякий случай обзвонить семьи ее основных подружек. Прости, что не сказал сразу – вам обеим нужно было время, чтобы остыть… слегка.
Если следовало злиться, то точно не на Дина, а только на себя. Конечно, его профессия педагога обязывает, но это совершенно ненормально, что отчим знает об окружении Вилл и о том, где ее искать, больше, чем мать! Конечно ее тоже… профессия обязывает!
- А сейчас?
- Сейчас Корнелии самой нет дома. Кажется, последний раз девочки у Тарани Кук собирались. Но не советую… Вилл сама позвонит, когда будет готова к разговору.
- Она вполне может рассуждать точно так же! – решительно отрезала Сьюзан, поднимая ладонь с телефоном. В конце концов, вероятность, хотя и небольшая, существовала…
Но, не успев коснуться клавиш с цифрами, едва не выронила от неожиданности задрожавший в ладони аппарат.
- Да?!
- Миссис Вандом? Это Рик Хофман, прошу меня простить, кажется, произошло небольшое недоразумение…
Сюзи не могла определиться, скрипнуть ли зубами от разочарования или облегченно вздыхать. Судя по легкому испугу наблюдавшего за лицом жены Дина – гримаса смешенных чувств вышла впечатляющая!
- Я взял номер вашего телефона из картотеки личных дел, - с тем же тщательно дозированным смущением продолжал Хофман.
- Так какого дьявола тогда не связались со мной сразу?! – к счастью, во вспышку раздражения без труда выплеснулись обе спорные эмоции. – Хм… простите.
В конце концов, ее вины в произошедшем было ровно столько же.
- Меня не было в городе, срочная поездка… Вы ведь открывали мой кейс? – с легким напряжением в голосе уточнил юноша.
- Ну да, - а как иначе она должна была понять, что портфель не тот, интересно?
- Но яблоко не ели? – полуутвердительно продолжал допытываться Хофман.
- А это самая большая ценность из содержимого? – едва не рассмеявшись, вопреки своим уже до предела натянутым нервам, ехидно уточнила женщина. Собеседник на том конце провода… хотя какой, к черту, у мобильника провод-то? – смущенно кашлянул.
- Нет. Забудьте. Хотите, чтобы я подвез Ваш кейс – куда скажите? Мне чертовски жаль, что так получилось, миссис, если бы я мог как-нибудь загладить…
- Подождет до понедельника! – уверенно возразила Сьюзан. И тут же замешкалась в нерешительности. Дин с каким-то странным, своего рода – философским выражением отвел взгляд, кажется, пряча какую-то непонятную усмешку. Хофман почему-то терпеливо ждал продолжения… или в его собственной документации тоже было что-то срочное… и более важное, нежели яблоко? – То есть, если Вас не затруднит, можем встретиться возле центрального офиса, я живу неподалеку.  Спасибо…
Нажав «отбой», женщина встретилась виноватым взглядом с Дином.
- Коллега-то хоть симпатичный? Ну, надо задумываться о будущем – чем-то же я должен буду попрекать тебя в старости!
- Юноша с лицом серафима! – с усмешкой ответила чистую правду Сьюзан, вспомнив почти по-девичьи хорошенькую мордашку, и примирительно чмокнула мужа в лоб. – Надеюсь,  успею вернуться раньше, чем проснуться Тим и Дан…
Нет, так жить просто нельзя! Может быть, стоит взять отпуск и съездить куда-нибудь всей семьей, когда Вилл сдаст все экзамены? Но близнецы еще слишком маленькие…
Разговорчивый блондинчик уже ждал у главного входа безлюдного по поводу выходного дня офисного небоскреба, когда Сьюзан, вынужденная от парковки пройтись пешком, обогнула здание.
- Я сожалею…
- О, прошу Вас, как можно сожалеть о возможности лишний раз увидеться с интересным человеком, - снова изобразив слегка раздражающую лучащуюся счастьем улыбку, проворковал то ли комплимент, то ли саморекламу Хофман. – Все же прекрасно разрешилось, не так ли. К тому же… должно быть, стоило подождать до понедельника, но раз уж мы все равно здесь… Прошу Вас, пойдемте. Раз уж Вам теперь предстоит представлять корпорацию в Хиттерфилде, думаю, Вас стоит кое-кому представить. А господин Эсканор терпеть не может бывать здесь по будням… Собственно, его самого Вы здесь вообще вряд ли будете часто видеть, в этом нет необходимости, в конце концов, руководить филиалом предстоит именно Вам… а меня можете считать, хм, официальным передатчиком гласа свыше, - с комичной одухотворенностью юноша в молитвенном жесте поднял ладони, уставившись в небо. – Прошу Вас!
Хофман галантно сделал шаг в сторону, пропуская Сьюзан вперед – правда, автоматические стеклянные двери лишили его возможности картинным жестом распахнуть перед ней створки. Первым, что попалось ей в этот момент на глаза, был чертов лифт.
- Для начала верните мне чемодан! – резко остановившись, потребовала они и протянула юноше его кейс. – И что такого особенного в этом яблоке?
- Да ничего… Оно там уже давно лежит, мумифицировалось, наверное, изнутри. Надо бы выбросить. 
Нужный кабинет, как выяснилось, располагался на последнем этаже. Сьюзан не особенно путешествовала по зданию, и весьма смутно припоминала, что там было раньше, но, кажется, за время ее отсутствия в здании провели перепланировку, оставив на верхнем ярусе всего три-четыре помещения, просторностью напоминающие скорее небольшие залы, нежели офисы. Во всяком случае, приемная значительно превышала стандартный размер кабинета и напоминала гостиную какого-нибудь номера в пафосном отеле. На журнальном столике рядом с поставленными под прямым углом приземистыми диванчиками стояла вазочка с уже знакомыми глянцево-красными фруктами, немного неправильной формы: чаще всего яблоки были чуть приплюснутой шарообразной формы, а эти, напротив, были чуть вытянуты и сердцевидно заужены книзу.
- Угощайтесь, Сюзи, Вы же любите яблоки, - на мгновение прозрачно-голубые, раньше почти по-детски безмятежные глаза Хофмана словно застыли, жесткой холодностью напомнив драгоценные камни. Но только на мгновение.

))) Что-то вроде того. Обосноваться не решил, скорее, кое-какими рычагами влияния обзавестись.

А поутру они проснулись..."
Ирма
О том, что утро выдалось не лучшим в ее жизни, Ирма первый раз подумала, когда Корнелия – в комнате которой они каким-то образом оказались – широко распахнула занавески на окнах, заставив дрыхнущих на гостевой кровати подружек (во всяком случае, саму Ирму – точно) сперва недоуменно приоткрыть глаза на шум, и сразу испуганно зажмуриться. Неожиданно высоко висящее для утреннего времени солнышко, как оказалась, вполне могло посоперничать с направленной прямо в глаза во время допроса в каком-нибудь гестапо лампой. Ирма всегда подозревала, что в роду «белокурой бестии» Корни затесались фашисты, но не подозревала, до какой степени!
Не довольствуясь эффектом от одного только солнца, блондинка с издевательской звонкостью весело рявкнула:
- Подъем граждане алкоголики – тунеядцы – дебоширы! Кто хочет поработать?
Хай Лин, до того момента мирно сопящая Ирме в плечо, мелко задрожала от с трудом сдерживаемого хихиканья. Просто непередаваемые ощущения!
- Отстань! – сонно пробурчала водная Стражница, пытаясь перевернуться на другой бок, одновременно натягивая одеяло на голову, однако в результате едва не свалилась с незнакомой кровати, проснувшись при этом окончательно. Правда, желания принимать вертикальное положение при пробуждении не прибавилось. – Вот кукуруза! И вообще… чего мы вообще ЗДЕСЬ делаем?
- Напоминаю, что комендантский час еще никто не отменял, а совершеннолетняя в нашей теплой компании пока что только я! – высокомерно отчеканила Корнелия. – А из Меридиана вас пришлось увести, пока дворец еще стоял на своем положенном месте! Не смотря на твои, Хаюшка, усилия! Боюсь, спор на тему левитации зданий ты все же проиграла.
Азиаточка снова дернулась – на сей раз, кажется, озадаченно икнув.
- Хотя, в этом тоже стоило бы обвинить твою подружку. Что скажешь, Ирма? Или случилось чудо и твой нескончаемый словарный запас, наконец, истощился?
- Ч-что сказать? – лихорадочно потирая виски, уточнила Ирма.
- Ты меня спрашиваешь – что? Я бы порекомендовала, конечно, извиниться перед Элей… хотя сама она и уверяла, что столь смелое дизайнерское решение, как декоративное озерцо в зале и стена-водопад ей даже понравились. Наше счастье, что в Меридиане нередко бывают наводнения, так что фундамент дворца изначально рассчитан выдерживать подобное издевательство. Правда, не все придворные с этим согласились… и одна стена рухнула под напором воды, но это весьма удачно оказалась стена под летающей башней.
- А во дворце есть летающая башня? – оглушено переспросила Хай Лин. Выглядывать из-за спины сидящей на кровати подруги азиаточка явно не торопилась – благо, там еще полторы такие дюймовочки могли бы уместиться без особых трудностей. А вот самой Ирме приходилось мериться взглядами с Корнелией, пытаясь сообразить, шутит блондинка или откровенно над ними издевается. Сопоставить слова земной Стражницы со своими воспоминаниями о вчерашнем дне не получалось, по причине путаницы и странной обрывистости последних – плавно перетекающих в какой-то странный сюрреалистический сон. Под утро… ч-черт, все же садистка эта Корнелия – максимум пять часов же проспали!
- Теперь – есть! – с каменным лицом кивнула блондинка. – Элион сама немного расстроилась, когда у тебя не получилось левитировать дворец со всем содержимым… то есть, со всеми обитателями, что поддержала твое волшебство своим магическим резервом. От урагана никто не пострадал, так, несколько крыш сорвало – включая ваши, конечно. А весь мусор и камни, поднятые вихрем в воздух, Эля, чтобы никого не защибло, в цветы превратила. Целый дождь из цветочков получился: мелкие такие, сирень, кажется – Его Высочество не выражался столь непарламентерски, даже когда мы их с Седриком в Кондракар сопровождали.
Ирма поглубже запустила пальцы в кудряшки. Некоторые точки пересечения с ее сюрреалистическим сном в словах Корнелии имелись – и это неприятно настораживало. Да и чувства юмора у блондинки примерно как у камешков, которыми ее волшебство «повелевает» - фантазии просто не хватило бы сыграть с подружками такую шуточку. Если это хоть отчасти правда… какое счастье, что Тарани и Вилл отказались пойти с ними – у тех спонтанные выражения магии вообще по определению не могли быть безобидными.
- Но… мы даже не пили, в конце-то концов! – с легким отчаянием напомнила водяная. Стражница. Корнелия ехиднейше прищурилась…
Кое-какой опыт в плане алкогольных напитков у Ирмы был. И на домашних застольях пара бокалов шампанского ей позволялись – семнадцать лет, в конце концов. Да и среди приятелей, воздыхателей и прочей тусовки попадались студенты, уже получившие право покупать выпивку самостоятельно, пару раз угощали девушек пивом. Крышу ей ни от того, ни от другого в жизни не сносило! А уж в Меридиане, от кубка какой-то сладкой бурды, напоминавшей разведенное в воде малиновое варенье… да быть такого не может!
- А с Нериссой, значит, кто-то другой лаялся? Ну-ну, ты ж в толпе меридианцев пропадаешь без вести, где уж мне отличить…
Нериссу Ирма помнила. Собственно, та и спровоцировала ее попробовать ванильно-малиновую муть, на весь зал уведомив слуг на тему «малолеткам не наливать». Водяная Стражница, естественно, не сдержалась и, в свою очередь, витиевато намекнула, что это в возрасте бывшей Хранительницы ничего крепче корвалолчика пить уже не стоит, тут же из чистого протеста отхлебнув «сладкого компота»… дальнейшие воспоминания слегка путались в показаниях.
- Водопад-то симпатичный получился… а вот шест посреди зала ты зря предлагала установить – не дорос Меридиан по культурному развитию для таких проявлений бескультурья!
- Зачем?!
- За шкафом! Для стриптиза. А особо непонятливым ты еще попыталась на практике продемонстрировать, что это такое, спасибо Ватеку – сдернул тебя со стола, а то бы там точно о землянах что-то не то подумали! Тогда ты торжественно объявила, что танцуют все и попыталась Ватека, оказавшегося ближе всех, преобразить в восточную танцовщицу. Правда, преобразился в результате только его наряд, но фурор все равно был знатный! Даже жаль, сам Ватек не оценил и, обозрев свой новый имидж, шлепнулся в обморок. Нериссе, правда, идея понравилась и…
- Все, все, я поняла, можешь дальше не рассказывать!
- Но Нериссу Его Высочество увел. Кажется, мы еще одну пакостную задумку ему сорвали – никакой фантазии не хватит придумать, чем враги могли бы столь глобально напакостить, чтобы таких вот защитников по коэффициенту вредительской деятельности переплюнуть.
- Издеваешься?
- Я? Между прочим, Фобос приблизительно так и выразился!
- Цитировать дословно не надо!
- Но танцующие балет тени, которых Нерисса призвала, остались. Вы с Элион пообещали их воплотить, а в результате превратили во что-то вроде сирен в этом самом озере, в которое превратился зал… или не сирен – но те существа были из воды. С рассветом, правда, развеялись.
«Как я им завидую!»
По крайней мере, родителям никто не доложит о таком безобразным поведении… а вот в Кондракаре могут и серьезно задуматься о благонадежности таких вот… Стражниц. Хотя Корнелия, конечно, проявила свое хваленое благоразумие и осталась в стороне! И – главное – так все подстроила, как будто это исключительно Ирма во всем виновата! Но не Хай Лин же обвинять… хотя к летающей башне-то водяная Стражница точно отношения иметь не могла! Что до Нериссы – ее как раз обвинять в чем угодно можно, толку-то, когда уж ее репутации хуже точно уже не будет.
- И это при том, что у НАС выпускной еще только в следующем году! – рухнув обратно на подушку и, кажется, даже ухитрившись не зашибить при этом Хай Лин, простонала Ирма.
- И вы себе даже не представляете, как я рада тому факту, что меня в следующем году в школе – а возможно, и в городе – не будет! – искренне призналась Корнелия. - Хиттерфилд не настолько толерантен к магии, как меридианская столица, здесь замять подобное светопредставление без помощи Оракула не получится, а он уже с Интерполом из-за нас нахлебался! В общем, приводите себя в порядок – и марш по домам! Мне еще со свидетелями встречаться…
- По какому делу свидетелями? – уже на всякий случай подозревая худшее, осторожно уточнила Ирма.
- Да не со свидетелями, а с этими… сектантами, как их там – меня же просто окружают люди, которым проще уступить, чем объяснить, почему нет!
Водяная Стражница усилием воли сдержала резонное «чего-чего», решив, что Корнелия сегодня и без того выдала многовато лишней информации. Ирма не помнила, кто это сказал… вернее, ей-то это сказала Тарани, конечно – что мудрость заключается не только в том, чтобы знать все, что нужно, но и в том, чтобы избежать ненужных знаний – девушка эту позицию поддержала буквально всеми фибрами души.
Все рано ведь, будь таинственные «сектанты» достаточно серьезной проблемой, Корнелия бы не пошла бы к ним в одиночестве… или пошла бы? Подумав, Ирма решила своего общества не предлагать, а то предложат и сектантов ошеломить каким-нибудь танцем на столе.
«Корни-то, в отличие от нас, человек здравомыслящий… во всяком случае, она сама так постоянно заявляет! Я готова посочувствовать сектантам, решившим ее завербовать!»

Кадма
Оранжерея при Университете Социологии и Политологии городка Фадден Хиллз почти не уступала зимнему саду, устроенному бывшей Стражницей Земли в ее собственном особняке, компенсируя меньшее разнообразие площадью. Биология не была в числе особо важных предметов, но сама Кадма пользовалась в университете куда большим уважением, нежели простой спонсор, поэтому ее порой доходящую до помешанности страсть к ботанике совершенно искренне старались поддерживать и студенты и преподавательский состав. Даже зная, как редко она выходит из дома, чтобы навести визит – за оранжереей и садом в университетском парке ухаживали с полной самоотдачей.
По парку и саду Кадма не без удовольствия прошлась ранним утром, когда их еще не успели наводнить шумные студенческие компании, но довольно скоро перебралась в оранжерею – сейчас, в разгар лета, молодежь не тянуло в замкнутые пространства под стеклянной крышей – лучшее место, чтобы насладиться одиночеством. Да и вообще, отчего-то Кадма почти всю свою жизнь лучше всего чувствовала себя в таких вот зимних садах и теплицах, наедине с растениями и редкими удостоенными такой привилегии визитерами. Она уже и не помнила, когда последний раз сама ждала кого-нибудь…
Как сегодня. Вернее, как уже несколько дней. И почему-то университетский сад показался ей лучшим местом для встречи, чем собственная вилла. Туда женщина уже несколько лет никого не приглашала… да и раньше гости в большинстве случаев хвостиком приходили за Хелен, которая, в отличие от подруги, не испытывала проблем в общении с людьми. Разумеется: у добросердечной, чуткой, обаятельной и до шестидесяти пяти лет сохранившей удивительно приятную красоту Хеленор просто не могло быть подобных проблем. Человека, которого сумела искренне полюбить такая колючая натура, какой всегда была Кадма, весь остальной мир обязан был просто обожать! В какой-то мере так оно и было, а Хелен искренне платила миру взаимностью. Если «остаточным талантом» самой Кадмы после того, как подруги утратили способности Стражниц, было только весьма успешное разведение фикусов и кактусов, то Хеленор  обладала определенными целительскими способностями, подтолкнувшими ее с юности посвятить жизнь медицине. Врачебную практику подруга продолжала и на пенсии, то и дело «забывая» о решении сосредоточиться на их совместном проекте благотворительного фонда – Хелен была одной из лучших, без нее не могли обойтись. По злой иронии судьбы, ей самой помочь не смог никто…
«Быть может, все сложилось бы иначе, не подтолкни я ее уйти из Стражниц?»
Кадма гнала от себя подобные мысли. Иначе – совсем не значит «лучше». Учитывая, с какой легкостью Оракул умеет жертвовать пешками, они вполне могли и до старости не дожить. Но если бы был шанс… хотя бы крохотный шанс! Давно уже поздно было думать об этом, но – что у Кадмы оставалось, кроме воспоминаний? Пусть осколки былого счастья ранили острыми краями, но, по крайней мере, заставляли помнить, что было, было оно – счастье. Пусть странное, не понятное никому, подчас и самой Хеленор, первые годы пытавшейся вытряхнуть подругу из своеобразного отшельничества, но, главное, ее собственное счастье. Оказавшегося немного короче жизни.
Еще одна пронзительная несправедливость мироздания – почти полвека спустя. Непонятно только, кому выкрикнуть в лицо обвинение было на этот раз! Но… но… У Хеленор был муж, пусть Кадма и относилась к нему без теплоты, но для подруги этот человек был близким, возможно, ближе даже, чем она сама, было трое уже взрослых отпрысков и – сущий кошмар – пятеро внуков. Если бы умерла Кадма, Хеленор не осталась бы одна. А у Кадмы во всей жизни была только Хеленор! И организация, ставшая настоящей их семьей – для нее, по крайней мере, безусловно, ставшей. Только забота о начатых совместно проектах удержала Кадму четыре года назад на краю пропасти во всех смыслах этого слова. Пока что она еще что-то могла сделать… даже одна.
«Получится или нет?» - расправив машинально измятый в нервно перебирающих, пока хозяйка погрузилась в задумчивость, пальцах документ, женщина в который раз цепко вчиталась в текст. Каковы ее шансы? Хеленор наверняка нашла бы слова для убеждения – ей даже саму подругу время от времени удавалось убеждать…
Стеклянные двери открывались совершенно бесшумно, но грач, дремавший на плече Кадмы, каким-то образом почувствовал вторжение и обеспокоенно встрепенулся, заставив сидевшую на бортике декоративного фонтана из искусственного мрамора хозяйку повернуть голову навстречу двум светловолосым девушкам, неторопливо вошедшим в оранжерею.
- Рада видеть вас, Флоренсина… Корнелия. Я ведь могу называть тебя по имени?
- Кадма?
Они виделись всего раз в жизни – около трех лет назад. Девочка… теперь, конечно, девушка, не особенно изменилась – она и тогда уже выглядела немного старше сверстников, разве что вытянулась, примерно сравнявшись ростом с Кадмой. Женщина смела надеяться, что на ней самой эти годы не особенно сказались. Когда уже за гранью старости – разве какие-то три года что-то меняют? Да и внешность ее всегда напоминала хвойное дерево – жесткое, колкое, но не спешащее с увяданием.
А вот ее Кондракарская преемница была красивой. Весьма и весьма. Из-за длинных белокурых волос Корнелия могла бы напоминать Хелен, если бы позволяла себе выглядеть чуть более мягкой и романтичной.
- Матушка, она, наконец, согласилась поговорить!.. – воодушевленно воскликнула Лора. Как будто то, что вторая девушка находилась здесь в данный момент, не говорило само за себя о готовности хотя бы выслушать. Внушает… некоторый оптимизм. Хотя Лора и несколько торопится с тем, чтобы его вслух высказывать – выражение кукольного личика Корнелии было более чем сухим и скептическим.
- Я могла бы догадаться, что за этой сектой стоит кто-то вроде вас. Гарантия, что хоть какие-то волшебные трюки… настоящие, - вместо приветствия, буркнула блондинка, справившись с коротким изумлением.
- Присаживайтесь, девочки, - Кадма слегка подвинулась, решив, что это сойдет за приглашающий жест, хотя свободного места на псевдо-мраморном широком бортике было достаточно с обеих сторон. – Флоренсина, как много ты рассказала Корнелии?
- Что мы вовсе не секта! – с легкой обидой покосившись на соседку, пробормотала Лора. – Что находим везде девушек с даром Талау… и другими талантами, рассказываем им обо всем, учим, помогаем, если нужно… как обычно.
- Корнелия, Флоренсина – младшая дочь Хеленор. Она учится на последнем курсе этого университета и работает в деканате… мы получили твою заявку на стипендию. Не считая небольшого недобора баллов по биологии у тебя почти блестящие результаты.
Блондинка едва заметно поморщилась при слове «почти».
- В какой-нибудь финансовый или управленческий колледж ты бы поступила без особого труда.
- Только я вовсе не уверена, что хочу этим заниматься. И вообще, какая связь между стипендией сек… вашей организацией?
Кадма в задумчивости щелкнула кончиком языка. Кажется, ей лучше говорить прямо и по существу.
- Связь в том, что стипендию ты получишь, если дашь согласие впоследствии занять мое место. Какое-то время проработать в «Восходящей звезде» на старших курсах и после окончания обучения хотя бы несколько лет. И, главное, конечно, среди Дочерей Талау. В секте, как ты выразилась.
Девушка молчала.
- Как я уже сказала, Лора – дочь Хеленор. Одна из ее наследников и преемница в деятельности «Восходящей звезды». Таланта – ни обычного, ни волшебного – к медицине она не унаследовала, но ее дар – эмпатия. Умение чувствовать других людей, скажем так. А у меня нет ни детей, ни каких бы то ни было еще наследников… я бы без особых сожалений пустила свое завещание на разнообразные благотворительные фонды, но «Восходящей Звездой» и «Дочерьми» кто-то должен руководить… Флоренсине недостает твердости и решительности, ей не справиться без помощи и поддержки, а я, скажем так, мало кому доверяю. Практически никому.
- Вы второй раз в жизни меня видите, - сухо напомнила блондинка.
- Да, конечно, интуиция и предчувствия никогда не были моей сильной стороной, - пожилая женщина неопределенно кивнула. – но на этот раз я попытаюсь довериться предчувствиям. Кроме того, ты действительно сильнейшая волшебница нашей сферы в данный момент – даже без учета усиления Сердца. Сильнее кого-либо из Дочерей, сильнее меня самой, пожалуй. Я, быть может, успею сама научить тебя кое-чему.
- И я по-прежнему работаю на Кондракар. Не собираюсь думать, правильно ли это и эксплуатируют ли нас Старейшины, - судя по тону, подобные мысли Корнелию посещали и не раз. – знаю только, что мы действительно нужны, и что никто, кроме нас, заниматься этим не будет. Не то, чтобы я осуждала…
- Можешь осуждать, меня это не заденет! Кондракар поставил тебя и твоих подруг перед фактом. И вы не получили ничего, кроме горы лишних проблем. Я предлагаю тебе самой принять решение… и, думаю, мое завещание – достойная плата за участие в деятельности социальной организации. Раз уж тебя саму, - женщина подняла слегка измятый лист. – заинтересовала социальная сфера, почему бы не порадоваться возможности такой практики?
- И поучаствовать в программе типа людей Икс со всеми этими… одаренными? – судя по гримаске и ехидному тону, пропущенным словом было «альтернативно». – И вообще, я пока что просто перебираю возможности! Я совершенно не хочу еще и в нормальной жизни оказаться связана какой-либо деятельностью без права выбирать. И наследство чужое мне ни к чему!
- У тебя есть право выбирать. И есть время, - уж находящейся на смертном одре Кадма себя явно не чувствовала! – Если передумаешь, всегда можешь бросить и учебу и организацию. Никто не удержит силой человека, у которого просто не лежит душа… Перебираешь возможности – так просто учти, что эта возможность у тебя тоже есть.
Проигнорировав первой вскочившую и попытавшуюся помочь Лору, женщина встала, опершись на узловатую трость, и, чуть обернувшись, посмотрела на сидящую Корнелию сверху вниз.
- Удержать силой, когда не лежит душа, - пробормотала девушка, явно думая вслух.
- Некоторые люди держат себя сами. Находят разные оправдания, обвиняют других… но, как правило, у всех таких людей бывают собственные, порой непонятные даже им самим, но все же мотивы удерживать… лишнюю тяжесть. Неприятные вещи тоже порой кажутся совершенно необходимыми. В жизни… и счастье, и несчастье мы выбираем себе сами. Надо только признаться себе в этом.
- Да, - еще сильнее понизив голос, согласилась Корнелия.
На какое-то время в оранжерее воцарилось молчание, только едва уловимый шелест многочисленной листвы немного нарушал тишину.
- Я учту, - Корнелия тоже встала. На каблуках девушка оказалась чуть-чуть выше Кадмы ростом. – но я принимаю только те решения, в которых уверена стопроцентно. Я обязательно Вам отвечу… И спасибо.

Корнелия
Решив реанимировать былые чувства, убедитесь, что это не станет уже их эксгумацией.
Калеб сидел за ее столом, скользя взглядом по развешанным на стенах фотографиям и спортивным наградам, по коллекции игрушечных котят, украшающей комнату и пышно разросшимся цветам на подоконнике. Прямо перед ним на столе, свесив вниз пушистый хвост, дрых черный кот Наполеон, меховым шариком закрыв от посторонних взоров любимое фото Корнелии, стоящее в рамочке на письменном столе: они с Питером незадолго до его переезда. Девушка хорошо помнила тот день – как раз тогда он и решил посоветоваться с ней. Питер вообще не особенно-то хотел уезжать, быть может, ее мнение и стало решающим.
  Все абсолютно уверены, что Корнелия должна сама принимать решения, даже неприятные, и Питер в том числе – а сам-то! Впрочем, единственный случай, когда она предоставила право решать кому-то еще, теперь стал не самыми лучшими воспоминаниями.
- Ты ведь тоже остался бы, если бы я попросила об этом, - устало плюхнувшись прямо на ворох одежды в кресле, тихо сказала Корнелия. – остался бы, чтобы мы оба вскоре серьезно об этом пожалели.
- Я видел сон… в котором мне не оказалось места в этом мире, - задумчиво разглаживая пальцами лист «лианы», разросшейся до такой степени, что вся стена казалась окутанной причудливым зеленым ковром, проговорил Калеб. – потом я часто думал об этом. Галгейта, Альборн и Мирадель – многие чужаки сумели, если не найти свое место, то, во всяком случае, научится жить в этом мире, а меня не оставляла уверенность, что именно я не смогу. Не в том смысле, что вообще не смог бы… скорее, что мне здесь не место.
Она думала… думала практически о том же самом. Калебу на Земле будет даже труднее, чем Оруби когда-то, еще более неподходящее у него представление о жизни и собственной роли в этой жизни. И ведь помощи не примет. Даже от Корнелии… ОСОБЕННО от Корнелии – это было бы последним гвоздем в крышку гроба его самоуважения.
- Так ты решил вернуться ко мне? Или просто понял, что в Мередиане тебе нет места, по крайней мере, такого, которое ты счел бы достойным себя, тоже?
«Я пришел к тебе»
«Ты слишком долго шел»
Калеб молчал.
- Прости, - уставившись в потолок, пробормотала девушка. – я не должна была сваливать ответственность и принятие решения на одного тебя, а потом с мазохистским наслаждением разыгрывать жертву. Тебе должно было быть гораздо тяжелее… я ведь собиралась сказать практически то же самое, но не успела решиться, а услышать… услышать такое было совсем не тем же, что думать самой. Уязвленное самолюбие. И ты был абсолютно прав. Мы оба любили несуществующие идеалы. Стоило узнать друг друга немного ближе – и эти идеалы просто развеялись. Если бы ты сказал мне все это хоть немного иначе… но откуда у тебя было взяться опыту в том, как оставаться друзьями, верно? Но ведь и я была всего лишь маленькой девочкой, которая исключительно по наивности считала себя взрослой и умной. Глупое оправдание, верно?
- Я не верю, что ты изменилась.
- Людям свойственно меняться. Я повзрослела, Калеб. И больше не играю в куклы. Трудно решиться выбросить или отнести в гараж игрушки, каждая из которых была когда-то живым одушевленным существом, - Корнелия широким жестом обвела полки с котятами. – трудно с ними расстаться, но уже очень давно я вижу в них уже только игрушки – и ничего больше. Немножко грустно, но детство имеет обыкновение заканчиваться.
Она повзрослела. Вот только Калеб ни капельки не изменился за эти годы…
- Значит, я тоже игрушка? Просто сентиментальное воспоминание из детства, которое жалко выбросить – и только? Зато можно преподнести в подарок подруге, которая чуть дольше продолжала чувствовать себя ребенком – только вот принцессы, как выяснилось, предпочитают, чтобы им дарили более красивых кукол!
- Перестань. Я никому тебя не дарила, ты принял решение сам!
- Я не думал, что ты воспримешь мои слова, как должное, ты даже не попыталась…
- А ты хотел, чтобы я тебя умоляла не бросать меня, что ли? Я знаю, что ты остался бы, если бы я попросила остаться. Если бы я – приказала. И ты потом считал бы, что лишился всего ради меня, или, хуже того, что я ЗАСТАВИЛА тебя всего лишиться?! Всю свою осмысленную жизнь ты пытался стать свободным, а я лишила бы тебя этой свободы? Чтобы ты снова начинал какую-нибудь глупую партизанскую войну, на этот раз – уже со мной. Как бы я ни хотела тогда, чтобы ты остался, я ни за что не стала бы вынуждать тебя!
- А вынудишь ли ты меня ТЕПЕРЬ уйти? – зеленые глаза гневно сверкнули. – Если теперь хочешь именно этого.
- Нет, разумеется. Я не собираюсь распоряжаться твоей жизнью – тем более, теперь. К тому же я уезжаю из Хиттерфильда – все, о чем я могу тебя попросить, не пытайся меня преследовать.

ну все, еще один-два кусочка - и отстрелялась

Она, как бы это, обстоятельная классицистка, как и Кадма. Всегда чуть-чуть в прошлом, пока со всем, уже на себя взятым, не разберется, хвататься за что-то новое не станет. Соответственно, и к решению, что должна начать новую жизнь, приходит, только обстоятельно собрав статистическую информацию о том, что да, необходимо. Даже если к тому времени "новая" жизнь уже не особенно-то новая, а два с лишним года как началась - с багажом "если бы" и "все могло быть иначе" оно какбы не считалось.

Питер Кук
"Любовь - не в другом, а в нас самих,
и мы сами её в себе пробуждаем.
А вот для того, чтобы её пробудить,
и нужен этот другой. Вселенная обретает
смысл лишь в том случае, если нам есть
с кем поделиться нашими чувствами"

Оглядевшись в комнате, первым порывом было патетически всплеснуть руками и вдохновенно продекламировать что-нибудь вроде «О, поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?!»… Хотя костей, вроде бы, и не было… если только где-нибудь под руинами, конечно, не сохранились остатки копченой курицы, которую кто-то из новых соседей приволок с собой уже в разгар небольшой, затеянной ради общего знакомства пирушки. Вчера Питеру казалась удачной идея воспользоваться тем, что первый день его пребывания в новом жилище выпадает на выходной и отметить новоселье, заодно заложив основу дружеских отношений с этими самыми соседями… Но, кажется, сначала все же следовало, как минимум, распаковать вещи – все равно сумка была безжалостно выпотрошена: о вчерашних поисках чего-то в нехитром багаже юноша хорошо помнил , но из головы напрочь вылетело, что именно он искал и существовало ли это вообще как в сумке, так и в природе… Небрежно отброшенные в процессе поисков вещи теперь украшали новое жилище живописнейшей экспозицией, причудливым образом перемежаясь с остатками вчерашнего пиршества… Да уж, знай мамуля, с чего Питер начнет свою новую и прекрасную самостоятельную жизнь – вообще не выпустила бы из дома! А встречать двадцать третий день рождения на родительском попечении – это уже чересчур!
По-хорошему, за уборку надо было приниматься сразу, проснувшись, тихим недобрым словом помянув вчерашний сабатуй и натянув вытащенные из под кровати джинсы, найденную почему-то на кухне под столом рубашку и кроссовки, вообще не хотелось вспоминать, где обнаруженные (по отдельности, разумеется)…
Но руки просто опускались от одного только зрелища, поэтому Питер решил прогуляться где-нибудь, подальше от этого кошмара, чтобы успеть за время этой прогулки морально смириться с неизбежным. Нельзя сказать, чтобы он совсем уж ничего не умел делать по дому: напротив. Матушка Тереза придерживалась весьма строгих методов воспитания и всегда требовала от всех домашних безупречного порядка.  Как ни парадоксально, Питера это точно не приучило к большей аккуратности – даже напротив, привыкнув выполнять домашние обязанности под строгими замечаниями и напоминаниями, или из опасения этих замечаний, теперь, когда мамуля оказалась аж в другом городе, мотивировать себя к трудовым подвигам не помогали никакие волевые усилия.  В итоге единственным, с чем Питеру удалось морально смириться, было понимание, что шататься по городу в течении всего дня все равно нельзя, но энтузиазма что вообще возвращаться в новое жилье, что ликвидировать царящий там рукотворный кошмар, это не добавляло.
Неторопливо поднявшись по лестнице, Питер растерянно замер, обнаружив возле своей двери стоящую, слегка прислонившись к перилам, светловолосую девушку в длинном летнем сарафане.
- Корнелия?
- Прости, я без звонка… но твой мобильник не отвечает, а я подумала, что, раз уж все равно приехала в Фадден-Хилз, ну, насчет университета, я уже говорила… то стоит заглянуть к тебе.
Мобильник… мобильник Питер вчера отключил, памятуя о привычки мамы звонить в самый малоподходящий момент – уловив отголоски вчерашней пирушки, Тереза непременно устроили бы сыну допрос с пристрастием, а вчера он, разумеется, был совсем не в настроении для дачи показаний. А включить телефон сегодня, не говоря уже о том, чтобы взять с собой, разумеется, забыл.
- Это ты извини, - пробормотал парень, сконфуженно размышляя, как, не показавшись невежливым, можно не приглашать девушку в квартиру. Потому что от зрелища, поджидающего внутри, ее мнение о его нескромной персоне уж точно упадет настолько низко, что устремиться, пожалуй, к ядру планеты! – Знаешь, у меня там немного не убрано, я еще вещи распаковывать не закончил… может, посидим где-нибудь в летнем кафе, или сходим в парк.
Корнелия ненадолго задумалась, покусывая губу, и отрицательно качнула головой.
- Нам надо… то есть нет - мне нужно поговорить. Желательно, чтобы никто случайно не услышал, так что лучше в доме.
Всякого рода серьезные разговоры Питер не слишком любил. Именно с серьезного разговора не столь уж давно началось его вытуривание в самостоятельное плаванье, причем возражения сына о том, что ему совсем даже неплохо живется вместе с родителями, в материалы дела так и не были внесены… теперь вот уже пожинает последствия в виде того, что самому-то в новый дом входить стыдно, не говоря уже о том, чтобы девушку приглашать. Черт же попутал отключить этот несчастный телефон: уж знание о грядущем визите Корнелии могло бы и простимулировать на наведение порядка… да что уж теперь?
- Э-э… ну да, конечно.
Что же, за разгильдяйство приходится платить. Или, что сейчас, наверное, более актуально, расплачиваться. Подавив обреченный вздох, Питер открыл дверь и галантно пропустил девушку вперед (видеть выражение ее лица в момент, когда Корнелия войдет в мемориал вчерашнего бесчинства, не хотелось совершенно).
- Только не пугайся, хорошо… я сейчас быстро… э, Корнелия?
Перешагнув порог, блондинка сделала несколько шагов, видимо, на автомате, и соляным столбом замерла в эпицентре разгрома. Питер остановился в дверях, терпеливо ожидая заслуженного разноса и только что не прижав воображаемые уши. Мама, во всяком случае, характеризовала эту его гримасу именно так… смуглая кожа мулатов не умела краснеть с достаточной выразительностью, поэтому гримасу шкодливого раскаянье еще в детстве пришлось отработать в совершенстве.
- Знаешь, кажется, твое представление о «слегка» немного расходится с моим! - наконец призналась чуть деревянным голосом девушка. – Впрочем, это, конечно, не важно…
Корнелия обернулась, растерянно потирая высокий лоб кончиками пальцев.
- Питер, возможно тебе это покажется странным. Скажи, ты веришь в магию? То есть, не все в этом мире еще можно объяснить с помощью науки… а некоторые люди иногда обладают особенными умениями, не всегда, конечно, выходящими за рамки, но и не вполне объяснимыми.
- Мне кажется, абсолютно все люди этим обладают.
- Я не совсем об этом. Понимаешь, - опустив руки, Корнелия нервно сцепила их в «замок». – дело в том, что я волшебница, Питер.
На миг повисла пауза – до юноши не сразу дошло, что от него ожидают какой-нибудь реакции.
- Ну, разумеется! Когда я увидел тебя впервые, то с первого взгляда подумал, что ты самая настоящая маленькая фея.
Слегка нахмурившись, девушка пристально уставилась ему в лицо, выискивая предполагаемую насмешку.
- И что же, по-твоему, общего между мной и этими шумными бестолковыми крылатыми особами? – наконец скептически спросила она.  – Ладно, не в этом дело. Я не стала бы тебе ничего рассказывать, я вообще считаю, что мы не должны втягивать близких людей во все это, но… это, наверное, смешно прозвучит. Один человек, понятия не имеющий о человеческих чувствах и на этом основании считающий, что может непредвзято о них судить, заставил меня задуматься о том, что я, наверное, никогда себе не смогу простить, если не буду с тобой до конца честной. А рассказать все так, чтобы ты мог понять меня правильно, можно только рассказав все с самого начала – слишком все… перепуталось.
Она снова сделала паузу, чтобы собраться со словами, и Питер на всякий случай кивнул, сделав ну очень понимающее лицо.
- По-моему, ты мне не веришь…
- Ну что ты!
- Перестань паясничать! Любой здравомыслящий человек сейчас на твоем месте решил бы, что я просто сошла с ума – несколько лет назад я бы сама сочла подобные разговоры вопиющим абсурдом!
- Значит, я не здравомыслящий человек, - с сожалением на лице Питер развел руками.
- Или ты просто не воспринимаешь мои слова всерьез?
Юноша прижал ладонь к груди и хотел было клятвенно заверить в своей искренней готовности поверить в магию, волшебство, и вообще во что угодно – не таким уж это было и «паясничеством». В конце концов, Корнелия точно была не из тех людей, что рассказывают небылицы в надежде эпатировать окружающих, он знал ее достаточно давно, чтобы быть в этом уверенным. Но рта раскрыть не успел. С усталым выражением на скульптурно-правильном личике, девушка подняла руку и щелкнула пальцами. По комнате словно пронесся невидимый ураган, подхвативший разбросанные вещи, книги, тарелки с объедками вчерашнего пиршества и прочий хлам. Затем открылись разом все окна вытолкнув наружу поднявшееся облако пыли, а коробки из-под пиццы, бумажные тарелки, пакеты от чипсов и банки с остатками разнообразной колы и фанты, плотно спрессовавшись, запрыгнули в мусорную корзину. Немногочисленная посуда многоразового пользования улизнула в маленькую переоборудованную под кухню каморку, больше напоминавшую просторный шкаф, чем отдельную комнату, в следующий миг оттуда донесся шум воды из самопроизвольно отрывшегося крана, а вещи, поплясав в воздухе, легли аккуратными стопками на кровать.
Сходству происходящего с ураганом мешало только то, что даже самый легкий ветерок ни волоска не пошевелил у все так же стоящей в центре комнаты девушки. Сам Питер движения воздуха не почувствовал, даже когда некоторые из вещей проносились совсем рядом, почти не обращая на него внимания.
Меньше минуты спустя в комнате царил просто противоестественный порядок. Да еще чахлая герань на подоконнике, «забытая» еще прошлыми жильцами, на глазах разрослась до размеров среднего кустика и покрылась мелкими белыми звездочками цветов.
- Ну, и что ты об этом думаешь? – скрестив руки на груди, требовательно поинтересовалась Корнелия. Мысли своими Питер еще до конца не систематизировал, поэтому неосторожно озвучил первую же подвернувшуюся.
- Что жена из тебя получилась бы просто идеальная, - ошалело оглядываясь по сторонам, ляпнул он.
Последовавшее шипенье и фырканье сделало бы честь любой кошке.
- Надеюсь, - гневно сверкая льдисто-голубыми глазами, процедила девушка. – это очередная твоя дурацкая шуточка, поскольку, если ты и правда так классифицируешь «совершенство» и рассчитываешь, что я собираюсь всю жизнь применять свои способности для ликвидации Авгиевых конюшен, которые ты как-то ухитрился всего за день тут организовать…
- Эй, я раскаиваюсь и твердо намерен исправиться! – искренне воскликнул Питер.
- Если, если так, я просто не знаю! – путано завершила Корнелия, для дополнительной красноречивости указав пальцем на пол под ногами. И, охнув, отпрянула – а на месте, где она только что стояла, с поразительной скоростью выросла, раскинув мохнатые лапы, увешанная шишками ёлка. Сосед снизу и домовладелец будут просто в восторге!
- Запомню на всякий случай, что злить тебя лучше всего перед Рождеством – массу времени и усилий экономит.
- Питер, ты совершенно невозможный! Впервые сталкиваешься с теоретически невероятным, а ведешь себя так, словно бы ничего особенного в этом нет! – блондинка устало вздохнула. – Прости меня. На самом деле это первое свойство магии, которое я в свое время обнаружила. Случается, когда любишь порядок, но при этом не слишком любишь его собственноручно наводить. А растения – это что-то вроде фирменного знака у моей магической силы… я починю пол, то есть потолок, то есть… это все просто, чтобы ты понимал, что все, о чем я говорю, произошло на самом деле.
- Я же сказал, тебе верю и без подтверждений… особенно без столь категоричных.
Парень в задумчивости оторвал одну из зеленоватых еще не одеревеневших шишек с еловой лапы. Шишка как шишка, слегка липкая, пахнущая хвоей и немного смолой. Он достаточно часто ходил в походы, чтобы иметь представление о разнообразной флоре.
- Надеюсь, что так, - почему-то понизив голос, сказала Корнелия. – я не хотела бы, чтобы ты сомневался… просто учти, я рассказываю все это потому, что хотела бы, чтобы наши отношения продолжались – хотя это и странно прозвучит, наверное. В том смысле, что разумнее было бы промолчать, а еще лучше – просто забыть, но… у меня это так и не вышло. Все в прошлом, но мое прошлое – часть меня самой, которая останется навсегда, и это… особенно это. Надеюсь, у тебя получится принять.
- Даже не представляю, что могло бы меня от тебя оттолкнуть. То есть, пока ты сама не возражаешь, конечно – но я в любом случае бы…
- Пожалуйста, не надо ничего обещать заранее! Я не хочу, чтобы потом что-то влияло на твое решение… просто послушай. Знаешь, ведь все девочки в детстве и юности придумывают себе идеалы. Собирательные образы книжных героев, любимых актеров и черт знает чего еще… не знаю, происходит ли с мальчишками что-то подобное. Но, в любом случае, некоторые девушки совершают одну невообразимую глупость – влюбляются в абстрактную любовь задолго до того, как по-настоящему встречают человека, которого суждено полюбить. Это проходит… Но, когда в жизнь врывается магия, некоторые глупые детские фантазии могут смешаться с ней… и воплотиться. Тогда с ними приходиться считаться, как с реальностью.