Тем временем обсуждаемые – не считая Финиста, все еще увлеченного общением с кокетливой старушкой – приблизились. Темно-желтые глаза Тигры с любопытством изучили испуганно сжавшуюся Лену, после чего «усатый-полосатый» не лишенным приятности баритоном промурлыкал, обращаясь вроде как к Сергею:
- Не познакомишь нас с принцессой?
- Не думаю, - коротко ответил Змей.
- Вечно эти драконы похищают самых потрясающих красавиц! – не похоже было, чтобы Тигра особенно огорчился. Деля, держащийся чуть поодаль своего спутника, поднял огромные водянисто-голубые слегка на выкате глаза.
- Ах, Сереженька, Вы снова разбиваете мне сердце! – насквозь театрально лирически вздохнул он, прижимая к сердцу маленькую ладонь с синеватыми перепонками между тонкими пальчиками.
- Ничего, рыбка моя, тебе не привыкать, - ворчливо бросил Тигра и, снова обернувшись к Елене, медоточиво улыбнулся. – если вдруг тебе надоест этот холоднокровный ящер, моя серебряная звезда, ты запомни меня на всякий случай.
- Одна из твоих прерогатив – дарить надежду, Елена, - с улыбкой заметил Сергей. – пусть даже и несбыточную, быть может, она сумеет утешить.
«Усатый-полосатый» бросил на Змея свирепый взгляд, с улыбкой слегка поклонился Елене и, кажется, моментально забыв и о них, и о разговоре, и о своей просьбе, попытался заговорить с черноволосой юной ведьмочкой. Та отмахивалась от франта, как от назойливой мухи. Деля остался стоять, задумчиво изучая Елену своими рыбьими глазищами.
- Дарить надежду? – переспросил он. – Вы наконец нашли Пресветлую Княжну, Сереженька! Я всегда считала, что Великий Князь не зря поручил это именно Вам, Вы просто гений. Примите мое искреннее почтение, госпожа, - дельфин-оборотень изобразил что-то среднее между поклоном и реверансом (Сергей порой подозревал, что Деля сам время от времени забывает, к какой половине человечества… ну, или не совсем человечества вообще принадлежит). – Быть может, теперь Сивка Бурка, наконец, вернется в волшебный мир! По легенде, только самая чистая душа способна призвать и подчинить его, мы с… хм, друзьями потратили много времени на поиски человека с подходящей душей, но эти болваны все испортили и нас вышибли с работы. Представляете…
- Рад был тебя увидеть, Деля, - железным тоном (не сравниться в этом плане с Великим Князем, но все же) выговорил Сергей, положив руки Елене на плечи. – Княжна тоже рада знакомству. Пойдем, Елена, продолжим нашу экскурсию!
- Ах Сереженька… ну хорошо, хорошо! Большая честь для меня было познакомиться с Пресветлой Ладой. Счастливо.
Порой казалось, что Дельфиний, не смотря на свою инфантильную внешность, все же умнее двух своих приятелей и, что немаловажно, не слишком навязчив. За одно это его стоило ценить.
- Итак, оборотни. Думаю, ты себе вполне представляешь, кто они такие. Истинные, урожденные оборотни – это животные, наделенные своеобразной тотемной магией, при определенных обстоятельствах выглядящие, как люди. Но бывает и так, что тотемную магию получает человек, а вместе с ней – способность превращаться в какое-либо животное. Это – ложные оборотни. Чаще всего ложные – настоящие шизофреники, которым сдувает крышу в полнолуние, а их звериная ипостась является почти отдельной неконтролируемой личностью. Зачастую они ничего не помнят после превращения и никого не узнают. Истинные же – разумная раса. Их представитель сейчас – одна из семьи Пантер, вон, взгляни.
Змей указал в сторону молодой женщины с пышной гривой прямых черных волос. Судя по внешности, пантера происходила из семьи цыган – у кого еще в России индийские корни – но вместо ярких юбок и шалей одета была в более чем открытое маленькое платье из черного бархата – без украшений и даже без обуви на ногах (хоть они и находились довольно далеко, Сергей знал, что обуви Пантера не носит даже почти в середине зимы). Кроме того, от типичной цыганки женщину отличали ярко-зеленые, а не темно-карие глаза.
- Сергей, а драконы тоже считаются оборотнями? – спросила Елена, у которой Пантера особого интереса не вызвала.
- Нет. Оборотни-змеи существуют, но не в российском климате и они… несколько отличаются. Фактически мы вообще ни к кому не относимся и вместе с тем слишком малочисленны, чтобы быть отдельным Кланом, поэтому нас относят к Седьмому Клану – Магических Существ. Собственно, его я и представляю при дворе. Далее, Клан Вампиров. Что-то я не вижу сегодня здесь ни Стефана Владиславовича, ни леди Эжбет…
- Эжбет – та самая, Батори?
- Нет. Та была вообще не вампиром, а средних способностей ведьмой, свихнувшейся на поисках эликсира вечной молодости. Стефан и Элизабет – регенты. Наследнику Империи Ночи сейчас меньше десяти лет, поэтому его сводный брат и невеста этого брата, так сказать, исполняют обязанности. Возможно, позже я вас представлю.
- Не обязательно.
Сергей обернулся, недоуменно взглянув на свою спутницу. Тигра в порыве слегка неуклюжей поэзии назвал ее «серебряной звездой» и тут, пожалуй, Змей мог бы с ним согласиться. В калейдоскопе празднично разряженных фантастических существ невысокая хрупкая девушка, одетая в повседневные голубые джинсы и серый свитер, украшенный только стеклянным кулончиком - безделушкой, должна была бы раствориться в толпе, привычно стать невидимкой… но не становилась. Для самой Елены это было странно, поэтому девочку и напугали дежурные комплименты Тигры – она так и не успела привыкнуть к тому, что она – красива. Даже прекрасна. Серебристо-белокурые волосы завершали хрупкую миловидность удивительно утонченных черт и, распушившись после полета, окружали лицо девушки мягким серебряным нимбом, кажется, слегка светящимся в освещающем зал живом сиянии. Словно… само это сияние исходило именно от нее – даже если прекрасно знаешь, что это не так.
А сама Елена, лишенная возможности взглянуть на себя чужими глазами со стороны – зеркало отражало для нее совсем другое – казалась не слишком-то уверенной.
- Ты что, боишься? Не стоит. Вампиры в наше время цивилизованнее многих людей, кроме того, большинство обитателей волшебного мира просто не способны причинить вред Ладе. Итак, какие касты я еще не упомянул? Ах, ну да. Каста Суккубов – наименее влиятельная, особенно сейчас. Вон ее представительница, Сусанна. Видишь, в черном с розовым платье?
- Ага, - Елена то ли поморщилась, то ли прищурилась. «Черное с розовым» платье завитой, как французская кукла, блондинки, чей настоящий возраст был неопределим за достижениями современной пластической хирургии, хотя и было длинным, почти до пола, но казалось даже более откровенным, чем тяготеющее к минимализму одеяние Пантеры.
- А почему наименее влиятельная?
- Ну, Суккубы предпочитают другую область, чтобы показать свое влияние. А нынешний князь, к тому же, блондинок терпеть не может. Все ведьмы и темные волшебницы во избежание лишних проблем перекрашиваются! А она… ну, это часть образа этакой куклы, хотя на самом деле Сусанна довольно умная и ответственная личность. Да кто ж поверит в ТАКОЕ у царицы суккубов, вот она и играет роль типичной блАндинки.  Кроме того, она дважды выскакивала замуж за представителей Светлой Стороны – первый раз еще лет тридцать пять назад за стихийного мага сферы Земли, а сравнительно недавно – снова за стихийного дуоми Огня из какого-то древнего и жутко благородного, хоть и не слишком влиятельного после революции рода. Ее младший сын – наследник Дома Огня – примерно в твоем возрасте или чуть старше.
- Тридцать пять лет назад?!
- Я не в курсе, сколько лет ей самой, но ее старшему сыну – чуть за тридцать.
- А чем князю не угодили блондинки?
Сергей, собирающийся уже начать повествование о последнем клане Темной Стороны, резко замолчал и замер, словно прислушиваясь, потом, передернув плечами, слегка беспомощно улыбнулся своей спутнице и собирался заметить, что есть вещи, которые вообще-то не стоило бы обсуждать вовсе, но, если и обсуждать, то никак не посреди толпы на празднестве, но успел только пробормотать что-то вроде «Видишь ли, солнышко…», после чего внезапно схватил Елену за плечи и утянул в сторону, спрятавшись за ближайшую колонну. Нет, ну почему правило «вспомни-появится» не распространяется на что-нибудь приятное… кучу денег, например, поминай – не поминай.
- О черте речь – а черт навстреч, леший бы ее побрал! – тихо процедил Змей сквозь зубы, прижимая к себе пытающуюся с любопытством высунуть из-за колонны нос Елену. Не то, чтобы девочка возражала, просто слишком уж недоумевала, что так могло его вдруг напугать. Переждав с минуту и даже, кажется, затаив дыхание, Сергей сам аккуратно высунул из импровизированного убежища нос. Он вообще предпочел бы нырнуть под какой-нибудь стол, но вряд ли это достойно выглядело бы в глазах спутницы. – И чего ей на своем Лазурном Берегу не сиделось.
Причина ненависти князя к блондинкам сама, вообще-то говоря, блондинкой и не была. Ее шикарные шелковые волосы, не нуждающиеся ни в укладке, ни в украшениях, были того же глубокого медово-золотого оттенка, что и у самого Сергея. Высокая, красотой и манерой держаться похожая на богиню девушка в перламутрово-синем платье шествовала сквозь толпу с грацией атомного ледокола: ей не просто уступали дорогу, а панически бросались врассыпную, налетая друг на друга и устраивая кучу-малу, на которую золотоволосая красавица, проскальзывая мимо, не обращала ни малейшего внимания.
- М-да… - Сергей задумчиво щелкнул языком, убедившись, что грациозный «ледокол» уже достаточно далеко. – а я-то надеялся сегодня познакомить тебя с Великим Князем, но лучше будет это отложить на потом. Не сердишься, солнышко? В ее присутствии вести серьезные разговоры просто нереально, а после ее визита Чернояд будет в восхитительном настроении, когда у него «во всем виноват тот, кто под руку попадется»!
Змей устало вздохнул. Он довольно часто и почти привычно в таких случаях «попадался под руку», но Елену находящемуся в подобном настроении Князю лучше было не представлять.
- Так в чем дело-то? По-моему, она милая…
Змей поперхнулся словами и закашлялся.
- А кто она? Что-то в ней, вроде бы, знакомое, но не могу понять… - в задумчивости Елена уставилась почему-то на самого Сергея, тут же поспешившего увести разговор:
- Итак, визит к князю отменяется, зато я успею все здесь тебе показать и рассказать. На чем я остановился?

Ольга
С Евгенией у Ольги отношения не сложились практически сразу. Послушница монастыря и вообще-то была не в восторге от перспективы возиться с этой компанией малышни, но говорливая пышечка прочно удерживала пальму первенства по надоедливости среди остальных девчонок. Когда Ева принялась вопить насчет какого-то Мартына – вскоре после того, между прочим, как Ольга отправила ее пробежаться на пару дополнительных кругов (в плане физической подготовки девчонка, напротив, оказалась на последнем месте, хотя все кроме Виктории и, как ни странно, Дарьи, тренершу своими результатами отнюдь не радовали) и выслушала все, что Ева по этому поводу думает, а заодно то, что их готовят быть волшебницами, а не какими-то коммандос и вообще – на кой черт им все это надо. С появлением мальчишки занятие было окончательно сорвано, а еще некоторое время спустя об этом вообще пришлось забыть, чтобы вместе с остальными сломя голову нестись в кабинет истории. К, так сказать, уже опущенному занавесу. Пока Маргарита на повышенных тонах разъясняла Вике, как та была не права, оставив Елену одну, а Ева и Аля что-то вопили, кажется, просто для поддержания атмосферы – особой смысловой нагрузки в их перепалке Ольга так и не выявила, послушница вместе с единственной, похоже, сохранившей вменяемость Дашей сперва осмотрели историка, а убедившись, что никакой опасности его жизни не угрожает, попытались изучить обстановку в целом. Но изучать было, по правде говоря, и нечего. Сумка Елены, брошенная на первой парте, да открытое окно.
- Тихо! – наконец устав от звона в ушах, рявкнула Ольга. Приблизившись к Евгении она гораздо тише добавила, кивнув на прилипшего к дверному косяку с недоумевающим видом Мартына. – уведи своего приятеля, и давайте разбираться.
- Он мне не… - начала было Ева, но замолкла на полуслове и покладисто кивнула. Просто на нее не похоже. Подхватив довольно-таки унылого очкарика, раньше Ольге в школе не встречавшегося, под локоток, девочка мягко, но решительно повлекла его куда-то прочь по пустынному коридору. Маргарита, уже успевшая от души высказаться, замолчала вместе со всеми и теперь выражала свое возмущение леденящими взглядами.
- Бессмысленно вопить и искать виноватых, - логично заметила Дарья. Зеленые глаза блондинки сощурились.
- Я и не искала! Виновата – она, - указательный перст с неброским стильным маникюром безапелляционно ткнул в сторону понурившийся Вики. – и не слишком-то по этому поводу расстроена, с Еленой они никогда не ладили.
- В конце концов, Виктория оказалась права насчет историка, - попыталась примирительно сказать Алина, но Марго едва не засветилась от злости.
- Оказалась права! Она подозревала Дениса Денисовича, но все равно сбежала, бросив Елену с ним одну. Может быть, намеренно? Я бы не исключала такого варианта!
Виктория опустила глаза, привычно залившись краской.
- Перестань, - потребовала Ольга. – В конечном счете твоя подружка сама того хотела и рано или поздно нашла бы способ сбежать из-под вашего присмотра.
- Она ЗАКОЛДОВАНА! И что теперь… где ее искать? Я даже…
- Наконец-то проблески здравых мыслей, - хмыкнула послушница. – постарайтесь успокоится. Мы же знаем, что Змей людей не ест, да и насильно удерживать никого не станет. Скорее всего, с вашей подружкой все в порядке, надо только подумать, где их искать и… быть может, как уговорить ее вернуться. Где вы видели змея впервые?
- На вечеринке… но это, наверное, не то. Книжный магазин – один из проходов между мирами и, кажется, Змей пользовался именно им, - припомнила Дарья. – если мы сумеем открыть этот проход сами…  Только дождемся Еву – это ей постоянно удается находить зачарованные двери.
- Нет необходимости, я могу снять любые чары, - Ольга покачала головой. В этом Берегини уже однажды убедились, когда Евгения, протестуя против свалившейся на них с появлением Ольги спортивной подготовки, опрометчиво заявила, что они всего могут достичь магией, на что тренерша с усмешкой предложила попытаться. – Обойдемся без Евгении, она подготовлена слабее всех вас, а от чар против Змея не будет проку.
- Мы команда, - тихо возразила Виктория. – мы должны всегда держаться вместе.
- Не стадо баранов!
- У тебя когда-нибудь были друзья, Ольга? – зачем-то спросила Алина. Послушница Безымянного монастыря нервно передернула плечами. Ну и какое это сейчас имеет значение? Какое им вообще дело? Дружба – это личная жизнь, приятное времяпровождение, с какой стати вспоминать о ней в работе?! Кажется, девчонки просто увереннее чувствуют себя вместе, но Ольге лишние участники казались просто ненужным балластом, сковывающим действия.
- Какое это имеет значение?
- Если бы были – ты бы понимала.
- Хватит этого детского лепета! Можете связаться с Евгенией, чтобы она тоже приходила туда, когда сможет, но ждать ее – только время потратим. Отправляемся!
Ольга сама не могла понять почему, но слова миниатюрной азиаточки о дружбе неожиданно глубоко ее уязвили. Словно бы у нее действительно не было друзей, и это заставляло бы чувствовать себя ущербной. Конечно, послушница понимала, что это неправда. Она была старше Берегинь и, в отличие от них, не идеализировала человеческие взаимоотношения, но вовсе не считала себя из-за этого одинокой.
Кажется, зима устала от затянувшегося межсезонья: низкое темное небо рассыпало над городком мягкий мокрый снежок, словно сахарной пудрой присыпав уличную грязь. Правда, проходимость это не повысило, скорее даже наоборот. В одиночку Ольга добралась бы до книжной лавки куда быстрее, чем с четырьмя девицами на буксире. Хотя впереди всех решительно вышагивала Маргарита – даже при том, что ее стильные сапожки на каблуках меньше всего подходили для быстрой ходьбы по  припорошенной мокрым снегом глубокой грязи, а длинный светлый плащ-пальто вскоре был едва ли не по пояс в этой грязи заляпан. Соответственно, Марго первой уткнулась носом в табличку «закрыто» на разной деревянной двери, но, ничуть этим не смутившись, провела ладонью в сантиметре от замка. Что-то довольно громко щелкнуло, дверь распахнулась… и белокурая красавица с глухим вскриком – больше от неожиданности, чем конкретной опасности – отпрянула.
- Закрыто! – в проеме обозначился силуэт, практически совпадающий с прямоугольником метр на два по габаритам. – Если читать не умеешь – чего вообще здесь забыла?!
Сам загородивший проход тип менее всего ассоциировался с книгами и чтением. По крайней мере, у Ольги. Даже если и был в лавочке всего лишь охранником – мог бы выглядеть и чуть более цивилизованно. Более того, он производил впечатление эталонного, почти карикатурного громилы. На фоне косой сажени в плечах бритая на лысо голова с несколько плоским грубым лицом, казалась совсем крошечной.
- Ну? – угрожающе нависнув над Марго – самой высокой из Берегинь, но на фоне его туши кажущейся такой же маленькой, как Алинка – рыкнул сторож.
Насколько Ольга моментально оценила, особой физической подготовкой он не отличался, предпочитая брать размерами. Резко скользнув вперед, девушка легко вырубила не успевшего даже ничего понять громилу коротким ударом. Ушибленная рука саданула болью, словно бить приходилось не в чью-то челюсть, а по неподъемной булыжной глыбе. На секунду Ольге показалось, что тип даже не заметил ее удара, но тот, несколько мгновений поколебавшись – словно бы ему нужно было осознать произошедшее – тяжело рухнул внутрь торгового зала.
- Вау, круто! – пискнула за спиной Алинка, когда Ольга, переступив поверженного горе-охранника, прошла в глубину магазина. – А двери нет…
Со слов девочек послушница знала о двери, сквозь которую они в прошлый раз проникли в «перекресток двух миров», но сейчас действительно не замечала в торговом зале ничего похожего. Способности развеивать магию у Ольги, конечно, не сравнились бы с аналогичными талантами Монаха и прочих представителей монастырского руководства, но кое-что она, конечно, умела. Другое дело, что перед возможной предстоящей стычкой силы следовало бы и поберечь – как не предпочитала девушка рукопашные схватки всякого рода фокусам, она прекрасно осознавала, что кулачные бои с драконами – это попросту нелепо. Кто только слух пустил, будто не владеющий магией рыцарь способен с подобной зверюшкой врукопашную справиться?!
- Оставайтесь там, - велела Ольга своим спутницам. – Я уверена, что не заблокирую случайно и вашу магию тоже, но уверена не на сто процентов, вы и без того не ахти как ею владеете.
Встав в центре не слишком обширного свободного пространства лицом к прилавку Ольга закрыла глаза и честно попыталась припомнить все в точности, как ее обучала Любава. Конечно, именно благодаря Любаве, чья «кошачья» природа проявлялась даже в человеческом обличье, воспитанница монахини-оборотня научилась больше ставить на силу, скорость и ловкость, но это не значило, что Ольга получала какие-то поблажки в развитии более тонких способностей. Зная Любаву вообще, слово «поблажки» из своего словаря лучше было вычеркнуть сразу – когда-то, в юности, быть может, послушница протестовала против такого так же, как теперь протестуют на ее собственных занятиях юные Берегини. Как бы то ни было, с чарами все же было несколько проще, чем с другими проявлениями колдовства и волшебства «Представить чары, как окутывающую все вокруг паутину – и мысленно смахнуть ее» - повторила про себя Ольга, сосредоточившись. Ее немного сбивала с толку царящая в книжной лавке атмосфера, казалось бы, не связанная ни с чарами, ни с магией, но вместе с тем необычная. И, пожалуй, приятная. Что-то здесь показалось Ольге смутно знакомым… и незнакомым одновременно – это не лишенное уютности легкое дежа вю отвлекало, мешая сосредоточиться на нужном образе.
- А вот и дверь! – восхитилась Алина, когда Ольга уже было решила, что ничего у нее не получается. – Уже можно входить?.. ОГО!!!
Последнее адресовалось бесформенной кучей распластавшемуся на входе охраннику, потерпевшему, как только Ольга сняла с помещения чары… некоторые изменения. Лицо стало совершенно плоским, больше напоминая морду крупной обезьяны, только выдались вперед надбровные дуги и и без того большой рот неожиданно занял на этом лице столько места, что почти не оставил места мелким, как пуговицы, носу и глазам. Кожа приобрела красно-коричневый оттенок и – даже с виду – жесткость сапожной подошвы, вокруг лысины полукругом, словно обрамляющие  плешь остатки волос, выросли острые костяные наросты. Росту в нем тоже прибавилось – теперь, встав в полный рост, охранник вряд ли сумел бы поместиться под потолком торгового зала.
- Вот черт?
- Нет, не черт. Бес, насколько я могу судить – очень примитивная форма нечисти. Что же, идем дальше? – распахнув ставшую видимой дверцу, Ольга задумчиво уставилась на лабиринт книжных стеллажей. – Говорите, вы уже были здесь. Кто-нибудь вспомнит, куда там нужно идти?

Кажется, ей было лет шесть, когда Ольга впервые увидела этого странного мальчишку… хотя, делать точные выводы о половой принадлежности белокурого ангелочка, наряженного с непривычной по тем временам тщательностью в явно сшитую на заказ курточку из замши и щегольский беретик на корне прямых золотистых волос трудно было как с первого, так и со второго взглядов. Впрочем, не Ольге, которую с ее хулиганистым характером, вечно содранными локтями и коленками и самовольно обрезанными полгода назад волосами, регулярно принимали за мальчишку, было его за это осуждать. Куда удивительнее было столкнуться с этим похожим на дорогущую коллекционную куклу ангелочком, наверное, на два-три года ее старше, в монастырском саду, где никаких посторонних не должно было быть. Однако, конечно, Оля не испугалась и даже не подумала кого-то позвать. Монастырь был местечком на редкость скучным, где крайне редко происходило вообще что бы то ни было – не хотелось бы упустить рекий шанс развеять скуку, да и пришелец, строго говоря, хоть и был старше, показался маленькой бандитке тихоней и маменькиным сынком – то есть, отнюдь не серьезным для уже успевшей кое-чему обучиться послушницы противником. Тогда она как-то не успела задуматься, как ему удалось пролезть в закрытый и тщательно охраняемый монастырский сад…
- Что ты здесь делаешь? – сурово вопросила девочка  с любопытством ее рассматривающего незнакомца. Быть может, сперва следовало поинтересоваться, кто он. Или как здесь оказался… Но Ольга уже в детстве была человеком действия и  той же точки зрения оценивала окружающих, принимая на веру не слова и эмоции людей (ну, и не совсем людей… или даже – совсем не людей), а только лишь их поступки.
- Я? – в светло-синих глазах отчего-то мелькнула легкая насмешка, кажется, пришелец не слишком-то проникся продемонстрированной суровостью. – Яблоневый сад ваш ограбить решил. Не постоишь на стреме, раз уж ты здесь?
С такой чистейшей, наверное, слегка даже наивной бессовестностью Ольге тогда еще сталкиваться не приходилось, оттого девочка немного оторопела.
- Кажется, мой прадедушка говорил, что кража яблок порой заканчивается судьбоносными знакомствами, - задумчиво мурлыкнул похожий на куклу мальчишка. – Знаешь, а сейчас я готов ему поверить. Кстати, меня зовут Сережа.

- Вправе. Слушайте, а с этим… Витьком что будем делать?
Евгения легонько тыкнула все еще перегораживающую двери магазинчика бесчувственную тушу носком отороченного белым мехом замшевого сапожка. Великан не отреагировал, хотя Дарья отчего-то сомневалась – особенно при взгляде на массивный покатый лоб с мощными надбровными дугами и какими-то костяными наростами – что удар по голове мог серьезно ему повредить. Тем временем Ева увлеклась, пиная горе-сторожа все с большим и большим энтузиазмом, пока не ушибла ногу и, бормоча что-то нелицеприятное, не принялась скакать вокруг, мелко потрясая пострадавшей конечностью. Маргарита, все это время с усталым скептицизмом наблюдавшая за действиями преобразившейся пышечки, вскоре потеряла терпение и ворчливо бросила:
- Да оставь ты его в покое!
- Он может знать что-то важное! – все еще подпрыгивая на одной ноге, возразила Евгения.
Марго скривилась:
- Я тебя умоляю! Этот громила – типичный бык, таких иногда нанимают в охрану для внешней весомости, но больше от них толку не бывает. Слышала же, что этот Змей про него говорил: «Передайте этому болвану, что он уволен – элементарных вещей поручить нельзя…»
- Как это?! – «обморочный» великан неожиданно резко приподнялся и сел, заставив Еву разразиться еще худшей руганью в адрес «артиста из погорелого театра». – Это несправедливо: что мог я один сделать против пяти волшебниц и Экзекутора?
- И ты изобразил обморок, чтобы не прибили ненароком? – уточнила Дарья и, не сумев сдержаться, нервно рассмеялась. В типе было почти три метра ростом, а бицепсы по объему примерно совпадали с ее «вторыми девяносто» даже в слегка повзрослевшем волшебном обличье (ибо в обычном там пока было и не девяносто вовсе, а всего лишь семьдесят восемь – но это уже, что называется, деталь малосущественная), однако между квадратной челюстью и массивными надбровными дугами, занимающими вкупе большую часть лица громилы, с совершенно детской беспомощностью лупали маленькие светлые глазки. Их не так-то легко было заметить, однако хватало одного взгляда, чтобы распознать добрейшей души существо, не то, что муху – инфузорию не способное обидеть. Слегка устыдившись своего смеха, подхваченного подругами, огневка мягко посоветовала. – Ну-ну, не огорчайтесь. Этот дракон чрезмерно высокого мнения о себе любимом, зачем принимать его слова так близко к сердцу…
-  Ты полагаешь, Айварас – первый, от кого я слышу такое? – досадливо хмыкнув, великан поднялся на ноги, едва не обрушив неуклюжим движением несколько книжных полок. – Эх…
Досадливо отмахнувшись окорокообразной ручищей от каких-то своих мыслей, Витек «сдулся», снова превратившись из великана в просто здоровенного детину с несколько неправильной формы бритым черепом и понуро поплелся куда-то прочь из магазина. Дарья укоризненно покосилась на Маргариту. Та непонимающе подняла тонкую бровь.
- Думаю, сейчас для нас важнее судьба Ольги! – пресекла готовую начаться лекцию по тактичному отношению пусть даже и к бесам Виктория. – У меня плохое предчувствие.
- Ты же ее слышала, - отмахнулась Ева. – в нашей помощи она не нуждается. Людьми она, видите ли, недовольна, а с крокодилами, получается, дружит! Вот и пусть разбирается сама!
- Если все действительно так, - сухо заметила до сих пор молчавшая Елена. – то она не ошиблась. Сергей попытался защитить эту амазонку, когда она в том нуждалась – хоть она, между нами, могла бы проявить и чуть больше благодарности – в человеческом обличье он и рисковал практически в той же мере, что и обычный человек.
- Я вовсе не хочу сказать… - Ева заметно смутилась. – но что мы можем сделать? В этом их монастыре какой-то свой устав, о котором нам ничего не известно.
- Значит мы отправляемся туда и все узнаем! – решительно объявила Виктория.
- Но сейчас восемь часов вечера! – напомнила Дарья. – Мне УЖЕ предстоит не самый приятный разговор с мамой, а до монастыря полтора часа езды и столько же обратно!
- Гм… И то верно, - Вика потерла подбородок. – может, позвоним маме и скажем, что я остаюсь ночевать у тебя, а твоим родителям позвоним и попросим, чтобы ты у нас переночевала? Ева может так же отзвониться родителям Алинки, а Марго…
Отличница с усталой улыбкой покачала головой.
- Ты не знаешь мою маму. Ее в принципе невозможно в чем-то обмануть – душу вывернет, а во всем признаешься: даже по мелочам. И твоей маме она непременно позвонит сама, чтобы все уточнить – только хуже враньем сделаем.
- А у меня идея! – воодушевленно выкрикнула Ева, оценивающе оглядывая успевшие наместись довольно тощие сугробики. – М-да, не ахти, какой снежок… Вуаля!
Девушка выставила перед собой ладошки: уже не такие по-детски-мягкие, с красиво удлинившимися пальцами, оканчивающимися округлыми ноготками без маникюра, заставив взметнуться в воздух несколько снежных вихрей.
- Что ты делаешь? – недоуменно уточнила огневка.
- Леплю снегурочек!
В снежных облачках действительно начали вырисовываться очертания симпатичных скульптур. Как-то пару лет назад – тогда зима была нормальная, снежная - в Вересково проходил конкурс произведений искусства из снега и льда: помниться, тогда еще не владевшая никакой магией Евгения была в диком восторге и непременно пожелала научиться ваять такие же, но, не обнаружив в себе должных умений, к этому мастерству охладела.
- Нашла время! – фыркнула Маргарита.
- Завидуешь, что мы с Дашкой уже научились колдовать, а ты нет! – тут же откликнулась пышечка. – Вика хоть стреляет, а от тебя проку… Та-дааа! – не договорив, девушка широким жестом продемонстрировала шесть снежных изваяний – точных копий девочек. Ну… или ПОЧТИ точных копий.
- Убью, - тихо, с чувством, пообещала Марго, разглядев собственный «портрет».
- Это искусство, милочка, я тебя такой вижу… не надо, ПОНЯЛА! – Ева с ангельским выражением на повзрослевшем и похорошевшем круглом личике, вскинула ладошки. – Сча исправим!
- А себе ты явно льстишь, - ядовито продолжила питерская аристократка. – сделала эту «снегурочку» на полтора размера стройнее, чем следует. И вообще, что ты собираешься делать? Твоя «идея» заключалась в том, чтобы продемонстрировать нам свои таланты скульптора?
Евгения – невиданное дело – совершенно проигнорировав шпильку, с сияющим видом хлопнула в ладоши. «Подправленное» изваяние Маргариты неожиданно пошевелилось, заставив оригинал слегка отшатнуться. Снег слегка осыпался, обнаружив под тонкой корочкой самую обычную с виду девчонку, с в точности маргошиным скептицизмом изучившую свой прообраз и обронившую в сторону Евы:
- Отчего бы было не польстить еще и ей? Я предпочла бы выглядеть получше! Ее нос слишком тонкий, и волосы могли бы хоть немного виться!
- Ну прямо как настоящая! – хихикнула Ева и легонько тюкнула собственную копию по курносому носу. – Эй! Просыпайтесь, дамочки!
Остальные скульптуры под ошарашенными взглядами оригиналов тоже зашевелились, отряхиваясь от снега. Собственная копия Дарье – хоть она и промолчала на этот счет – категорически не понравилась. Какая-то сушеная вышла, с чопорным взглядом поверх очков «деловая колбаса» с категорически не идущей ей гладкой прической.
- Мелкая какая-то, - капризно заметила Алинка. – снега, что ли, не хватило?
- А сама-то ты какая? – тут же оскорбилась «снегурочка», по-детски поджав губки.
- Поразительно! Прямо как в сказке про «снежную невесту». Слушай… но они же растают, когда придут домой.
-  До утра протянут точно, - успокоила сияющая от удовольствия, словно начищенная медная монетка, Евгения. – а там и мы успеем вернуться. Ну что – идем в монастырь? ! – она мурлыкнула, оглядывая свое новое обличье и позируя воображаемым камерам. –  Я за мужской! Спорим, все монахи при виде меня раскаются в своей выбранной стезе?!
- Не сомневаюсь! – оправившись от удивления «снежным клонированием», усмехнулась Марго.

Виктория
Девочка отчасти ожидала, что внутри монастыря, где в прошлый раз они с Маргаритой так и не побывали, будет прохладно и сумрачно, с затхлым пропитанным сыростью воздухом в просторных и почти пустых каменных помещениях. Откуда в мыслях взялись подобные образы, девочка не имела абсолютно никакого понятия. Пару раз в жизни ей приходилось бывать в церкви: совсем еще в детстве – и воспоминания сохранились весьма нечеткие, смазанные. Маленькие огоньки свечей в полумраке, строгие как-то неестественно нарисованные лики многочисленных святых, едва различимые в этом робком пляшущем свете, люди, у которых маленькая девочка вынуждена была вертеться под ногами, запах огня и воска… Второй раз сравнительно недавно: год или полтора назад – Вика ездила с классом из старой школы на экскурсию по историческим памятникам, в число которых входил и один монастырь – сейчас не получалось вспомнить его названия. В памяти отпечатались только длинный полутемный коридор и двери в многочисленные кельи: внутрь экскурсанты не заглядывали, но рисовались эти кельи малюсенькими, как клетушки, холодными каморками. Не исключено, что воображение отталкивалось и от тех забытых образов.
Однако разыгравшееся воображение подтверждения не получило. Не смотря на позднее время, в монастыре царило оживление, а зал, куда проводил гостий какой-то веснушчатый парнишка в рясе послушника, был ярко освещен теплым золотистым заревом. Стены были облицованы светлым деревом, по которому шла художественная резьба: должно быть, моменты из жизни каких-нибудь православных святых – Виктория в этом не слишком разбиралась, однако красота и хитросплетение образов на деревянной резьбе слегка завораживали: увлекшись рассматриванием, Виктория даже не сумела заметить, когда к ним подошел настоятель, имени которого, кстати, Берегиням никто так и не назвал.
- Добро пожаловать, - с мягкой улыбкой чуть склонил голову Монах. – что привело вас сюда в такое время, милые чада?
- Мы хотим узнать, наконец, что происходит! – резко ответила Маргарита прежде, чем Виктория успела открыть рот.
- Никто не даст человеку ответов на все вопросы: каждый сам проходит свой путь шаг за шагом от начала до конца и…
- И все же нам надоело барахтаться в развернувшихся событиях, как слепые котята. Не находите, что от нас было бы гораздо больше толку, если Вы введете нас в курс дела? Что этот Эдуард говорил…
- Прежде всего, - перебив сердито сверкнувшую глазами блондинку, быстро вставила Виктория. – мы хотим узнать, что будет с Ольгой.
Монах отвел глаза.
- Это, увы, внутреннее дело обители. Вы можете спросить меня о чем-то, что касается вашей собственной роли, но…
- Тем не менее! Неужели ее действительно осудят лишь за то, что какой-то тип заморочил ей голову?!
- Увы, - не поднимая от пола невероятно светлых глаз, печально подтвердил Монах. – это было не мое решение. Даже настоятель не в праве принимать решения единолично и трактовать закон в зависимости от собственных желаний, хотя мне искренне жаль это несчастное дитя. Всем нам ясно, что в ее поступке не было злого умысла, но послушники монастыря в первую очередь обучаются распознавать магических существ. Она поняла бы, кто перед ней, если бы хотела понять. Но по закону ее поступок – предательство, и даже я ничего тут не могу поделать. Особенно при том, что Ольга не желает признать этого и раскаяться.
Берегини, успевшие неплохо узнать характер золотоглазой амазонки, понимающе переглянулись.
- И что же теперь?
- Мне жаль, - еще тише повторил Монах. – наказание для нераскаявшегося предателя Обители все то же,  что и века назад – Божий суд огнем.
Повисло тяжелое молчание.
- Вы шутите? – наконец холодно уточнила Марго. – Это было бы в духе дешевого псевдосредневековья… На дворе двадцать первый век! Нельзя же просто взять и сжечь кого-то!
- Увы. Внутри обители свои законы: те же, что на момент ее основания и незыблемые на время существования мира. Безымянный монастырь расположен одновременно в двух мирах и его не затрагивают течения времени ни мира человеческого, ни мира магического. Мы призваны хранить равновесие и закон, оттого этот закон незыблем, как скала – только таким образом обитель способна выстоять под перекрестными волнами.
Вика ошеломленно помотала головой. Остатки здравого смысла категорически отказывались воспринимать слова Монаха всерьез, но тот же здравый смысл подсказывал, что шутить он явно не расположен. Настоятель выглядел искренне огорченным, но что-то в нем сквозило… чиновничье, в духе «мне вас жаль, но решаю тут не я».
- Мы еще не знаем, какие последствия повлечет за собой опрометчивый поступок Ольги.
- Пока не было НИКАКИХ «последствий»!
- Достаточно возникшей в монолите щели, чтобы со временем он был подточен полностью – просто порой не сразу это замечаешь. Довольно об этом, словами ничего не изменить. Быть может, и у тебя есть вопросы… Лада?
- Сергей так сказал…
- Тебе не стоит так слепо верить ему, дитя. Драконы – мастера обмана, способные лгать, даже говоря чистую правду.. Змей служит Чернояду и его слова – эхо слов Князя Тьмы.
- Еще он говорил, что Лада и Князь не являются фактическими врагами.
- Можно сказать и так. Уже много столетий извечное противостояние перестало быть жестокой битвой и стало… можно сказать, разграничением полномочий. Однако это не означает и мира. Змей ведь не рассказал тебе, что твоя предшественница была убита – причем до сих пор неизвестно: кем. Но не столь уж многие способны убить божество. Видишь ли, Лада и Чернояд – не просто воплощения извечных Сил. Они все же остаются людьми и очень многое зависит от человеческого в них. Не стоит забывать об этом, - Монах помолчал. – время позднее, девушки, думаю, вам будет лучше переночевать в Монастыре, а в обратный путь отправиться завтра утром. Любава проводит твоих подруг в комнаты для гостей, Елена, а пока мы можем поговорить обо всем, что тебя интересует.
- Я останусь, - сообщила Маргарита таким тоном, что становилось понятно: останется, даже если ее попытаются сдвинуть с места при помощи трактора. Вика хотела было сказать, что лучше им не разбредаться кто куда, но на плечо легла жесткая ладонь Любавы.
- Пойдем, Берегиня. Настоятель каждому рассказывает лишь о его собственной судьбе.
Коридоры, объединяющие строения на территории монастыря, тоже оказались светлыми, просторными и красиво облицованными деревянной резьбой. Вместе с тем это оказался самый настоящий лабиринт: как ни пыталась Виктория запомнить, как и куда они сворачивали, все укреплялось очевидное понимание, что одни, без проводницы, они и обратно-то не выберутся, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь здесь найти. Девочка лихорадочно соображала, как им поступить теперь.
- Любава… я не знаю Вашего отчества, - заговорила тем временем Евгения, наверное, думавшая о том же. – Ольга говорила, что Вы воспитали ее. Уверена, Вы ее любите, неужели даже вам непонятно, что этот приговор – несправедливый?
- Любовь к кому-либо не оправдывает нарушения порядка, - ровно ответила монахиня. – оттого, что такие как Змей пользуются именно этим чувством, чтобы добиваться своего.
- Но ведь это совсем другое!
- Решение не должно быть пристрастным, - очень тихо вставила Дарья, кажется, в очередной раз вспомнив свою матушку-прокурора. Которая, наверное, рассуждала бы в точности так же.
Резко остановившись, монахиня развернулась и обвела неполную команду Берегинь пронзительным взглядом желто-зеленых глаз.
- Думаю, мне лучше рассказать вам все начистоту, иначе вы непременно попытаетесь вмешаться и сорвать казнь, верно? Не представляю, что и как вы можете сделать, но молодость порой удивляет изобретательностью и тягой к импровизациям. Только учтите – ни Ольга, ни, особенно, ваша подруга Елена ничего не должны знать об этом – мы не знаем точно, насколько сильна их связь с Змеем, и не можем рисковать. Из-за неразумности моей воспитанницы оплот Монастыря оказался под серьезной угрозой, хоть сама Ольга и не желает признавать этого, но единственный способ загладить ее вину – это исправить содеянной. А вернуть спокойствие священной обители мы можем, лишь избавившись от Змея, тогда Ольге положена будет не казнь, а всего лишь изгнание. Понимаете?
- Не до конца.
- Один раз дракон уже рискнул своей жизнью, чтобы ее защитить…
- Так это сожжение – спектакль?! Чтобы заманить Змея в ловушку? – встрепенулась Вика. – Но почему вы так уверены? У этого типа на лбу написано: законченный эгоист. С какой стати ему рисковать ради одной из девушек, которых вокруг него явно не один десяток?
- Не ради нее, - сестра Любава покачала головой. – и уж конечно, не из благородства. Одна из неотъемлемых черт Огненных змеев – их азарт. Если монастырь бросит ему таким образом вызов, Змей никогда не заставит себя остаться в стороне.
- А если он все же не появится – что будет с Ольгой?
- Все должно быть на самом деле – дракон почуял бы фальшь, - отвела глаза монахиня. – мы не можем упустить единственный, возможно, шанс от него избавиться. Кроме того, это освободит и душу Лады – это должно быть не менее важно и для вас.
- Это важно для нас, - решительно повторила Виктория. – поэтому завтра утром мы никуда не уходим. Если Змей все же появится – наша помощь не будет лишней, если же нет – позволить завершить казнь мы не можем. Уверена, вы тоже не хотите этого.

Ольга
За ночь снегопад перестал и небо, уже медленно меняющее свой цвет на серо-стальной, очистилось.  Ольга задумчиво смотрела на это небо через маленькое окошко своей кельи. Окно было узким и довольно высоко расположенным, однако девушка не сомневалась в своей способности, если понадобиться, покинуть скромные апартаменты с его помощью. В детстве ее за мелкие провинности запирали гораздо более тщательно… Но поверить в необходимость побега не получалось. Приговор прозвучал. Прозвучал, когда девушка не пожелала внять словам Любавы и извиниться. Мол, настоятель бы понял бы и простил ошибку совершенную когда-то исключительно по юности и наивности. Такого Ольга, хоть и твердо намеревалась следить за своим языком, проглотить не сумела: стало быть, она – дурочка, которую каждый, кому не лень, может обмануть и влезть в доверие! - и ехидно вставила, что коварный и подлый Змей, безусловно, тогда уже был и не восьмилетним мальчишкой даже, и знания с опытом у него были не чета ее! Хамить монастырской верхушке совсем не хотелось, однако, чем больше Ольга обо веем этом думала, тем яснее понимала, что Сергей за десять лет их общения (пока не уехал учиться четыре года назад) НИ РАЗУ не интересовался у нее чем-то, связанным с монастырем. Возможно, конечно, что девочка и сама рассказывала что-то… и «воровать яблоки» он, вероятно, не просто так когда-то полез. Но вряд ли ей удалось бы рассказать что-то, чего не знала сама, а ни одной страшной тайны, раскрытие которой угрожало бы Монастырю, Ольга не знала. В монастыре вообще ничего такого, что, по ее мнению, могло бы представлять для кого-то интерес и при этом еще не было бы известно, вообще не было!
Кроме того – раскаявшись или же нет – искупить вину ей все равно пришлось бы. И идти на костер отчего-то было совсем не так страшно, как «исправлять последствия» своей ошибки. Обманывал ее Сергей или нет, использовал ли в каких-то непонятных целях или нет – этот невозможный мальчишка был тем единственным в ее детстве, в ее жизни, что позволяло все-таки чувствовать себя живым человеком, а не универсальным солдатом-Экзекутором, каким она, наверное, казалась этим смешным девчонкам Берегиням… Именно поэтому Ольга не могла заставить себя осознать, что он – враг. И это сожжение… наверное, она не верила в это до конца. Иначе, наверное, был бы страх. Не сковывающий по рукам и ногам свинцовый страх обреченности, другой, больше свойственный ей страх воина, призывающий скоординироваться, искать пути возможного отступления или попытаться первым нанести удар.
Бросив взгляд на окошко, Ольга подумала, что путь отступления все же наметила. И даже, безусловно, могла бы сбежать. Но что потом? К собственным отступникам относятся куда жестче, чем к просто врагам. Необходимость скрываться весь остаток жизни, скитания и обреченность быть всюду чужой? Это точно было не для нее. Уж лучше не бежать, как крыса с Титаника, а открыто оказать сопротивление и погибнуть в бою, а не покорно взойдя на заклание?
«Монастырь – оплот Справедливости, - напомнила себе девушка с детства набившую оскомину догму. – наказание не может превышать степени вины»
Но что, если она все же была виновата – просто так и не сумела этого осознать? И дракон-оборотень вполне мог принять обличье мальчишки, будь ему самому хоть тысяча лет…
- Я хотела бы поговорить с Любавой, - заявила девушка вошедшему Эдуарду. Тот покачал головой. – Мне что, не позволят даже попрощаться с ней?
- Сестра Любава занята. Настоятель тоже. Оттого меня и попросили тебя… проводить.
Ольга ехидно прищурилась:
- И ты даже не захватил кандалы?
- Как и они, я надеюсь на твое благоразумие, - просто ответил Эдуард.
Уж ему-то было, чем обосновать эту «надежду». Пришлый странник с туманным прошлым и почти столь же туманным настоящим, однако, находящийся в весьма доверительных отношениях с настоятелем, как поговаривали, после того, как однажды спас ему жизнь, был единственным воином, с которым Ольга не сумела бы справиться. Даже с Любавой… можно было бы рискнуть. Но Эдуард… всего раз понаблюдав за ним на тренировке, Ольга трезво оценивала свои шансы. Вернее, трезво осознавала их полное отсутствие. Если только не вернуться к идее последнего боя. Эдуард – он не… не свой. Хоть и так же называется «братом»… На него не побоишься поднять оружие.
- Хорошо. Идем.
На обширный монастырский двор – практически небольшую площадь, высыпали все обитатели. Растерянные, недоверчиво гомонящие, таращащиеся на установленный посреди двора столб. Там кандалы все-таки были (Ольга с усмешкой подумала, что, когда костер уже горит, мало кого удержишь в его центре одним лишь благоразумием). На лицах ясно читалось недоверие – неужели ТАКОЕ действительно возможно. Хоть монастырь и продолжал жить многовековыми неизменными традициями, населяли его в большинстве все же люди, почти обычные по сути своей люди, далекие от «средневековой дикости». При появлении Ольги в компании Эдуарда все, словно по команде, смолкли и расступились. Только пару секунд дольше остального гомона прозвучали причитания поварихи сестры Авдотьи, требующей оставить в покое несчастную девочку – кто-то шикнул – и все смолкло.
Любавы не было. Ни Любавы, ни настоятеля, ни вообще никого из, как их здесь называли, проповедников: элиты своеобразной «серой» магии Монастыря. Не магии даже, а странной способности любую магию аннулировать. Только толпился перепуганный обслуживающий персонал да младшие послушники. Это неприятно резануло внимание, но сосредоточиться на этой мысли девушка не успела: среди послушников в темно-коричневых и черных одеяниях мелькнули яркие наряды – или, как теперь принято говорить в миру прикиды Берегинь.
- Зачем они здесь?! – зашипела Ольга на Эдуарда. – Вы же не собираетесь заставить детей любоваться аутодафе!
- Таково было их собственное решение. С позволения настоятеля.
«Что-то не так. Что-то неправильно. Но что????» - отчаянно стучало в висках. На запястьях защелкнулись браслеты кандалов, а чувство нереальности происходящего не желало уходить.
«Правильно говорила Любава: я пока не обожгусь, никому не поверю, что горячо…»
С неба на землю, разметав первые ряды зрителей и брызнув с стороны комьями земли и камней, обрушилась холодная пронзительно-золотая молния.

С неба на землю, разметав первые ряды зрителей и брызнув с стороны комьями земли и камней, обрушилась холодная пронзительно-золотая молния.
Дракон был огромен. Гораздо больше, чем тогда, в прошлый раз, при их встрече в волшебном лесу. Длинное свернувшееся кольцами змеиное тело заполнило весь просторный монастырский двор, оттеснив зрителей к жилым постройкам и кружной стене. Нервно хлестнувший хвост смел грудой досок и щепок деревянную сторожку, холодным золотом заискрилась в зыбком зареве зимнего рассвета золотая чешуя с красным и зеленым, словно драгоценными камешками выложенным узором, длинные, похожие на кинжалы когти металлически сверкнули совсем близко, легко, словно бумажные, разорвав прибитые к столбу цепи.
- Сергей, - пересохшими губами, сама не услышав своего голоса, выговорила девушка. Все неожиданно вставало на свои места. – это ловушка.
Но дракон ее услышал. Чересчур холодные на фоне переливающейся оттенками патоки золотой чешуи голубые глаза остановили пронзительный, только рептилиям и свойственный взгляд на ее лице.
- Я знаю, Олененок, - знакомая улыбка. Солнечная и чуточку беспомощная – даже сейчас, демонстрируя похожие на короткие кинжалы белоснежные клыки – улыбка больно резанула.
Она должна была догадаться. Должна была предвидеть, что проповедники заставят ее исправить совершенное и избавить монастырь от наведенной опасности и вне зависимости от ее желания и решения. Никто здесь на самом деле не считал смерть искуплением чего бы то ни было, а она об этом забыла.
Они выступили из толпы одновременно – двенадцать одетых в светло-серые непривычные в православном святилище рясы – заключив Змея в круг. Двенадцать «проповедников» монастыря – его боевое ядро. Элита. Одновременно, словно тени, вскинули руки к розовеющему рассветному небу, на какой-то момент снова ставшему бледно-серым, как в черно-белом кино. Серое небо, серые здания, серые лица побледневших от ужаса людей – только Берегини пятью цветными островками в этом бесцветье – грязный светло-серый, готовый снова уступить место межсезонной грязи снег… серый мир, только холодное бледно-золотое сияние, напоминающее солнце в по-настоящему зимнем ясном небе, какое-то время упрямо продолжало мерцать. Все слабее и слабее, словно воображаемое морозное небо заволакивали почти невидимые легкие серые тучки, окутывающие солнце и душащие чистоту сияния. И их было слишком много…
Чешуя дракона тускнела, меняя золотой цвет на бронзовый с прозеленью, слепяще-алым полыхнули напоследок взметнувшиеся и тяжело хлопнувшие крылья – порыв ветра сбил Ольгу с ног и отшвырнул в сторону. Многие попадали, как костяшки домино, с пронзительным взвизгом, словно осенний кленовый «вертолетик» закувыркалась в воздухе подброшенная этим порывом  Алька… Только двенадцать остались стоять, словно серые каменные изваяния.
Змей в человеческом облике стоял посреди развороченного двора рядом со столбом, на котором болтались остатки оборванных цепей. Вся магия – природная магия, данная древнему волшебному существу самой природой, была выкачана досуха. Если сил послушницы хватало лишь на то, чтобы какое-то время удержать дракона в уязвимом человеческом обличье, то совместные усилия двенадцати «серых магов» попросту уничтожили его волшебную сущность.
Краски вернулись в мир. Небо все горячее наливалось пламенно-алым, но почему-то от этого пламени было невыносимо холодно.
Сергей скульптурно – иначе и не умеет – замер, отбросив с лица слегка растрепавшиеся медового цвета, а вторую руку положив на пояс – касаясь самоцветной золотой рукояти тонкого, почти как шпага, волнообразно изогнутого меча. Украшение, а не оружие – как раз для такого типа… Типа, который, осознавая свой очевидный проигрыш, будет продолжать красоваться!
Храбростью Сергей – в этом за десяток лет девушка не единожды убеждалась – совсем не отличалась. Не то, чтобы он был и трусом… но осмотрительность всегда перевешивала в нем отвагу. Когда они вдвоем проворачивали делишки в духе выслеживания зеленых человечков на заброшенном военном полигоне, она обычно выступала пробивным тараном, а мальчишка обдумывал нюансы и прикидывал пути возможного отступления. Наверное, поэтому ей – и только ей! – даже в голову не пришло, что Сергей попытается придти на помощь.
- Что ты собираешься, черт бы побрал?.. – рыкнула девушка. – Тебе не справиться с ними без своей магии!
- Со всеми – точно не справиться, - безмятежно согласился юноша, сняв меч с пояса и изобразив перед собой какой-то изящный росчерк. – но первые двое, кто приблизится, умрут точно, а еще не меньше троих умрут, если мне повезет… Отрубленная голова змеи еще может ужалить. Идиоты есть?
Из толпы выступила Виктория. По обе руки от нее стояли  огневка и водяница, а завершала композицию барахтающаяся над головами подружек летавица.
- Вообще-то это был риторический вопрос, - Сергей усмехнулся. Вообще-то девочки шагнули вперед, когда он еще говорил, так, чтобы предстать на всеобщее обозрение именно к «риторическому вопросу» насчет идиотов. Виктория отреагировала в обычной своей манере: залилась до корней волос краской и подняла лук.
- Мне не обязательно ПРИБЛИЖАТЬСЯ, - скрипнула девочка зубами.
Змей шелестяще рассмеялся.
- Всего-то вчетвером на практически уже поверженного противника и с безопасного расстояния! Я восхищен, девушки! Правда, восхищен! Истинная осмотрительность настоящих героев нашего времени!
Вика медлила. Рука на возведенном луке уже начала мелко дрожать: вскоре она должна будет либо опустить стрелу, либо выстрелить. Змей приглашающее развел руки, опустив свой кажущийся столь несерьезным меч… меч «жало гидры» из ядовитого металла при внешнем изяществе и хрупкости способный убить одной лишь царапиной.
- Не разговаривайте с ним! – обеспокоено напомнил настоятель. – Не слушайте.
- А как насчет права последнего желания? – картинно поднял брови юноша. – быть может, юная леди согласиться передать от меня поцелуй своей почтенной матушке?
«Идиот!» - едва не рыкнула Ольга, но не успела.
Виктория дернулась, рука, удерживающая стрелу, неуклюже соскользнула с оперения и тонкая золотая молния, наливаясь в полете ослепительным сиянием, устремилась в сторону Змея. Девушка вскочила на ноги, одновременно понимая, что ничего уже не успеет сделать… Когда еще один порыв вторично сбил ее с ног.
Рассветное пламя в небе погасло. Больно слепило глаза невыносимо яркое новорожденное солнце – солнце, которое должно было нести ласковое тепло, но вместо этого взошло в режущем сиянии холодной ярости.
Запоздало до Ольги дошло, что эта звезда вспыхнула не в утреннем небе, а прямо здесь – между Берегинями и преображенным Змеем. Волны сияния, расходящегося от хрупкой девчачьей фигурки, словно круги по воде… Серебристые волосы развивались в этом сиянии, как на легком несуществующем ветру.
- Вы заигрались, - оглушительным звоном бьющегося хрусталя прозвучало над монастырским двором. – вы позволили себе слишком многое.
Из голубовато-серебристого сияние становилось ослепительно-белым. Кто-то из двенадцати отшатнулся, закрывая глаза рукой, Ольга только успела заметить, что это были не настоятель и не Любава. В глазах дрожали радужные пятна.
- Отныне рука Лады – это моя рука. Мои слова – ее слова. Поклоняющиеся серости не знают ни тьмы, ни света, ни ненависти, ни любви, ни вражды, ни дружбы. Взяв на себя право судить чужие грехи, вы отвергли милосердие, так не ждите его для себя.
«Кажется, мне все же суждено сгореть сегодня…» - отстраненно подумала бывшая послушница. Магия Лады сияла, как сверхновая, переполняя все резервы даже сильнейших «серых». Ни Берегиням, ни лишенным способностей монастырским это сияние не причиняло вреда, сжигая в себе только Лишающих, захлебывающихся в подобном количестве силы.  Сжалась охваченная судорогой монахиня, сквозь чопорное обличье которой все явственнее проступали черты дикой кошки, повалился без чувств брат Тиберий…
- Елена, перестань! – выкрикнула попытавшаяся приблизиться к подруге Маргарита.
Девочка частично вышла из транса, во все огромные глаза уставившись на блондинку.
- Не смей приказывать мне! Больше никогда не смей мне приказывать! – выкрикнула она уже больше похожим на человеческий голосом.
- Я вовсе… Лена, я просто хочу помочь!
- Достаточно с меня вашей помощи! – Елена подняла тонкую, едва ли не призрачно-прозрачную руку, запястье которой обвивал золотой дракончик браслета. – Вы своей помощью едва не убили меня вместе с ним, потому что, пока я ношу это – мы неизбежно разделим участь друг друга…
- Но Монах не говорил…
- Прочь! – волной плотного сияния, взметнувшегося с ладоней Лады, Берегинь отшвырнуло к порушенным сельхоз постройкам.
- Елена, - длинные чуть дрожащие пальцы сомкнулись на свободном от браслета запястье девочки. – Лада… не нужно, остановись. Это не твоя работа – карать…
- Сергей, - покорно опустив руки, девочка опустилась на колени рядом поверженным драконом в человеческом обличье. Крови на черном шелке рубашки практически не было видно, только несколько пятен на матовой светлой коже и медовых волосах. – я… могу помочь? Я знаю, что могу, но не знаю – как! Скажи…
- Все в порядке, - он вымученно улыбнулся. – ну, все почти в порядке. Я знал, что не ошибся в тебе, моя серебряная звезда. Пожалуйста, давай уйдем отсюда. Просто уйдем…
Елена заключила его в объятья, серебряный огонь полыхнул особенно ослепительно, словно перегорающая лампочка, поглотив обоих, и исчез.
Радужная слепота довольно быстро сошла на нет, скатившись из золотых глаз невольными слезинками, Ольга первой поднялась на ноги и, шагнув к единственному оставшемуся стоять Монаху, почти без размаха врезала ему по физиономии.

Маргарита
- Такой дурой я себя не чувствовала, даже когда с трудом уговорила отца взять меня на прием к Гюнхельдам и там обнаружила, что у них шторы сшиты из того же материала, что и мое специально заказанное для этого вечера платье! О, тогда мне ЭТО еще казалось ПРОБЛЕМОЙ! Счастливые же были времена.
- Ты меня в этом обвиняешь? – голос Виктории слегка дрожал. Марго хмыкнула и скрестила на груди руки.
- Нет, я тебя ни в чем не обвиняю. Это я сама поддержала этот идиотский план. Это я вообразила, что с благими целями мы не можем сделать ничего дурного или неправильного. Елена МОЯ подруга, а я даже не попыталась ее выслушать…
- «Я» - последняя буква в алфавите! – огрызнулась Евгения, приобнимая сникшую Викторию за понуренные плечи. – Елена, значит, твоя подруга, а мы все – никто и звать никак?!
Блондинка немного поумерила пыл.
- Я этого не говорила.
- Но ты говоришь, как будто все так и есть! Мы все допустили ошибку и все должны подумать, как исправить ее, а не набрасываться друг на друга с обвинениями… и с кулаками.
Ольга молча сверкнула золотыми глазами. Многовато что-то золота и серебра тут последнее время. Больше, чем предполагают меры хорошего вкуса…
- Но если Елена действительно Лада, - тихо возразила Вика. – она принадлежит к волшебному миру. Ее место – там, а не среди людей. Помните, что говорила бабушка Ядвига: задача Берегинь в том, чтобы защищать обычных людей от выходцев с волшебной стороны. А Елена сильнее всех нас как маг и сама вполне способна о себе позаботиться.
- Боюсь, не все так просто, девочки, - вклинился в разговор мягкий голос Монаха. Красиво набухающий красками фингал несколько портил впечатление от мудрого проницательного взгляда светлых, как вода, глаз, но на лице настоятеля уже расцвело прежнее мягкое благодушие, приправленное едва различимой щепоткой укоризны. – думаю, мне стоит вам кое-что рассказать.
- А не думали Вы вводить нас в курс дела до, а не после? – раздраженно бросила Маргарита.
- Увы, Судьба человеческая – и не только человеческая – не высечена на незыблемых камнях. Она вершиться на каждом шагу по выбранному пути, пишется в сердце каждого. Никто не может дать вам ответы на все вопросы. Оттого я прошу вас выслушать. Задача Берегинь – защищать людей. В конкретных случаях угрозы кому-то лично. Задача Монастыря – сохранять равновесие в мире. По сути мы делаем одно дело, хоть и на разных уровнях, оттого я и хотел бы попросить вас о помощи. Ибо сам я вправе вмешиваться, лишь когда Закон очевидно нарушен. Но может быть слишком поздно. Ваша подруга Елена – Лада, одна из правителей волшебного мира, но это не означает, что она не нуждается в помощи – даже если сама этого не понимает. Ее место не в мире людей, но и не на темной стороне. - Нет никаких доказательств причастности Чернояда к смерти прошлой Лады, - ровно вставила сестра Любава. После частичной трансформации ее черный платок сбился, открыв шикарные темно-рыжие с проседью волосы.
- Доказательств нет, - согласился Монах. – но и доказательств обратного мы так и не получили… по правде говоря, он просто не пожелал разговаривать. Как бы то ни было, эта смерть и для него оказалась серьезным ударом. Чужая душа – потемки, а уж душа князя Тьмы…
- Можно чуть конкретнее? Зачем ему Елена?
- Трудно сказать. Вполне возможно, как прошлая Лада открыла магическую реальность ему самому, так и князь пожелал отдать долг, воспитав ее преемницу. А возможно, хочет воспользоваться этим, чтобы увеличить свое собственное влияние. Он… странный. Не отличается той бессмысленной жестокостью или агрессивностью, что характеризовала многих его предшественников. Его даже сочли поначалу тихоней. Однако очень скоро обитатели темной стороны начали действительно его уважать. А «действительно уважать» в их понимании – это «до смерти бояться». Чего? Это неизвестно даже мне. Но через несколько лет его правления темная сторона из разобщенных кланов кровожадных монстров и пакостливой нечисти стала весьма организованным обществом. Железный кулак сжимает волшебный мир все крепче, обитателям светлой стороны это не всегда по нраву, но большинство из них слишком миролюбивы, чтобы как-то это недовольство выражать. Ведь у них пятнадцать лет не было их правительницы, способной защитить их. В мире людей он тоже пользуется серьезным влиянием. Не используя его для чего-то уж очевидно дурного, но… многих пугает то, что он сосредотачивает в своих руках все большую власть, уже и не ограничиваясь областью своей компетенции. Увы – Лада и Чернояд – единственные живые существа, чья судьба наглухо для меня закрыта. Но в любом случае всем нам предстоят нелегкие времена. Поэтому юная Дана абсолютно права, не время затевать ссоры.
Ольга, по-прежнему молча выразительно посмотрела на настоятеля. Возможно, Маргарите показалось, но он едва заметно передернул плечами.
- Я понимаю твою боль и твой гнев, дитя, - мягко сказал он. – я виноват перед тобой. Жизнь порой складывается таким образом… зерну приходиться погибнуть для того, чтобы прорасти и превратиться в колос…
- Хватит! – резко оборвала его девушка. Монах печально опустил глаза.
- И что же мы можем сделать? Елена больше не поверит никому из нас и я ее прекрасно понимаю: вы хотя бы представляете себе, как наши действия выглядели со стороны?
- Да… нет смысла пытаться переиграть Змея на его же любимой сцене. Поймите, жестокость – отнюдь не обязательное свойство зла. Зачастую добро вынуждено идти на крайнюю жестокость. Зло бывает милосердным, мягко и нежно добиваясь самых гнусных целей.  Красиво и благородно… вы это видели.
- Ольга, не…
Виктория замолкла, получив от черноволосой скорее обидный, чем болезненный тычек, и, не удержав равновесия, села на землю. Марго и заметить не успела, когда в руке амазонки оказался видавший виды ножик из рассыпанного при погроме сельхоз построек инвентаря. Тупой и проржавевший, таким и порезаться-то трудно. Девушка шагнула к настоятелю, сверля его застывшим взглядом золотых глаз. Сверху вниз: вблизи оказалось, что она почти на голову его выше.
- Многим из-за этого трудно найти грань. Черту, за которой добро уже становится злом, - спокойно выдерживая этот взгляд, продолжал Монах. – эта грань – Закон. Мы.
- Это я уже слышала, - Ольга подняла нож. Берегини похолодели, одновременно подавшись вперед, хотя и понимая, что будут отброшены с той же легкостью, что и Вика.
- Твоя судьба так же была определена в твоем сердце, дитя мое, - Монах печально улыбнулся.
- Вот именно, - перестав, наконец, сверлить его взглядом, девушка одним взмахом тупого ножа отхватила почти под корень длинную черную косу и швырнула ее и нож на землю Монаху под ноги. Неровно обрезанные волосы черным ореолом рассыпались вокруг головы. – прощайте, отец-настоятель. Я благодарна за кров и заботу все эти годы.
- Ольга! – протестующе воскликнула Любава, но Монах удержал ее за руку.
- Ты не можешь решать за нее, сестра. Судьба Ольги уже определена и с обителью ей не по пути.
- Ты совершаешь ошибку, - тише заговорила женщина. – ты идешь на поводу у своих чувств!
- Я устала считать чувство – преступлением, матушка. Спасибо Вам за все, - отвернувшись, девушка решительно зашагала прочь.
- Удачи тебе, дитя, - улыбнулся  ей в спину настоятель. – доброй дороги.
И, тоже развернувшись, побрел в противоположную сторону – к жилым сооружениям. У Маргариты глаза на лоб полезли.
- Это что, и было обещанное объяснение?! Что мы должны делать-то?
- Продолжайте действовать дальше и слушайте свое сердце: оно подскажет путь.
«Я ему сейчас в другой глаз двину! – неожиданно для себя подумала блондинка. – для симметрии! Догоню и…»
Решать проблемы кулаками никогда не входило в методы Маргариты, однако еще один общеизвестный чемодан вместо ответа на конкретный вопрос вполне мог стать последней каплей, чтобы она забыла о своих хороших манерах.
- Не позволяй гневу управлять собой, - сестра Любава, словно почувствовав мысли девочки, удержала ее за плечо. – настоятель прав. Ты друг Лады и теперь, если она к кому-то и прислушается, то к тебе.
- Но что я могла бы сказать Елене, если сама ничего не знаю?
- Так попытайся узнать. Вы уже начали делать это. Разыщите оборотня по имени Михайлина… вы знаете ее как учительницу математики – у нее есть ответы на некоторые из вопросов: Михайлина служила еще прошлой Ладе и знает ее лучше, чем кто-либо. Не исключено, что она стала учителем, чтобы приглядывать за Еленой.
- Но она тоже исчезла, - напомнила Евгения. Угу, не будем вспоминать подробностей, как и почему! – где ее искать?
- На волшебной стороне, разумеется.
- Вау, круто! – преображенная Алинка подпрыгнула от избытка чувств и едва снова не забарахталась в воздухе: Ева едва успела поймать ее и притянуть обратно. Детский сад! Младшая группа! Ясли!  - Вот на каникулах и займемся! Ой, девочки, сегодня же в школе огонек в честь окончания второй четверти!
- Ну и что? – не поняла Марго.
- Ты что, не пойдешь на вечеринку? – Ева хлопнула глазищами. – Ты же больше всех провозилась с ее организацией! И…
О чем эти девчонки только думают?!
- Настроения нет, - отрезала Маргарита. – и вообще, чем скорее мы займемся делом, тем лучше – не до школьных чаепитий.
В глазах остальных заявление не встретило понимания. Девчонки! Пусть и принявшие обличья взрослых девушек: ни ума, ни ответственности внешность не добавила. Что с них взять? Вот только без них: уже получивших, в отличие от нее, свою Силу, никак не обойтись на волшебной стороне. Не найти Елену и не разобраться во всей этой скверной истории.

Виктория
  - Осел по сравнению с ней – просто образец сговорчивости! – Евгения страдальчески  вздохнула. – теперь не переубедить!
Чаепитие и запланированная дискотека приближались – весь день прошел больше в приготовлениях к торжеству, нежели в учебе, и нехватка организаторского таланта забастовавшей красавицы ощущалась достаточно остро. Хоть Ева и уверяла, что Марго занимается всем этим только потому, что любит всеми вокруг командовать, от своей доли свалившихся теперь на остальных нудных обязанностей была не в восторге. Да и вообще, ни у кого из подруг сейчас не было праздничного настроения.
- Ага, а вот и Вика! Отлыниваешь, пока мы тут ишачим, да? И где же ты была?
- Защищала доклад по истории, - хмуро откликнулась рыжеволосая девчонка. – и… разговаривала.
- Твоя мама убедила тебя извиниться перед Денисом Денисовичем?
- Почти. Я хотела выяснить, что он помнит, и помнит ли вообще…
Девочка замолкла под вопросительными взглядами подруг. Надеялась ли она, что с исчезновением вселившегося в историка на время Змея сама собой разрулится и возникшая из-за него в их семье ситуация? Трудно сказать. Но, даже если бы учитель и правда ничего не помнил – как быть с тем, что помнит мама?
- И что же? – с легким нажимом спросила вслух Дарья.
- Ничего лишнего. Он… слегка дезориентирован, но сам, думаю, найдет, на что это списать. Когда я извинялась, он сказал, что понимает, потому что сам недавно думал о том, что на людей порой находит что-то, и заставляет поступать совсем не по собственной натуре… кажется, так, - помолчав, девочка добавила. – мама хочет пригласить его отпраздновать с нами Новый Год. Она, конечно, поинтересовалась, не буду ли я возражать… у «снегурочки» поинтересовалась, пока мы развлекались в Монастыре! Я-то, быть может, и возразила бы… 
- Слушай, ну в конце концов он совсем не плохой человек! Почему бы тебе не попытаться подружиться с ним? После ОДЕРЖИМОГО учителя, ухаживающего за мамой, просто учитель – это уже не так страшно! Особенно если это не кто-то вроде Ареста!
- Наверное… - выдавила Виктория, подумав, как теперь все сложится, если маму на самом деле привлек этот Змей со своей магией, а вовсе не, быть может, и не плохой, но обычный учитель. Сперва она боялась, что у них что-то сложиться, а теперь беспокоилась из-за того, что Жанну ждет неизбежное разочарование…
Пока Вика размышляла, Евгения успела о ней забыть и возмущенно напустилась на Дарью.
- Ты в этом на танцы идти хочешь? – вешала она, размахивая перед растерянным лицом отличницы руками. Даша, одетая в белоснежную блузку и темно-синюю прямую юбку до колен, опасливо отступала под напором. – Опять мама выбирала, верно?
- Что-то не так?
- Да вспомни, какой фурор ты произвела на Хеллоуине!
- Фурор произвело то, что было потом…
- А как ты выглядела в обличье огневки…
- Это же волшебство, наверное, он любую девочку превращает в красавицу. Хватит! Приходить так в школу было бы глупо! Ты представляешь, что сказали бы Сорокины, заявись первая зубрилка в длинном красном с широким поясом и лаковых туфлях на шпильке! Курам на смех!
- Наплюй на Сорок! И куриц тоже!
- А МАМА что скажет?! – едва не плача выкрикнула Даша. – Кроме того, танцевать я не собираюсь. Тогда меня никто не узнал, а теперь я выглядела бы смешно… Все будут говорить.
- О Боже мой! Что будет говорить княгиня Марья Алексевна?! – с патетическим надрывом ошарашила подружек знанием чего-то из школьной программы Евгения. – Одна в депрессняке, другая не желает общаться, третья строит из себя библиотечную крысу, еще одна вообще смоталась в мир иной… то есть – тьфу! В иной мир!… Фуф, как с вами сложно, девочки! Алька, ты тут единственный нормальный человек!
- Зачем же так самокритично? – хихикнула азиаточка.
- Я не в счет. Нормальный человек не принял бы приглашения Мартына даже на школьные танцы, но я так обрадовалась, что он нашелся… Знаете, советы умных людей иногда не бывают лишними! Мартын сказал, что я наверное, обращаю внимание не на тех людей, и стоило бы присмотреться к мальчишкам покультурнее и поинтеллигентнее, чем футболисты. Вот я и решила… помните Егора из десятого? На каникулах мы с ним идем в кино! Замечательно иметь такого друга, как Мартынчик, верно?
- Ты что, так ему и сказала?
- Да, а что? Что вы так смотрите, девочки? – Ева озадаченно склонила голову. Виктория вздохнула и покачала головой. Мартына было жаль, но и к подруге стоит быть справедливой – сама Вика тоже не увидела бы в таком, как он, парня…
- И еще я думала насчет Маргариты, - попыталась увести тему девочка. – надо как-то вытрясти ее из этого состояния, иначе многого мы не добьемся. Я… посоветовалась с Матвеем.
- Что?! Ты что, ему рассказала…
- Только то, что она сейчас переживает тяжелые времена и отношения слегка натянулись. Он и предложил «щенкотерапию». Правда, со щенками она, кажется, не очень, но, кажется, мы придумали подарок, от которого Марго не сможет отказаться!
- Она ни за что не возьмет в дом зверье! – фыркнула Ева. – Всегда говорит, что ей достаточно сестренки! Ее послушать, так младшие сестры – это просто кара судьбы за прегрешения в прошлой жизни!

Маргарита

Засиживаться в новогоднюю ночь допоздна Маргарита не любила. Праздник проходил традиционно в узком семейном кругу, оттого и программа развлечений подобралась довольно скудная: застолье, обмен подарками да телевизор. Марго все это не слишком вдохновляло, поэтому, когда вскоре после боя курантов Лильку, отчаянно пытающуюся напоить новоприобретенного кота шампанским (кот предварительно пошел на поводу своей природной жадности и слопал все предложенное угощение, отчего теперь едва шевелился, и не помышляя о сопротивлении) отправили спать (хотя девочка, конечно, не думала сдаваться без боя!),  старшая сестра уже по собственной инициативе отправилась туда же. Традиционные программы навевали на нее скуку, натрескаться за столом, а потом вынужденно устраивать разгрузочную неделю, ровно как и маяться до утра, а потом «смотреть по зеркалу ужастики» девушку не прельщало. Плавали - знаем! Кот тоже был оттранспортирован в корзинку и, кажется, уснул еще в процессе этой транспортации, даже кончиком хвоста не шевельнув, когда новая хозяйка «уронила» его на небольшую подушку.
Появление кота у Романовых было отдельной историей. Котик – тот самый Кутузов, исцеленный Еленой и превосходно видящий на оба глаза, был презентован девчонками ей на Новый год в попытке если не успокоить, то хотя бы отвлечь и, разумеется, вызвал бурю негодования. В конце концов, они же переехали не навсегда: какое может быть зверье во временном жилище? Марго ПОЧТИ удалось откреститься от подарочка, когда нечистое принесло в ее комнату, где и происходил разговор, Лильку с ее завидущими глазищами, тут же заявившую, что уж она-то любой подарок примет с удовольствием. И родители, вечно этому чудищу потакающие, в очередной раз уступили, не слушая возражений старшей дочери, которой только кота сейчас для совсем уж полного счастья и недоставало!
Уснула Марго, наверное, даже раньше, чем родителям удалось утихомирить Лилю. С несколько печальной мыслью, что настолько непраздничного настроения у нее не было, наверное, еще ни в один Новый год, хотя он почти всегда казался довольно скучным.
Впрочем, это было еще ничего, по сравнению с непередаваемой депрессивностью пробуждения первого января под звук капели! Весной, предположим, дробь падающих с крыши капель и звучит жизнеутверждающе, хотя весну, как и осень, Маргарита никогда особенно не любила, но в первый день нового года – это просто издевательство. Все-таки выпавший под конец декабря снег к тридцатым числам успел благополучно растаять и за окном вновь расстилалось унылое межсезонье. Уж хоть бы солнышко выглянуло, наверное, тогда звон капели хоть казался бы по-весеннему оптимистичным.
С другой стороны, к оптимизму не располагала не только погода. Куда больше действовало на нервы осознание собственной глупости, и неважно, что все это было чьей-то идеей, ведь она идею эту поддержала, хотя и здраво сомневаясь в разумности, но поддержала – что толку теперь винить кого-то еще. И Елена была подругой Марго, именно ее, а не чьей-либо там еще! Она должна была знать и понимать Лены лучше всех… но не знала и, как выяснилось, совершенно не понимала. Не хотела понимать.
«Наверное, мне только кажется, что девчонки ведут себя глупо. Если бы я хоть раз в жизни влюблялась сама,  я понимала бы их чувства. Еву в этой козлиной истории, Вику, так глупо порой поступающую из-за Матвея, Елену, Ольгу… хотя для них, наверное, дело даже и не во влюбленности. Мы действительно проявили себя для стороннего наблюдателя не лучшим образом! Вот к чему приводит само убежденность, будто, если мы «за правое дело», то по определению не можем совершить чего-то плохого или неправильного! И именно мне должно было быть стыдно верить в сказки!»
Весь дом еще спал. Тоскливо вздохнув, Маргарита распахнула окно, впустив в комнату сырую прохладу, и уселась на подоконник, задумчиво уставившись в тяжелое серое небо. В небо, любоваться которым Елена могла часами, погружаясь в свою странную отрешенность. Чувствовала ли она, что с самого рождения принадлежит другому миру? Миру, о котором, пусть и искаженно, повествовали ее любимые сказки и фэнтези… Искала ли Лена давно потерянное, вечно пытаясь увидеть в окружающем мире больше, чем видели другие люди?
«Этого мне не понять. Никогда»
Как правило, Маргарита считала своим достоинством умение сохранить себя и свои убеждения вне зависимости от того, что творится вокруг.  Но теперь… Привычная картина мира рушилась, как карточный домик, время шло, а ее жизнь не желала изменяться. Как эта странная зима – вроде бы и началась уже давно, а все никак не наступает. Магия оказалась частью жизни – не только таких, как Елена, но и ее, Марго, а она так и не сумела почувствовать перемен. Увидеть, принять, осознать, поверить – да. Глупо было бы игнорировать очевидное. Но не почувствовать. Вот и не спешила ее собственная магия пробуждаться, парализованная этим неверием.
«Должно быть, тут какая-то ошибка, и то не должна была быть я…»
Теперь, впрочем, это было неважно. Если Елене угрожает пусть даже предположительная опасность, придется исправлять совершенные ошибки. И неплохо было бы, как говорит Женька, въехать в ситуацию!
С другой стороны, об отсутствии магии Маргарита, если совсем уж честно, не слишком-то сожалела. Эти волшебные события только подчеркивали странное чувство, словно жизнь продолжает течь мимо, как воды реки, а сама девушка камнем остается на одном и том же месте. Люди, события – все проявляется, проносится и исчезает – и остается только смотреть вслед, не понимая даже, куда они стремятся и зачем. Потому что сама уже нашла свое место в мире, в обычном человеческом мире, где нет места волшебным существам и паранормальным способностям…
   «Ни черта я не нашла! И даже не пыталась искать… Наверное, я все-таки завидую Елене, ее мечта – стать героиней сказки – сбылась. А я даже и мечтать-то никогда не умела, только ставить перед собой цели и задачи. Вот только…»
Все еще сидя на подоконнике, Маргарита дотянулась до ящика своего письменного стола и достала вложенный в дневник рисунок Елены. Фоторобот мечты, как сказала Алинка. Или того, что Маргарита считала своей мечтой, а Лена сумела увидеть и изобразить на бумаге. Только, наверное, это было и не мечтой вовсе, а списком требований к потенциальному приятелю. Довольно простых. Чересчур красивыми мужчинам быть ни к чему, что-то в этом даже противоестественное. В парне главное – порядочность и надежность. И решительность. Решительность в борьбе за свои идеалы…
«Требования простые, но таких мальчишек просто не существует. Сейчас, по крайней мере. За какие «идеалы» может бороться современный парень? За футбольную команду, устраивая потасовки на стадионах?! Я так же, как и Ленка, придумала себе совершенный образ. Как мне казалось – более жизненный… но, посмотрим правде в глаза: смазливого мерзавца – не обязательно же ему быть драконом -  встретить куда проще, чем героя романтического жанра! Наверное, дело во мне. Елена так верила в свою мечту, так звала чудо, что оно откликнулось. Хорошо это или плохо – но ее мечта сбылась. А я никогда не сумею поверить всем сердцем, и в моей жизни не будет чуда. Быть может, магия оказалась частью реального мира, но ЧУДО… потому и чудо, что всегда остается за гранью»
Сидеть возле раскрытого окна, пусть и ненормально теплым, но все же январским утром, оказалось довольно прохладно. Ну и хватит самокопаний! Собираясь уже слезать с подоконника, девушка бросила случайный взгляд вниз, на буро-желтую пожухлую траву, так и не спрятавшуюся под снежным ковром. И обомлела. У самой стены дома, там, где, по всей видимости, проходила нагревающая почву труба, из комка бурой травы росла нежно-зеленая «свечка» собравшегося расцветать крокуса, увенчанная едва показавшимся белоснежным «огоньком» лепестков.
- Природа вконец свихнулась! – пробормотала Маргарита. – Хотя, быть может…
Быть может, чудо не обязательно высматривать в небе среди облаков? На земле, в кажущемся незыблемым материальном мире тоже есть место маленьким порой даже незаметным чудесам, которые иногда выглядят полнейшим абсурдом или чьим-то сумасшествием… но почему-то на сердце из-за них становиться чуть-чуть теплее…
- Ритка! – судя по шумовому аккомпанементу, в комнату вломилось, по меньшей мере, стадо бизонов. В том, как маленькая похожая на куклу шестилетняя девочка умудрялась производить столько грохота и шума, тоже можно было углядеть что-то… параненормальное!
- Чего тебе нужно, ты, чудовище?! Сколько раз просить на называть меня ТАК?!
– Ритка, ты же обещала, что мы пойдем кататься с горки! – возмущенно надула губки Лиля. – Но мы не пошли ни вчера, ни потом!
- Где ты видишь снег?!
- Но ты ОБЕЩАЛА!..
А разговор обещал быть долгим и «содержательным»! Маргарита устало закатила глаза. Родители не проснуться раньше полудня, значит, коротать утро придется в обществе этой маленькой занозы!

Сергей

Елена заглянула к нему и замерла на пороге, терпеливо дожидаясь, пока на нее обратят внимание. Поскольку в ней наблюдалась явная решимость ждать этого хоть до вечера, Сергей, уже закончивший паковать вещички, не стал экспериментировать и, отвесив галантный слегка театральный поклон, вежливо попросил ее войти.
- Ты уезжаешь?
- Я лишился всей своей Силы, пока от меня никакого толку… Но Великий Князь сказал, что сейчас вполне может обойтись и без меня.
На самом деле слова Чернояда о том, что «он, пожалуй, знает, кому поручить проблему с Берегинями» вызывали кучу вопросов, которые проштрафившийся Змей задавать все же не решился. Хоть князь на него и не сердился, такое поведение никогда не одобрялось.
- Он говорил мне, что я могу вернуть твои способности…
- Когда пройдешь Инициацию – безусловно. Если, конечно захочешь. Мне показалось, я чем-то огорчил тебя…
- Я беспокоилась. Я просто очень за тебя беспокоилась, - уставившись в пол, еще тише, чем обычно, проговорила Елена. – хоть ты того и не заслуживаешь! Зачем так глупо рисковать собой?
- Я в неоплаченном долгу перед тобой, Пресветлая Лада. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся его возместить, - опустившись на одно колено, Сергей заглянул девочке в глаза, с первого взгляда кажущиеся светло-серыми, но за бесконечной игрой призрачных оттенков в них можно было наблюдать так же бесконечно, как за всеми оттенками ночи в глазах Великого Князя. Только тот гораздо реже позволял слугам пристально пялиться себе в глаза.
- Я не собираюсь предъявлять тебе счет! – слегка раздраженно возразила Елена. - Перестань… Сергей, я хотела спросить тебя… насчет Александра… то есть, князя… то есть… Мы совсем не знаем друг друга, мне показалось, я ему не понравилась. Хотя и не понимаю, в чем именно тут дело.
- Лучше не обращай внимания. Господин очень скрытный. Не замкнутый даже, а именно – скрытный, поэтому с новыми людьми ему бывает тяжело. Да, если он будет несколько резок, даже грубоват, просто не обращай внимания. У него такая манера общения.
Ей будет трудно. Даже очень трудно, ей, привыкшей чутко реагировать на чужое настроения, ищущей душевной близости и понимания. Трудно, когда рядом вместо людей лишь князь, надежно прячущий свою душу за ледяной скорлупой высокомерия… трудно винить его в этом – единственный раз, когда Чернояд попытался открыть свою душу кому-то, это обернулось для него непривычной слишком уж человеческой болью, что было слишком похоже на слабость, а слабостей себе владыка Темных Сил не позволял, да еще его слуги – разномастная нечисть, к которой еще придется привыкнуть.
«Может быть, мне действительно следовало бы остаться. Я могу подарить ей хотя бы иллюзию того, к чему она привыкла…»
- Ты, кажется, хотела сказать мне что-то еще?
- Ты так торопишься?
- Увы, крыльев у меня больше нет, а поезда в этот просвещенный век уже не имеют привычки дожидаться кого бы то ни было. Кроме того, я хотел поговорить с Ольгой…
- Ольгой?
- Теперь ее вышвырнут из Монастыря по моей вине, а родных и других друзей у нее нет и никогда не было…
- И почему я не удивлена?!
- Хочу убедиться, что все с ней будет в порядке. И попрощаться, если, конечно, она вообще теперь захочет меня слушать.
- На мой взгляд, - по-прежнему тихий голос Елены неожиданно зазвенел металлом, на какой-то момент она показалась невероятно похожей на князя. – ты сделал для нее уже гораздо больше, чем можно было бы себе представить, а теперь говоришь, что она может просто не захотеть с тобой разговаривать. Я бы на твоем месте пересмотрела понятие о том, кого считать «друзьями», а кого – нет.
«Свои ты уже пересмотрела, маленькая, разве этого недостаточно?»
- И все же?
- Ничего. Абсолютно ничего, Александр сказал, что ты собираешься уехать и я тоже хотела попрощаться. Удачи, Сергей. Или мне тоже стоит называть тебя Айварасом?
- Это скорее должность, чем имя. Что же… счастливо.
Наверное, он и действительно остался бы, если бы она об этом попросила. Но Елене, судя по всему, требовалось разобраться и в самой себе и в окружающей реальности, лучше не заморачивать сейчас ей голову еще сильнее. А по другому Змей, увы, не умел.
Елена какое-то время неподвижно стояла, то ли колеблясь, говорить ли еще что-то, то ли ожидая каких-то слов от него. Потом ушла, так больше и не проронив ни звука. Только тогда Сергей заметил тенью следовавшую за ней гарпию: совсем еще юную, на свой манер даже красивую гарпию, помесь гигантского паука и стервятника с невероятной глубины непроницаемыми темными глазами. Елена, должно быть, видела в существе девчонку примерно одних с ней лет, но Сергей, даже лишившись собственной силы, сохранил способность видеть истинную суть вещей.  Неужели князя что-то беспокоит настолько, что он решил приставить к новой Ладе телохранителя?
- Ты… Магда, верно? – приветливо улыбнулся было он, но гарпия только смерила его пугающе-пустым взглядом и последовала за Еленой.
Что-то девушки ополчились на него сегодня! Остается надеяться, Ольгу это не затронет – Сергею очень хотелось бы сохранить после разговора все кости целыми…

Ольга
«И это – знаменитая русская зима?!»
Погода, прочно воцарившаяся незадолго до нового года, очень легко охарактеризовывалась единственным словом – унылая. Выпавший было долгожданный снежок буквально накануне Нового года снова растаял, уступив нудному дождику и серой слякоти на улицах. По словам юных Берегинь, зимние каникулы в этом году совершенно ничем не отличались от осенних.
С другой стороны, настроению и душевному состоянию Ольги погодные аномалии как нельзя более соответствовали. Правда, сожалеть о том, что оказалась выброшена из Монастыря, девушка себе категорически запретила. В мирской жизни Ольга была не слишком искушена, но и одна не пропадет.
«Доработаю в школе до весны, а потом поеду в какой-нибудь город и попытаюсь куда-нибудь поступить учиться. Так все, кажется делают… Хотя я еще и не успела понять, зачем это нужно»
Зонтика Ольга не носила. Мелкие холодные капельки едва ощутимо барабанили по лицу, когда девушка, закрыв свои странные золотые глаза, высоко вскидывала голову.
- Что ты с собой сделала?
- Сергей? – она удивленно обернулась и ехидно добавила. – Если, конечно, хоть имя у тебя было настоящим…
- В церкви не крестили, - бросив на мокрую скамейку небольшую дорожную сумку, пожал плечами юноша. – как понимаешь. Но меня всегда звали именно так. Ты не сердишься на меня, Олененок? Думаю, утверждение, что я вовсе не использовал тебя, чтобы шпионить в Монастыре, прозвучит не слишком заслуживающим доверия…
Он тоже не носил зонтика – длинные золотые волосы, и изящной небрежностью рассыпавшиеся поверх слегка пижонской куртки, немного потемнели от влажности, отдельные капельки поблескивали на них, словно нити прозрачного жемчуга.
- Ты вполне доказал, что искренне считаешь меня своим другом, когда сунул нос в очевидную ловушку. К тому же в Монастыре на самом деле нет ничего, что могло бы представлять интерес для шпионов. Да и вообще – представлять интерес. Я, пожалуй, рада, что вырвалась оттуда… 
- Ты из-за этого обрезала волосы?
Только тут до Ольги дошел смысл его возгласа, заменившего приветствие, девушка как-то успели забыть, что вместо толстой смоляной косы на ее голове теперь «каре» до острого подбородка. Сначала Ольга просто хотела подстричь слегка опаленные на все-таки вспыхнувшем костре кончики, но, по какому-то странному наитию, решила сменить имидж радикально. В конце концов, она – больше не послушница монастыря и носить косу уже не обязана. Ей самой новая прическа нравилась, куда больше соответствуя характеру, кроме того, болтающаяся коса вечно всюду мешалась… однако Сергей, вполне вероятно, считал иначе.
- Мне надоело, что ты постоянно меня за эту косу дергал! – усмехнувшись, заявила она. Юноша состроил по-детски обиженное выражение, заставив рассмеяться в голос. Однако Ольге показалось, что, не смотря на полушутливые пантомимы, это его искренне расстроило. Не зря же он так и не избавился от детской привычки, по крайней мере, лет до восемнадцати – тогда они виделись в последний раз до того, как Сергей уехал учиться в Москву. – Свою бы заплетал. Почему ты решил, что я стану на тебя сердиться?
- Все девушки последнее время почему-то сердятся. Надеюсь, преподавательниц в универе это не коснется – мне еще диплом защищать. Без чар… Ты уже решила, что будешь делать дальше, Ольга? 
- Приблизительно решила, а там уж как сложиться. Ты пришел попрощаться, ведь верно?
Какое-то время Сергей молчал.
- Если ты, конечно, не против, Олененок, то все может быть, как раньше. Ну, или почти как раньше. Мне нет и не было никакого дела до монастыря, я общался с тобой потому, что мне это нравилось… Или ты тоже уже выслушала все байки насчет Огненных Змеев и не желаешь больше иметь со мной дела?
- Так уж прямо и баек? Твои способности воздействовать на людей, в особенности – на женщин, не подлежат никакому сомнению. Возможно, оттого тебе и кажется, что девушки стали относиться к тебе хуже после того, как ты утратил свою магию. Но на меня-то она никогда не действовала. Я знала тебя, как простого человека, и я… я…
Сергей не дал ей договорить, закрыв рот коротким поцелуем.
- Сожалею, что ввел тебя в заблуждение, Олененок. Я правда сожалею. Но трудно было бы объяснить, что я не человек, никогда им не был и не буду. Даже без своих сил я – это только я.
- Но…
- Еще пара слов, и я безнадежно опоздаю на поезд. Тяжело привыкать жить без крыльев… счастливо, Олененок.
- Удачи с защитой диплома, - наверное, ее улыбка вышла не особенно-то радушной, но Ольге было все равно. Избытком изящных манер она никогда не страдала и не видела смысла скрывать свои истинные чувства за китайскими церемониями, а то, что Сергей, оказывается, прекрасно знал обо всем, что она хотела бы сказать, знал, и поэтому просто отказался слушать, радости, мягко говоря, не вызывало. Сергей хотел бы, чтобы все было как раньше. Или почти как раньше – но и только…
«Может быть, мне все-таки не стоило стричь волосы?» - взмахнув рукой на прощание, подумала девушка и усмехнулась собственной мысли. Как будто это что-то меняло!