Следующий кусочек. Глава третья и последняя... вроде бы...
Гм, кого там давно не было? Либо Алинкина, потому что Аля, а не Вика, логичнее должна обнаружить, что Еву подменили. Но возможно будет от лица Коли, которого вредные деффки снова не захотят брать с собой на подвиги.

Алина
- Что за ерунда тебе в голову взбредает?! – последнее время известная железная выдержка Маргариты подводила свою хозяйку все чаще и чаще. Аля не спорила с тем, что причины у этих срывов были, но страшновато становилось от того, что никто не умел сохранять трезвую голову в происходящем. Может быть, она требовала от подруг слишком многого, раз и навсегда решив, что раз они старшие и умные, то всегда будут поддержкой и опорой, даже когда поддержка и опора нужна им самим… не в этом ли причина размолвки с Евгенией? Легче всего вечно быть ни о чем беспокоящимся и ко всем вокруг замечательно относящимся ребенком, тем самым перекладывая все трудности жизни на окружающих…
- Эта Мадина тебе не нравится и на нее лаяла собака, - отчеканивая каждое слово с почти стальным звоном подвела тем временем итог Маргарита. – на этой почве ты сделала такие выводы?!
- Вы сами должны были заметить сходство! – в очередной раз заливаясь до корней волос краской не то от смущения, не то от злости, процедила Виктория. – Могу поспорить, вы его заметили…
- А ты не подумала о том, что…
- Девочки, - наконец заставила себя вмешаться Алина. Любые конфликты у нее вызывали желание исчезнуть, забиться в уголок и стать еще меньше, пока не утихнет буря. – перестаньте же наконец! Вы забыли про Дашу? И про Еву? Такие вещи лучше обсуждать всем вместе…
Девочка постаралась, чтобы это прозвучало убедительно, отгоняя смутное подозрение, что от общего сбора только крику станет ровно вдвое больше. Но Маргарита, с плеча отрубившая на тему, что у Виктории началась паранойя, тоже не видела в спорах смысла – не искать же истину, в которой и без того ни грамма не сомневалась.
- Действительно, надо решать проблемы по мере их возникновения, - кивнула блондинка. – если настаиваешь, к этому вопросу мы еще вернемся, но нельзя обвинять всех девочек, приближающихся к Матвею ближе, чем на три метра, обвинять во всех смертных грехах!
- Дело совсем не в этом!
- Да, конечно. Сперва Елена. Потом Ольга. А как ты зубами скрипела, когда Матвей Алинку на велике подвез: уж это невинное дитя в чем-то заподозрить надо было очень постараться!
- Я не ребенок! – возмутилась Аля. Может быть, ей единственной из подруг еще не исполнилось четырнадцать… она всего-то на пару месяцев младше Дарьи – разве это повод относиться, как к младенцу?! – Или не в большей степени ребенок, чем любая из нас!
Кажется, Марго всех четырех товарок считала не особенно-то взрослыми, поэтому снова не стала спорить, только уголок скульптурно очерченных губ чуть дрогнул, а возможно, по лицу просто пробежала тень.
- Уверена, Тамара Глебовна уже приехала, она никогда не опаздывает. Если мы не поторопимся – не увидим Дашку до понедельника! – наверное, это, с точки зрения Маргариты, должно было прозвучать примирительно. Аля мгновение поколебалась.
- Вы идите, а я лучше поищу Еву. Там от меня все равно никакого проку, попытаюсь поговорить с ней сама, хоть время сэкономим.
- Ты сама только что говорила, что мы должны действовать сообща, - напомнила Виктория, но Марго снова качнула головой.
- Действовать сообща, а не ходить в стаде! Если эта… если Ева к кому-то вообще способна прислушаться, то к Алине. Пойдем.
Честно говоря, Аля предпочла бы, чтобы ее отговорили и чтобы девочки действительно попытались убедить Евгению все вместе… конечно, если все делать сообща, то личной ответственности как бы и нет вовсе! Наверное, к лучшему, что Марго решила слегка подтолкнуть ее инициативу.
Решив, что Евгению следует искать в первую очередь в актовом зале, Алина побрела обратно. Концерт самодеятельности подходил к концу, на сцене выступала Мисочкина, которой, как уже состоявшейся в некотором роде певице, поручили почетное «финальное» выступление. Из-за Викиной разыгравшейся не вовремя паранойи, они даже не увидели, кто тут выступал последним, хотя, похоже, выступление того стоило: зал до сих пор взбудоражено гомонил, почти не обращая внимания на что-то мурлыкающую со сцены Мусю. «Хотя, может быть, это и не паранойя, - для очистки совести подумала Аля. – в конце концов, все может быть…» Не то, чтобы она так уж всерьез приняла опасения Вики, но и уподобляться Маргоше не хотелась. Маргоша прекрасный человек, что очень уж жесткий и категоричный…
Проталкиваться сквозь толпу преимущественно старшеклассников, когда в тебе самой чуть больше метра роста, удовольствием оказалось ниже среднего, если бы эта толпа куда-то двигалась, Але оставалось бы только отдать себя на волю течению и беспокоиться только о том, чтобы не раздавили, но, поскольку все по большей части стояли на месте, в конце концов ей удалось пересечь зал и даже увидеть мелькнувшую неподалеку Евгению.
- Женька! Ох… - кто-то в очередной раз едва не сбил девочку с ног, однако Алина успела протолкнуться вперед и схватить подругу за плечо. – Да подожди же! Мы с девочками тебя ищем, хотели кое-что обсудить…
- Попозже можно? – покусывая полную губку, тихо спросила ее собеседница. – я сейчас очень занята…
- Но это действительно важно! У Виктории и Даши проблемы, нам никак без тебя не обойтись!
- У меня тоже есть важные дела! – голос слегка дрогнул. – Как-нибудь потом…
- Важнее подруг?! Послушай… можно тебя хотя бы на пару слов?
- Ну… я же слушаю…
- На пару слов без лишних ушей! – устало выдохнув, Аля схватила свою собеседницу под руку и поволокла к выходу из зала. Не смотря на явное преимущество в росте и комплекции, вторая девочка покорно последовала за ней. К счастью, коридоры оказались почти пустыми, никаких особых убежищ искать не пришлось. Втолкнув подругу в раздевалку, Алина сама остановилась в дверях и, скрестив на груди тонкие руки, смерила девочку недобрым взглядом.
- В чем дело? Ты сказала, на пару слов…
- О, куда уж короче! – почти язвительно согласилась Аля. – Я хочу знать, куда подевалась Ева! И почему у тебя ее бусы?!
Алина, мягко говоря, не переоценивала своих сил, и даже быстро прикинула, что могла бы превратиться, пока их все равно никто не видит, если возникнет необходимость… но необходимости не возникло. После нескольких мгновений потрясенного молчания копия не выдержала и разрыдалась, усевшись прямо на пол под вешалками.
- Гх… елки зеленые, - не ожидав такой реакции, воскликнула Аля. -  объяснишь ты мне, что происходит? Куда подевалась Ева?!
- Она… уехала! Уехала с этим жутким типом, - сквозь рыдания пробулькала копия. Слезинки бежали по щечкам, но до подбородка не добирались, впитываясь обратно в кожу. – сказала, что собирается только поговорить… и не вернулась! А я понятия не имею, кто он такой и отку-удааа…
- Когда?!
- Да только что!
Несколько секунд Алина лихорадочно соображала.
- Пошли к Северинову… э-э, к Савелию Трофимовичу! Он про этого типа что-то знает!

Коля
Тамара Глебовна действительно никогда не опаздывала. Присутствие Коли при беседе, вообще-то говоря, не было необходимостью… скорее даже наоборот, девочки явно опасались «как бы он что не ляпнул» - хотя вслух ему этого, конечно, никто не сказал, не так уж сложно было и самому догадаться. Поведение Берегинь вообще приводило его во все большее смятение: конечно, они могущественные волшебницы… ну, начинающие могущественные волшебницы, да и не считал Николай, будто задача девушек исключительно сидеть в высоких башнях, вышивать гладью, ткать гобелены и махать платочком вслед отбывающим на подвиги рыцарям… но и в другую крайность ударяться вовсе ни к чему! Встреча со Златой сегодня утром заставила Николая другими глазами взглянуть на Маргариту, не то, чтобы его отношение к ней изменилось, напротив, просто пришло печальное понимание, что никогда его любимая не станет играть роль Прекрасной Дамы… напротив, похоже, она из тех девушек, что всегда сами встают «у руля», предпочитая заботиться, а не быть объектом заботы, решать и за себя и за возлюбленного, а не поддерживать его в его решениях. Это ее искреннее проявление чувств… но совершенно очевидно, что романтический герой такой девушке вовсе даже и не нужен! Его поиск смысла в жизни для нее навсегда останется «борьбой с ветряными мельницами»…
- Говорить буду я! – негромко вставила Маргарита, прервав его размышления. Вообще-то она обращалась больше к подругам, нежели к Николаю… Даша опасливо затаила дыхание.
Ни Петра, ни Дарью шагнувшая им навстречу женщина не напоминала. Оба отпрыска семейства Кукушкиных были орехово-смуглыми, с вьющимися жгуче-черными волосами, крупными чертами лиц, большими шоколадного цвета глазами в пушистых ресницах и полными улыбчивыми губами. Правда, Дарья улыбалась гораздо реже, чем ее братец, скалящийся даже когда это было совершенно неуместно, просто, наверное, от осознания собственной неотразимости! А матушка у них оказалась темноволосой, но с довольно светлой кожей и немного резкими чертами жесткого решительного лица, глаза у нее были темно-серые, а губы довольно узкие и жестко поджатые. Коля решительно не понимал чем, но в какой-то момент Тамара напомнила ему… Маргариту. Между ними не было решительно ничего общего: длинноволосая блондинка с классическим нежным овалом лица, предпочитающая элегантный, слегка старомодный стиль в одежде, порой больше напоминающая изящную куклу, что, впрочем, ничуть не соответствовало внутреннему содержанию – и немолодая черноволосая женщина  с почти некрасивым твердым лицом, в облике и одежде которой не было никаких свободных, развивающихся на ветру деталей – все жестко и затянуто от прямой юбки до гладкой прически и короткого жемчужного ожерелья… Совершенно не похожие – и отчего-то совершенно одинаковые. Наверное, тем самым внутренним содержанием.
- В чем дело, Даша? Я же предупредила, никаких праздников, ты на данный момент ничем не заслужила развлечений! – вместо приветствия выдала госпожа прокурор.
Едва услышав ее голос, Коля понял, откуда у Петра такая привычка к бесконфликтному увиливанию: эта женщина моментально вызывала желание улизнуть через ближайшую щелочку… или же, как до недавнего времени поступала Дарья – сидеть тихо и не спорить.
- Добрый день, Тамара Глебовна, мы Вас тоже рады видеть. С Вашей точки зрения, она их вообще не заслужила! – в тон отчеканила Маргарита. – Даже в собственный День Рождения.
- Добрый день, - с усталостью, в которой явно прослеживалось «это снова ТЫ!». – простите, девочки, но мы это уже обсуждали.
- Ничего подобного! Я не имею не малейшего представления, на каких основаниях Вы делаете выводы, Тамара Глебовна. Мы собрали друзей и одноклассников, чтобы отпраздновать Дашин День Рождения, причем все разошлись по домам уже к восьми вечера, никто не дрался, не буянил и уж тем более не позволял себе ничего выходящего за рамки – так что позвольте заметить, никто, а тем более Дарья, которую мы, признаюсь, не предупредили заранее, потому что хотели сделать сюрприз – не заслуживает по этому поводу каких-либо наказаний! Если Вы сомневаетесь в том, что у нас дома принимают исключительно порядочных людей, то хотя бы найдите этому причину!
- Вроде двоечников и хулиганов.
- Если Вы о Никите, то Вы, как юрист, могли бы и не разбрасываться подобными словами. Хоть он и поддерживал дружеские отношения, а если рассуждать, как Вы, то очевидно – ведь никто больше общаться с ним не захочет, с Юрием и остальными, в хулиганских выходках участия не принимал, напротив, если бы Вы хоть иногда слушали Дарью, знали бы, что Никита, напротив, старался сдерживать приятелей от глупых выходок! Почему именно он должен влиять на Дашу в худшую сторону? Вам не приходило в голову, что и она способна влиять на людей – в ЛУЧШУЮ сторону? Кроме того, сейчас он учится гораздо успешнее, чем раньше.
- Зато Дарья съехала по учебе.
- Нарочно. Соглашусь, это было ребячеством с ее стороны, но Даша хотела, чтобы Вы судили о ней не по оценкам, а по ней самой – и Вы не хуже нас знаете, что речь не об учебе, а именно об оценках! Тамара Глебовна, я прекрасно понимаю Ваши чувства, но Даше исполнилось четырнадцать – Вы не можете всю жизнь контролировать ее, как ребенка, Вы ведь не сомневаетесь, что правильно ее воспитали – заложили правильный фундамент – не пора ли предоставить в таком случае право самостоятельно принимать решения?
Кажется, слегка сбитая с мысли женщина, помолчав несколько секунд, хмыкнула.
- Кажется, я понимаю, что Петр в тебе нашел.
Ну еще бы! После такой авторитарной мамочки парень наверняка тянется к столь же компетентным девушкам!
- Если все так, - продолжала Тамара. – почему все это я слышу от ТЕБЯ? У самой Даши языка нет и она заявляет о себе исключительно глупыми забастовками?
- Ты тоже не считаешь нужным говорить очень о многом! – тихо буркнула Дарья. Женщина вопросительно изогнула бровь. – Ты выступаешь обвинителем в деле против Викиной мамы, а они даже не знали об этом иске! Ты ведь знаешь, что Вика – моя лучшая подруга, как ты могла так поступить!
- Это работа, Дарья! Я прокурор и обязана быть непредвзятой! Ты что, копалась в документах?
- Я не знаю точно, что об этом законодательно утверждено, мама, но, говоря о СПРАВЕДЛИВОСТИ – Вика первая, кто имел право знать об этом иске! Или открыть ей глаза должна была повестка для тети Жанны? В конце концов, сейчас ей принимать окончательное решение!
- Я понятия не имею, почему ее отец не сообщил… Не все так просто, Даша. Как заметила твоя подруга Маргарита, в четырнадцать лет человек может сам принимать решения – Виктории это тоже касается. Но осенью ей было тринадцать и то, что мать увезла ее без решения суда может классифицироваться как похищение малолетней.
Вика тихо охнула.
- Именно может, - соскребя со стенок характера всю возможную для себя мягкость, добавила Тамара. – я понятия не имею, почему ты и твоя мать не в курсе иска. В любом случае, я собираюсь выслушать и ее тоже – если она найдет время, то раньше, чем дело дойдет до судебного заседания. Она-то узнала бы об этом в любом случае… Пока причин отклонить иск у суда нет.
Рыжеволосая Берегиня отрешенно кивнула.
- Что касается тебя, юная леди, возможно, я и сделала поспешные выводы, но, надеюсь, ты сама понимаешь, что подобным поведением исключительно усугубляешь свое положение?
- Это было извинение?
- Я заслуживаю извинений не в меньшей степени – в конце концов, ты заставила нас волноваться. Не говоря уже об этом ребячестве! Впрочем, если ты пообещаешь прекратить валять дурака, я постараюсь пересмотреть свое отношение… к твоему окружению. Прощайся с подругами, у меня перерыв через десять минут закончится.
Дарья покосилась на Маргариту, но та выразительно промолчала, скрестив руки на груди.
- Мама… я сейчас с тобой не еду, - тихо произнесла огневка. – сегодня в школе будет мэр, мы собираемся взять у него интервью… вернее, поговорить…
- Дарья!
- Вы говорили, про Вашу работу. А Дарья – редактор школьной газеты – это ее работа, - сухо заметила Марго, глядя куда-то в сторону. – или, по-Вашему, это иная ситуация? У меня сложилось впечатление, что Вы высоко цените ответственность по отношению к своему делу.
Тамара Глебовна снова качнула головой.
- Не нравишься ты мне, девочка, - честно сказала она, помолчав.
- Я поняла. Но Вы прокурор и судите непредвзято, без учета личных симпатий или антипатий, если я права.
- А ты, похоже, права всегда и по определению. Ну хорошо. На данный момент я действительно согласна с твоей точкой зрения – но не думай, что всегда добьешься всего в жизни одним только уверенным тоном. Даша… постарайся не забыть, о чем я тебе сказала.
- Ты тоже постарайся, - негромко, но так, чтобы не успевшая еще сесть в машину мать ее услышала, повторила Дарья. – не забыть.
Тамара неодобрительно посмотрела почему-то не на дочь, а на Маргариту, после чего сухо попрощалась и захлопнула дверцу автомобиля. Когда машина отъехала от школьных ворот, Маргарита, слегка изменившись в лице и полуприкрыв глаза, с усталым видом потерла пальцами бровь.
- Ну и характер… как танком переехало!
- Если тебя это утешит, у нее, думаю, ощущения похожие, - с неожиданной ехидцей подал голос Николай. – взаимоотношение просто как с уже состоявшейся свекровью!
Зеленоватые глаза девушки обожгли, словно сухим льдом.
- Что самое печальное, - с расстановкой проговорила Марго. – если не прекратятся эти твои ничем не обоснованные… обвинения – все еще может быть!
- Ах вот даже как…
- Именно! Почему Тамара Глебовна, которая меня терпеть не может, признала, что я заслуживаю уважения, а вроде как любящий человек…
- «Вроде как»????
- …Меня этой мелочью не удостаивает?!
- Я тоже заслуживаю…
- Перестаньте, прошу вас! – впервые повысив голос, воскликнула Дарья. – Не нужно… у нас все получилось, Маргоша, ты просто чудо!
- Жаль, не все это понимают, - слегка смягчившись, проворчала блондинка.
- Теперь мэр, - с нажимом напомнила мулатка. – Аркадий Аристархович. Кстати, где же Алина?
- Пытается вразумить Еву… думаю, в школе мы их найдем.

Отредактировано Владлена (08-03-2008 09:55:39)

Странно... обычно ошибки такого характера мне Ворд "показывает"... сейчас, исправлю.

Как я уже жаловалась, Евины кусочки идут со скрипом(

Евгения
Я сижу в ужасной башне,
Ни комфорта, ни услуг;
Похититель — назгул страшный —
Все твердит, что он мне друг.
Руку с сердцем предлагает,
Говорит: “Я Вас люблю!”
Жутко воет и вздыхает,
Я в ответ посуду бью.
Чай на стены выливаю,
Обзываюсь на бегу;
Мой характер — скверный, знаю!
Но иначе не могу.
ПЕСНЬ ДЕВЫ, ПЛЕНЕННОЙ НАЗГУЛОМ. (Ранди)
Первой жертвой подрывной деятельности оказалась совершенно незнакомая Еве горничная: невысокая девица с типично-славянской внешностью и, похоже, натуральной средне-русой косой, при ходьбе болтающейся почти до колен – похоже, старомодный Кащеев во всем предпочитал этот типаж. Хоть безымянную служанку сложно было назвать совсем уж ни в чем не повинной – она просто не могла не знать, что хозяин имеет склонность держать здесь «гостий» против их воли – но все же Евгении было слегка неловко, когда бережно закрепленное над дверным косяком ведро воды обрушилось именно на девушку… все бы ничего, если бы оно все-таки опрокинулось, а не упало ей на голову стоймя вместе с водой, свалив горничную без сознания и просто чудом не сломав позвоночник.  Появившийся на грохот хозяин фактически никак на происшествие не отреагировал: другие слуги оперативно транспортировали пострадавшую из выделенных Еве апартаментов, вытерли пролитую воду и удалились, напрочь игнорируя отнюдь не молчавшую все это время пленницу. Это, пожалуй, бесило здесь больше всего. Последним, что произнес ровным сухим голосом Кощеев, было вежливое приглашение располагаться и уведомление о том, что времени на размышления Евгении будет предоставлено столько, сколько потребуется. Свободно уйти она, конечно, не сможет в любом случае, поскольку все-таки Берегиня и враг Темной Стороны, которую Кощеев на старый манер называл Навью, но принимать ли его предложение касаемо всего остального – целиком и полностью вопрос ее выбора. После чего добавил, что к ужину ее пригласят, после чего удалился, не обращая ни малейшего внимания на летящие вслед эпитеты и некоторые детали интерьера.
От такого вопиющего пренебрежения своим праведным негодованием Евгения быстро выдохлась. Для любых выходок ей требовалась благодарная аудитория, а Кощеев, за многовековой опыт похищения девиц, похоже, привык и бровью не вести на любые истерики «прекрасных пленниц».  Убедившись, что старается вхолостую, девочка немного поутихла и огляделась. До того, как пережить бурю ее гнева апартаменты отличались пышной, но какой-то неуютной роскошью. Все буквально кричало о крайней дороговизне и крайнем же… равнодушии, что ли? Евгения, по словам строгой аскетки в этом плане – Марго – никогда не отличалась тонким вкусом в подобных вещах, однако даже на нее чересчур пышная роскошь действовала подавляюще. Уже без особых эмоций девочка сорвала с окна тяжелые шторы, из-за которых комната тонула в густом полумраке – заодно убеждаясь, что покинуть комнату через окно не стоит даже и пытаться…
Интересно, как та же Марго поступила на ее месте? Нет, кончено, сама Маргарита на это высокомерно заявила бы, что ни за что не влипла бы в подобную историю… Хотя ей, наверное, стоило бы только бросить в сторону Кощеева свой знаменитый уничтожающий взгляд, чтобы он моментально отказался от каких бы то ни было планов на ее счет.
«Отбить всякую охоту со мной связываться и я могу. Но – как он там сказал – еще и Берегиня, враг Нави. Хм»
Выходит, дело было не только в том, что Ева сглупила, привлекая к себе такое вот внимание. У Кощеева что-то именно против Берегинь – в любом случае. И что тогда он планирует делать с остальными, не столь приглянувшимися? Похоже, настоящая проблема сейчас была в этом.
«Но что я могу без своих бус?» - уставившись на свое повзрослевшее лицо в овальном зеркале, казалось, задыхающемся под гнетом тяжелой позолоченной – а может, и золотой – рамы, тоскливо подумала Евгения. Слегка нахмурившись, накрутила на палец каштановую кудряшку. Но ведь Дарье как-то удалось, не используя Перо, каким-то образом дать отпор куда более опасному похитителю! - «Тут следовало бы посетовать «мне б ее мозги», но спасибо, чем уж богаты! Может, кто-то из девчонок поумнее, сильнее или увереннее меня, зато… гм, я очаровательнее. Даже хмырь типа Кощеева это признает! Вот только применить такое качество…»
- Ей, мне что-то обещали насчет ужина! – капризным тоном воскликнула Евгения, барабаня по двери костяшками пальцев. – Ни одного важного решения в своей жизни я не принимала на голодный желудок – и не собираюсь!

Николай
Куда именно некромант приказал своим церберам «проводить гостя» , Николай мог только догадываться, однако ПОДОБНОГО не ожидал. Поначалу он легкомысленно отвлекся от наблюдения за тем, куда, собственно, его ведут, костеря в мыслях на все лады Фому (то, что именно предприимчивому ховале парень был обязан тем, что они вообще пробрались в особняк, не давало тому права марать их честь мелким воровством!), Евгению, еще менее соответствующую образу «прекрасной дамы в беде», чем Маргарита, времена, нравы и эпоху… Только и заметил краешком сознания, что ни на спуск в подвалы, ни на подъем в башню это не было похоже – обыкновенный коридор, отделанный с пышной безвкусной роскошью. Кажется, господину Кощееву была совершенно безразлична обстановка, лишь бы в ней использовалось побольше золота. Настоящего золота, не позолоты… следовало ожидать, что приходить сюда вместе с Фомой было равнозначно тому, чтобы впускать козла в огород!
  Когда его выволокли в просторный двор, по которому беззвучно, как тени, скользили подозрительно напоминающие волков крупные псы, апрельский холод несколько постудил негодование Коли и он начал было задумываться о своей дальнейшей участи… когда девица в красном берете распахнула калитку в массивных воротах, а сероволосый тип напутственным пинком вышвырнул неудачливого спасителя ехидных девиц физиономией в грязный сугроб позднего апрельского снега. Калитка с лязгом захлопнулась.
- Не понял! – только и сумел выговорить, привстав на четвереньки, Коля. За воротами хмыкнули.
- Скажи спасибо, что хозяину с ментами связываться неохота!
Кому же охота, если в доме держат девушку против ее воли. Пусть этой девушки вроде как и не существует вовсе, намеренно искать ее не станут, но, если бы Кощеев решил отдать «вора» в руки правосудия, а его пленница что-нибудь учудила… зная Евгению, можно быть уверенным, что учудила бы непременно – объясняться с оными «руками правосудия» все-таки пришлось бы. Не всем же можно заткнуть рот даже очень большими деньгами!
Только тут до Николая окончательно дошло: его ДЕЙСТВИТЕЛЬНО приняли за вора! На пару мгновений парень подумал было, что такого унижения ему еще испытать не приходилось, да и вряд ли придется, однако, подняв взгляд от примятого собственной физиономией снега, первым делом увидел носы симпатичных замшевых сапожек, почти скрытых свободным подолом длинной, плещущейся на уровне щиколоток свободной юбки, сужающейся выше колен, короткая, до талии, курточка с мехом, скрещенные на груди руки, длинный шарф, служащий больше для украшения, нежели по прямому назначению, еще выше изящная шейка… и безупречно правильное лицо, выражение которого Коля уже успел себе представить, оттого малодушно старался оттянуть момент, когда пришлось заглянуть в льдисто-зеленые глаза, самые прекрасные глаза на свете, взгляд которых, увы, предвещал мало хорошего.
Бесконечно долгую минуту длилось молчание.
- Маргоша, - наконец стоящая рядом Вика осторожно тронула подругу за плечо. – может, не будем сейчас…
- Ни сейчас, ни потом, - чуть повернувшись в ее сторону, Маргарита опустила руки. – вижу, он сам уже оценил последствия своих необдуманных действий и может сделать выводы. Что-то говорить излишне!
Берегини, водяная копия Евы, выглядящая несколько потерянной в их компании, а еще утренняя знакомая в пушистой шубке и белом платочке. Она-то что здесь делает?
- Оставайтесь здесь, вы трое… нет, четверо, - после секундной заминки передумала Маргарита. – Алина, подстрахуешь нас снаружи, если вдруг что?
Судя по короткому взгляду в сторону Николая, на самом деле Марго попросила Алину за ним присматривать. Вскочив, наконец, на ноги, парень уже хотел было озвучить свое неописуемое возмущение, но Прекрасная Дама, совершенно не нуждавшаяся в путающихся под ногами рыцарях без страха и упрека, уже отвернулась к водяной копии.
- Отдай бусы.
- Нет, - побледнев, как полотно, едва слышно прошептала та. – нет! Они – моя жизнь…
- Это не твоя жизнь! Неужели ты не понимаешь! Не твоя! Не твои родители, не твои друзья, даже этот недотепа Мартын на самом деле любит ее, а не тебя!
Копия отступила на шаг, истерически мотая головой.
- Ева этого не достойна! – с неожиданной злостью выкрикнула она. – Бесчувственная, неблагодарная, бессердечная! Она же совершенно не ценит того, чем обладает! Ей не нужна такая жизнь, она сама это говорила! Грезит о каких-то глупостях, не замечая ни настоящих людей, ни настоящей любви, которые с самого начала были рядом с ней!
Жесткое лицо Маргариты чуть дрогнуло, но блондинка холодно покачала головой.
- Ева… иногда ведет себя необдуманно. Ты собираешься и дальше жить ее жизнью, зная, что с ней самой, возможно, случилась что-то плохое? Будешь смотреть в глаза ее родителям, Мартыну – зная это?
- Но ведь я же лучше… лучше, чем она. Она всегда заставляла Мартына страдать…
- Достаточно того, что ты – не она. Отдай бусы.
- Как ты можешь вести себя так жестоко? – воскликнул Коля. – Маргарита! Ты же не такая, ты же совсем… не такая!
Все с осуждением покосились… почему-то на него!
- Черт бы побрал! Все знают, что я права! – совершенное лицо Маргариты нервно дернулось. – Все это прекрасно знают, но никто не скажет вслух – все ведь так хотят быть хорошими! Сочувствующими и милосердными! Но этим проблему не решить, понятно! Могу поспорить, ты бы только порадовался, если бы меня подменили копией – достаточно, чтобы она была девочкой-цветочком, вышивающей шелковые подушечки батистовыми нитками и ни шагу без твоей поддержки ступить не способной! Именно такой, как ты хотел бы видеть свою девушку!
- Что за вздор ты несешь!
- Я тоже заставляю тебя страдать, ага! Такая была бы куда лучше, верно! Помнится, одной из относительно здравых мыслей Евгении было высказывание, что не так важно, кто ты, важно, какой ты! Верно?!
- Нет! Я… ну, не всегда считаю правильным твои поступки. Или слова… но – слова и поступки, а не тебя саму! Для меня никогда не смогла бы занять твое место другая, даже – твое отражение!
- Даже совершенная девушка твоей мечты? – ехидно процедила Маргарита.
- Совершенная девушка моей мечты – это ты. Я… я не помню, кто я и откуда, но знаю абсолютно точно, я оказался здесь для встречи с тобой!
Тень скептического недоверия, пробежавшая по лицу Марго, очень ему не понравилась. Ну почему? Чем он заслужил, чтобы его считали не стоящим внимания воришкой вроде Фомы? Чем он заслужил недоверия своей Прекрасной Дамы? Быть может, он не всегда поступал правильно, но ЧЕСТНО – всегда!
- Перестаньте, - слабым голосом вмешалась копия. – не надо. Я поняла. Я отдам бусы…
- Если мы найдем способ сделать вас по-настоящему живыми… - тихо заговорила Вика.
- Странновато будет выглядеть появление «близняшек», о которых никто ничего не знал у пятерых сразу, - усмехнулась сквозь слезы, на секунду став действительно похожей на Евгению, водяная.
Маргарита промолчала.
Однако Николаю и Алине все-таки пришлось остаться вместе со Златкой снаружи.

Евгения
  При принятии ответственных жизненных решений следует не суетится и мыслить логически. Однако, решив основательно познакомится с содержимым шкафа, прежде чем окончательно выбрать себе наряд к ужину, Ева поначалу совершенно растерялась! Такого количества разнообразных шмоток ей видеть еще не приходилось, даже фешенебельный гардероб Маргариты и эксклюзивный Алины выглядели в сравнении с открывшемся ей изобилием довольно-таки бедненько. Вовремя собраться и быть готовой к ужину, когда перед ней открылся целый неизведанный океан самого разнообразного барахла… просто не представлялось возможным. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы вернуть мысли в рациональное русло.
Может, по мнению Марго Евгения и не умела делать выводы, однако после некрасивой истории с Андрюхой Хорьковым девочка четко провела грань между понятиями «постараться кому-то понравиться» и «кого-то соблазнить», которую пересекать не собиралась еще, по крайней мере, три-четыре года, или пока морально не будет готова к последствиям. Ну и, понятное дело, не в подобных случаях: Кощеев-то не туповатый старшеклассник, мало ли что. Он, конечно, в курсе ее настоящего возраста, но в каком-нибудь пятнадцатом веке, вроде, и одиннадцатилетних замуж сплавляли, мало ли, какие у человека из того времени родом представления! Поэтому мерцающее серебристыми искорками платье по фигуре, щедро украшенное всякими там разрезами и вырезами было безжалостно отметено в сторону. Может, вообще костюм одеть? Или это будет неуместный официоз – ее все-таки на ужин приглашают… Девочка недовольно покосилась на часы. Кощеев, наверняка, как и все мужчины, не отнесется с пониманием к столь серьезному и ответственному делу, как выбор одежды, если Ева опоздает больше, чем минут на десять – все-таки не совсем она тут в гостях… Не вовремя она все-таки распугала всех служанок своими выходками: помощь или хотя бы «женский взгляд» со стороны совсем не помешал бы.
Однако наткнуться на платье, вполне соответствующее всем мудреным требованиям предстоящего действа, все же удалось. В меру длинное, в меру закрытое, приятного темно-синего цвета, придающего ее глазам мечтательную глубину. Что-то соображать с буйными кудряшками уже не было ни времени, ни возможности, поэтому Евгения просто расчесалась, слегка намазав их найденным гелем для укладки, чтобы не торчали в разные стороны. Даже в ее обыкновенном обличье волосы Евы всегда были шикарными. Машка Сушкина как-то обиделась, когда она «отказалась» признаться, где ей завивают волосы – так и не поверила, что они вьются сами…
К ужину Евгения опоздала на пять минут, что все, кто хоть немного ее знал, могли счесть досрочным прибытием. Кощеев, правда, не знал… но, кажется, особо ее опоздания не заметил.
- Добрый вечер, - форсировать на шпильках, как это делала Марго, Ева так и не научилась, поэтому туфельки выбрала с каблуком довольно умеренной высоты. Почему-то, наверное, какой-нибудь киношный штамп сыграл роль, цокот каблучков при ходьбе Евгения прочно связывала с образом неотразимой красавицы… но увы, шикарные ковры, повсюду тут раскиданные, глушили его, что называется, на корню. Соскребя все возможное изящество, девочка любезно кивнула хозяину особняка и, прошествовав вокруг стола, уселась напротив Кощеева. С чего начать разговор, в голову отчаянно не лезло, хотя на бойкость языка Евгении еще жаловаться не приходилось. Но не спрашивать же в лоб, мол, чем вдруг ему Берегини помешали.
- Значит, Вы на князя работаете? – наконец уточнила девочка. По тощему лицу ее визави скользнула тень неудовольствия.
- Можно сказать и так. Любой темный колдун или волшебник находится в его подчинении, и я в том числе. Конечно, первый, истинный князь Чернояд стал легендой еще задолго даже до моего появления на свет, но восемь его перерождений сменились на моих глазах. Теперь вот этот… мальчишка. Почему тебя это интересует, Забавушка? Надеюсь, ты не против, если я продолжу тебя называть этим именем. Красивых имен действительно становится меньше с каждым поколением, кроме того, Евгения Ларина осталась здесь, в этом городке с родителями, а ты так или иначе теперь начнешь совершенно новую жизнь.
- Так он натравлял на нас сперва этого своего ручного звереныша, потом колдунью-психопатку… теперь вот Вы.
- Я не на побегушках у Великого Князя, - холодно отчеканил Кощеев. – как правило, я просто делаю свое дело. Александр недооценивает возможности Прави, лишь потому, что эта сторона мира лишена магии, кроме того, наивно делит окружающий мир на своих слуг и своих врагов. Абсолютист…
- Как насчет вас?
- Я не воин, девочка. Я скромный выслужившийся казначей – когда за плечами столько лет, самая заурядная личность успеет многого в жизни добиться. И я с самого начала понял главное в жизни: все имеет свою цену. Разве я стану с вами сражаться? Это было бы глупо.
- С каких это пор похищение стало миротворческим жестом?
- Ты пришла ко мне сама. Повторю, все имеет свою цену, и я готов подарить тебе жизнь, которую ты желаешь. Тебе ведь нравится у меня в гостях, признайся?
Евгения промолчала, думая почему-то о шикарной ванне, невероятном гардеробе и прочей чепухе, с которой столкнулась тут в первый, и, наверное, последний раз в жизни. Может, неизвестному то ли философу, то ли классику «даже рай покажется тюрьмой, если рваться прочь из его хрустальных стен»…
– Неужели непонятно, может, мне и нравится… что-то в Вашем доме, но Вы-то мне не нравитесь! – с несколько большим возмущением, чем испытывала в реальности, фыркнула она.
  Ну вот! А собиралась побыть обаятельной… Однако Кощеев усмехнулся.
- Думаю, даже моя жена самым привлекательным из моих качеств считает количество ноликов в конце казначейской книги. Вкупе с тем, что перед ноликами есть еще и циферки – это качество с лихвой перекрывает недостатки вроде возраста, мерзкого характера и специфической внешности.
  - Не знаю, с какими девушками Вам приходилось иметь дело до сих пор, но сейчас не пятнадцатый век и невест не покупают!
- Как только ты перестанешь кипеть, как электрочайник и попытаешься подумать, ты поймешь, что идти тебе некуда. Ты отказалась от собственных имени, судьбы и магии, Забавушка, на что ты рассчитываешь теперь? Думаешь, вернуть все как было? Поэтому-то я, в отличие от Великого Князя, никогда не враждую с людьми. Вы все, что потребуется, делаете сами, надо только порой слегка подтолкнуть события. Я не собираюсь враждовать с Берегинями. Но, так уж сложились обстоятельства, что некий Ричард Чубайс, потерпевший когда-то крах в бизнесе, занял у меня крупную сумму в качестве возможности начать все с начала. Теперь у него все отлично… ну, почти. Ибо я не поощряю этой современной тенденции на разводы и сообщил ему, что на дальнейшую поддержку он может рассчитывать, только восстановив семью. А Дик весьма многим мне обязан. Или Геннадий Романов – он искренне счел наше взаимовыгодное сотрудничество настоящим подарком судьбы. Людям порой очень просто дать то, чего они хотят… И они продаются, хоть прямое об этом заявление и возмутит кого угодно. Просто у каждого своя цена и своя форма оплаты. Может, я не умею рассчитываться душевным теплом и сотнями красивых словечек – некоторым, особенно женщинам, увы, эти явления дороже золота – но чем уж богат.
«Все куплю – сказало злато, все возьму – сказал булат» - непонятно, к чему вдруг проскользнула строчка какого-то стишка в голове у Евгении. Да уж, жизненная позиция господина Кощеева понятна. А ведь и действительно, ему почти удалось разбить команду Берегинь… считай, ничего и не делая! Они и их близкие люди сделали все, что им надо, сами.
- Или взять хоть этого ныне педагога, господина Северинова. Я хорошо его помню. Очень талантливый и очень тщеславный мальчик из не слишком благополучной семьи. Отвратительная атмосфера, насмешки, травля, несчастная любовь… и амбиции, великолепные амбиции! Он не пожелал продаваться. Ни за какие перспективы. По смешной причине – Она, считала это неправильным. Простушка, которая предпочла ему какого-то перспективного спортсмена, красавца и комсомольца, который, кстати, не оправдал перспектив и сейчас превратился в полное потихоньку спивающееся ничтожество! А что Северинов? Может, она оценила то, чем он ради нее пожертвовал? Педагог, чтоб его, мечет разумное, доброе и вечное перед баранами, среди которых присутствует и отпрыск девушки его мечты и этого экс-красавца экс-спортсмена. Все его таланты и амбиции гниют заживо… - в голосе звучало самое искреннее сожаление, видимо, реализация талантов химика сулила весьма крупные прибыли. – Женщины… женщине ничего не стоит все обратить в прах! Но виноваты в этом, как правило, исключительно сами мужчины… А я даже не могу его осуждать. После Василисы…
- Василисы?
- Ну да. Тебе читали в детстве сказки, Берегиня? Василисы Прекрасной и, главное, Премудрой. Как правило, уж или одно, или другое – иначе редкостные стервы получаются. Но ведь и они бывают разными. Одно дело – те, у которых только что на лбу не значится «перед вами Стерва» - именно так, с большой буквы, и она очень этим гордится. Таких полно среди ведьм… как ни странно, многим это даже нравится. А другое, когда совершенно ни о чем не подозреваешь и искренне считаешь ее сущим ангелом: до того самого момента, как науськанный полюбовник с куриными мозгами… да простят меня курицы! – не пускает в тебя стрелу, после чего сладкая парочка сбегает, прихватив столько золота, сколько смогли унести. И что, неужели она была потом счастлива?! Этот дебил, хоть и благородного был рода, но третий сын, без права на какое бы то ни было наследование. Конечно, Василиса и там подсуетилась, его старшие братья оказались вроде как в чем-то нехорошем замешаны… тут и я подробностей не знаю – только несколько лет спустя решил все же узнать, как их судьба сложилась. И обнаружил ее с двумя дочерьми в какой-то нищей деревеньке, а Иван, как скоро выяснилось, уже несколько лет как по пьяни с крыши свалился и шею свернул! Странно, что я ее саму живой застал – тогда поле тридцати уже глубокая старость начиналась… Я мог подарить ей вечную молодость и красоту, любые сокровища мира, все… а что было у Ивана? Неужели только то, что он сам поначалу был молод и довольно-таки на морду ничего? Что называется: не обезображен интеллектом!
Евгения, не имея уже возможности и слова вставить, сосредоточенно жевала – все-таки на ужин шла, а не на беседу по душам, не пропадать же продуктовому изобилию, при этом стараясь по мере сил изобразить сочувствие, но, кажется, Кощеев уже и не видел ее, говоря все равно что в пустоту. Не хотел же он в самом деле получить от совершенно посторонней девочки, родившейся несколько веков спустя, ответы на подобные вопросы.
- В этом плане она, похоже, в него пошла…
- Кто?
- Моя жена. Их старшая дочь – почти копия Василисы в молодости, блондинка только, не в меньшей степени Прекрасная, но Премудрой не назовешь… да и хватит с меня Премудрых… Женщин, пожалуй, украшает душевная простота. Например, твоих подружек-Берегинь.
- Что? – едва не поперхнувшись, растерянно переспросила Ева. Кощеев криво усмехнулся и щелкнул дистанционном пультом, непонятно откуда взявшимся в руке. Большой плоский экран на стене матово засветился, явив взорам Викторию, Маргариту и Дарью в волшебных обличьях, озираясь, идущих по какому-то коридору.
- Они что, всерьез решили, что в моем доме камер внешнего наблюдения нет? Думаете, раз Кощей, так до сих пор «душей» в тринадцатом веке… Заметь, я ни на кого не нападал и никого сюда не приглашал.
- А бессмертие Ваше тоже фольклорное допущение? – невинно осведомилась Евгения. Чересчур уж осторожно предпочитал действовать колдун.
- Первой и последней, кому удалось вытянуть из меня всю правду, была Василиса, - с ностальгической улыбкой покачал головой Кощеев. - А где же четвертая?
Алинки среди Берегинь действительно не было.
Словно в ответ на вопрос «аудитории» под окнами с противоположной стороны двора раздались какие-то стуки, рыки и крики, завершившиеся оглушительным грохотом и звоном оконного стекла. Плюхнулся на пол с мягким «бум», как диванная подушка с кирпичом внутри, прямо под окном Фома, кувыркнулся через стол Коля, которого в этот момент Ева сама мечтала прибить, а Алинка, как самая легкая, пробороздила стол, нещадно разбросав те яства, до которых Ева еще не успела добраться, и подъехала вплотную к Евгении, опрокинув на великолепное синее платье тарелку с гусиной ножкой – по ткани тут же расплылось противное масленое пятно.
- Да что же это такое?! – воскликнул господин Кощеев. – Их в дверь гонишь, а они в окно летят!
Кто бы жаловался! Не ему же вместо команды спасателей уже вторично подсовывают цирковую труппу! Скорбно оглядев слегка оглушенную полетом Алинку, на макушке которой поверх узбекских косичек вместо привычного беретика пристроился симпатичный кусок ветчины и листик салата, а с правого уха свисала прядка квашеной капусты, Ева сдавленно хрюкнула и с истерическим хохотом сползла под стол.
Именно в этот момент в зал ворвались остальные Берегини, в недоумении уставившись на развернувшуюся картину маслом по бутерброду. Первой обрела дар речи Марго, с прямо-таки замогильным спокойствием медленно выговорив:
- Николай.
Медуза Горгона сдохла бы от зависти, если бы ей пришлось сейчас встретиться взглядом с питерской красавицей. Ева решила слегка разрядить обстановку, доверительно сообщив:
- Твой витязь уже второй раз за день является меня героически спасать. Не иначе вздумал, как порядочный герой, жениться и жить долго и счастливо!
Маргарита резко выдохнула сквозь зубы, свист вышел, словно прокололи автомобильную шину, и промолчала, сделав вид, что творящееся кругом сумасшествие ее ни капельки не касается.
- Я так тоже второй раз пришел тебя спасать, - заметил Фома, прибрав с пола золотую вилку и теперь скорбно взирая на здоровенного гуся, наверняка душей сожалея о невозможности вынести его незаметно. Однако поворот разговора ховалу явно приободрил. – я тоже могу решительно как порядочный герой на тебе жениться?
Ева снова хрюкнула.
- Только если мне придется выбирать из вас двоих при отсутствии других вариантов, дорогуша! – честно ответила она.
Несколько разочаровавшись, Фома вернулся к созерцанию гуся. Видимо, расстаться с ним не находилось моральных сил, а за пазуху, как вилку, не спрятать.
- Все всё сказали? – вежливо осведомился Кощеев. Не получив ответа, сухо хлопнул в ладоши. Во всех дверях просторного зала беззвучно материализовались крупные серые псины. Банальщины типа «взять их» хозяин добавлять не стал, видимо, серые сторожа и сами прекрасно разобрались в ситуации. – Признаться, я предпочел бы разрулить дело без непосредственных стычек, но, видимо, не судьба. И что же мне с вами делать?
- Со всеми сразу? – ехидно уточнил незнакомый женский голосок. – Насколько я поняла, в твоем вкусе тут только одна!
Раздраженно отпихнув волка, даже не подумавшего возмутиться таким невежливым обращением, в зал, уперев ручки в бока, шагнула похожая на фарфоровую куколку толстушка с шикарной косой – светло-русой с золотинкой, почти в руку толщиной и длинной до колен. Как Кощееву, с его серой кожей, удалось побледнеть, неизвестно, однако факт остается фактом…
- Золотко? – слабым, чуть заискивающим голосом уточнил он. – Что ты здесь делаешь, душа моя?
- Я как раз собиралась спросить, что ТЫ здесь делаешь. – чопорно ответствовала девица и, отбросив на этом все церемонии, истошно завизжала. – ТЫ! ОБЕЩАЛ! ЧТО! БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ ПОХИЩАТЬ ДЕВИЦ! Мерзавец! Я тебе свои лучшие годы…
От пронзительного голоска подрагивали стекла, наверное, во всем особняке. Пару раз Кощеев пытался вставить хоть слово, однако даже рта не успевал открыть под напором новых воплей. Коля, Берегини и даже Фома потрясенно наблюдали за разгорающимся семейным скандалом.
- Какие, к черту, девицы? Я выполняю задание князя! – наконец выпалил некромант, пользуясь тем, что истерика не секунду прервалась, видимо, незнакомка решила глотнуть воздуха.
- Знаю я твои задания! – плаксиво выкрикнула, по всей видимости, супруга. Это ее Кощеев назвал недавно Прекрасной? И Василиса выглядела… так? Ева себе представляла нечто совершенно иное. Кукольное личико с капризно надутыми губками, конечно, не было лишено некоторой миловидности, но и не более того. И волосы, вроде, красивые, хотя прилизанная коса не слишком-то ей подходит… А уж пронзительно-писклявый голос вообще не поддавался разумной характеристике.
- Ты же говорила, что была его секретаршей, Злата, - тихо попыталась вмешаться Вика.
- Да, была! Вкалывала без зарплаты, типа как семейный бизнес! – охотно подхватила мысль истеричная куколка.
- Тебе еще чего-то не хватает?! – возмущенно рявкнул Кощеев. – Сама была категорически против, чтобы я брал секретарем кого-то еще, а теперь будешь вопить про эксплуатацию! Какая зарплата? За тобой и так денег не считают!
- Знаю я твоих секретарш! – взвизгнула Златка с таким надрывом, что массивная хрустальная с золотом люстра под потолком угрожающе отозвалась перезвоном. – Все! Даже моего ангельского терпения не хватит на такого мерзавца, как ты! Хоть меня и не так воспитывали, сейчас тебе не тринадцатый век! Развод!
- ЧЕГО?
- И раздел совместно нажитого имущества! Я честная женщина, мне чужого не надо… что там у нас за восемьсот лет совместно нажитого?!
Кощеев ощутимо дернулся. Сколько бы этого «совместно нажитого» ни было… впрочем, Ева на его месте еще и приплатила бы за возможность от такого счастья избавится!
- Восемьсот лет, - совладав с нервами, пробормотал колдун. – физически тебе все еще шестнадцать, Злата. От вечной молодости ты тоже готова отказаться?
- Готова! – куколка выразительно хлюпнула носом, призывая всех зрителей оценить ее страдания. – Все одно с тобой, упырем, никакой жизни нет! Все! Не старайся меня переубедить, все равно не удастся! НИ ЗА ЧТО! – круто развернувшись – коса описала в воздухе полукруг со свистом кнута. – Ты слышал – НИ ЗА ЧТО!
Вторично пнув неудачно подвернувшегося под ноги волка, Златка с торжественным видом покинула помещение.
Несколько секунд царила звенящая тишина, Ева даже заволновалась, не пропал ли у нее от писклявых воплей слух. Но обошлось. Кощеев с непроницаемым лицом достал черно-серый, оформленный под обсидиан мобильник, как и все здесь, украшенный щедрой позолотой.
- Александр Владимирович, я приношу Вам свои глубочайшие извинения, но неожиданные обстоятельства вынуждают меня к срочному присутствию… как только появится возможность, я тут же вернусь к этой проблеме, но на данный момент это совершенно невозможно. Да. Еще раз приношу свои извинения, - уже отключив связь, он в пустоту пробормотал. – когда женщина говорит «ни за что» - это обязывает к очень многому…
Рассеянно махнув рукой волкам, Кощеев тоже направился к выходу.
- Э-э… а Вы собираетесь ее переубеждать? – наконец выдавила Евгения.
- Разумеется. Я вообще против разводов, и уж тем более меня все устраивает в собственной семье! – искренне пораженный ее непонятливостью ответил колдун. – Чем хороши такие, как Злата – их прощение легко заслужить парой подарков-безделушек. Да и не выживет она без меня в современном мире…
- Угу, - ехидно поддакнула Маргарита. – она же сверх женственный тепличный цветочек!
- Еще ни один мужчина на протяжении истории не сообразил вовремя, что этот цветочек – росянка, - у усмешкой пожав плечами, Кощеев, видимо, прощаясь, махнул рукой и растворился в полумраке коридора следом за волками. По всей видимости, его действительно абсолютно все в его тепличной росяночке устраивало!
- Жалеешь, небось, что упустила такую партию!
- Ну, - задумчиво протянула Ева. – Зато теперь у меня появились два отважных рыцаря на выбор. Жаль, не блондины… но на самый крайний случай буду иметь в виду!

Отредактировано Владлена (07-04-2008 11:03:42)

)))) Он самый, Серый Волк.  Правда, у русской мифологии у волка несколько иное амплуа, а всякие девочки в красном пришли уже из французского фольклора. Наверное, рассказать историю этой парочки в "Раше" момента не будет. Вкратце, они волколаки, состоят на службе у господина Кощеева: незадолго до его истории с Василисой "завербовались". Сам Волк довольно-таки благородного происхождения из "эпохи феодальной раздробленности", супруга - внучка деревенской ведуньи, вынужденной поселиться в лесу, поскольку из деревни погнали камнями: сын ведуньи дара не унаследовал, а вот во внучке "всплыло", поэтому после смерти бабки наследница Дара сама ушла из деревни, не дожидаясь, когда история повторится - примерно тогда же и познакомилась с волколаком.  У них есть особые амулеты в виде медальенов (у Златки Прекрасной аналогичными свойствами обладает обручальный перстень), связывающие их жизни с жизнью хозяина: пока живет он, живут и они, если хозяина все-таки кто-нибудь шибко талантливый прихлопнет, они умрут вместе с ним, а если просто откажутся служить дальше - начнут стареть, как заведомо природой и могут погибнуть каким-нибудь естественным образом. Поскольку смерть господина куда менее логически вероятна, понятное дело, только такая истеричная особа, как Злата, может решиться расторгнуть договор.

Гм... сама по себе идея неплоха. Правда, тому Ивану мозгов банально не хватило бы кого-то кинуть, разве что Василиса подсуетилась - она там за двоих думала.

Дежурящих возле машины мэра охранников Ольга вырубила раньше, чем, кажется, они вообще успели их заметить и удивиться. Дурацкая мода у граждан «наверху» появляться в сопровождении подобных «шкафов», годных исключительно для украшения интерьера, но Аркадий Аристархович мог себе это позволить – его безопасность зависела от менее всего похожей на телохранителя лебединой девы.
- Не боитесь так доверять слуге, ненавидящему хозяина? – из вежливости поинтересовалась Ольга. Мэр пожал плечами. По собственной инициативе, не получив приказа, Юна ни за что не придет ему на помощь – поэтому Ольга старалась не спускать с Аркадия глаз, чтобы заранее пресечь попытку каким-либо образом отдать этот приказ. – Гм… придется вам сесть за руль – и не советую делать глупости. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что Вы редко прислушиваетесь к советам.
- Разве в твоей жизни не было никого, ради кого даже глупость казалась правильным поступком, Экзекутор?
- Был, - честно призналась девушка. – как раз до того момента, как я осознала последствия этой самой глупости.
Устроится в машине стоило некоторых усилий… пистолет сейчас был бы удобнее ножика, но Ольга переняла у Любавы неприязнь к огнестрельному оружию, да и против нечисти оно редко бывает эффективным. А все еще оставалось надеяться, что оружие ей чаще придется применять против нечисти, а не против людей.
- Куда ехать? – нейтрально осведомился мэр.
- Вперед, - девушка криво улыбнулась уголком губ. – я не так уж давно пришла к выводу, что долг Экзекутора защищать людей вообще, не разделяя их на «они» и «мы». Друзья, семья… в особо тяжелых случаях еще и возлюбленные – это приводит к опасным мыслям вроде того, что один человек якобы более значим, чем все остальные, только потому, что он «близкий» тебе лично.
- Поэтому вы притворяетесь монастырем. Ни супругов, ни родителей, ни детей – для якобы монахов это естественно. Иногда я не понимаю, остались ли вы сами – людьми.
Машин на улицах Вересково даже в пятницу вечером было совсем немного. Иномарка – точного названия этой машины Ольга не знала – набирая скорость, без тряски скользила по тихим улочкам города.
- Если я сейчас сделаю что-то, что тебе не понравится, девочка, ты без колебаний пустишь в ход эту железку, верно. Я сижу за рулем – этот поступок скорее всего, будет стоить жизни тебе самой – но это тебя не остановило бы, верно? Потому что о тебе никто даже не станет искренне скорбеть.
Для Экзекутора естественно погибнуть… то есть, это для кого угодно естественно, но Экзекутор, пожалуй, отличается тем, что трезво осознает это. И другие осознают. Ольга даже не назвала бы скорбью то, что принесла ей смерть матушки Любавы, а уж о ней самой, изгнаннице, и вовсе мало кто вспомнит. Быть может, Сергей… но, скорее всего, это иллюзия. Все, что с ним связано – красивая иллюзия, и вряд ли ее иллюзии могут прожить дольше, чем она сама. 
- Но вы не сделаете ничего такого. Потому что не можете быть уверены, что о мальчишке в должной мере позаботятся без вашего участия. Так что постарайтесь меня не провоцировать.
- Я был уверен, что вы не убиваете людей.
- Меня изгнали из Монастыря полгода назад, по крайней мере, я получила свободу маневра… К тому же, как Вы верно заметили, у меня все шансы погибнуть вместе с вами – какая, в таком случае, разница. Нет человека – нет проблемы.
- То есть, этот ваш Настоятель тебя не посылал и вообще, скорее всего, понятия не имеет, какими методами предпочитают действовать некоторые из учеников. И знаешь, девочка, - на мгновение замолкнув, Аркадий Аристархович резко ударил по тормозам – Ольге понадобилась доля секунды, чтобы не потерять равновесие в подпрыгнувшей на месте машине, и отвести на эту долю секунды оружие – случайно пырнуть «пленника» она совсем не хотела. Мэра, не получившего в свое время такой же физической подготовки, самого чувствительно приложило об руль, однако выигранным мгновением он воспользоваться сумел, одной рукой постаравшись смягчить удар, другой – выхватив из-за воротника медальон в виде небольших серебряных крыльев. Ольга прижала нож к горлу Аркадия, но что-то, мелькнувшее в его глазах, заставило осознать – момент упущен.
- Я тебе не верю, девочка, - поморщившись от боли, произнес мэр. – воина из тебя воспитали, но вот убийцу – нет. Нет смысла притворяться: ты убьешь монстра или противника, ты без колебаний пожертвуешь собственной жизнью в этой борьбе – но у тебя духу не хватит перерезать горло безоружному.
- Не слишком ли ты рискуешь, проверяя это на практике? – прошипела Ольга. А потом…
Она даже не сумела понять, с какого именно момента услышала… услышала что-то. Звук нарастал, поначалу далекий, протяжный и неуловимый – не то шум ветра, не то плеск воды  - нарастая, превратившиеся в высокий женский голос, поющий что-то с причудливым мотивом. Слов – если в этой странной песне и были слова – Ольга разобрать не сумела, но голос – голос доносился со всех сторон сразу, как громыхание стрельбы какого-нибудь боевика в кинотеатре – соответственно от нарастающей громкости зазвенело в ушах и слегка закружилась голова.
Резко развернувшись, Ольга увидела белеющий в полумраке силуэт. Белые одежды, белые волосы – даже расплывающимся зрением заметить лебединую деву было не сложно. Бывшая послушница бросила в белый силуэт нож, однако нормального замаха через опущенное стекло автомобиля не вышло и «царевна-лебедь» легко поймала оружие нежной с виду тонкой рукой.
   Дева перестала петь.
- Не слишком-то ты торопилась, - как сквозь вату прозвучал за спиной Ольги голос мэра. – думала, если она меня все же прикончит – это вернет тебе крылья? Я предупреждал тебя, моя смерть, конечно, сделает тебя свободной – но простой человеческой женщиной.
- Не бывает свободы без неба, - голос у Юны был странный, словно звучание фортепьяно при нажатых педалях.
- Я обещал тебе, если ты не подведешь меня хотя бы на этот раз, договор будет расторгнут.
- Ты играешь не по правилам, - равнодушно констатировала лебединая дева. – хочешь, чтобы я убила ее?
Ольга слушала разговор с какой-то глухой отстраненностью. Сосредоточиться на том, что с ней, где она, как сюда попала – не получалось, только причудливая мелодия странной песни без слов кружила в голове. Мысли вязли в непонятной мелодии, как мухи в киселе, лениво сложив лапки и покорившись судьбе, только одна мешала окончательно кануть в забытье, даже когда в глазах совершенно потемнело…
- Нет, - помедлив ответил где-то далеко приглушенный мужской голос. – не убивать. Лучше, если…
А что «лучше, если», Ольга так и не услышала, окончательно оторвавшись от реальности. Кажется, она в полусне распахнула дверь машины и даже сделала пару неверных шагов сторону белой девы, и только тогда без чувств рухнула на асфальт.
«Твоя воля гораздо сильнее, чем у большинства людей, - наверное, это были слова из звучащей повсюду песни – в тот момент там звучало искреннее недоумение и сожаление. – что же не позволило тебе убить? На миг я поверила, что ты не так слаба, как все люди!»
Мысль… упрямая мысль, не желающая увязнуть окончательно, раздраженно била маленькими слюдяными крылышками. Крылья… крылья… «моя смерть не вернет тебе крыльев»… серебряные крылышки - медальон, с помощью которых мэр и вызвал Юну… ее – крылья?
Пеня смолкла и весь мир вокруг исчез.

Отредактировано Владлена (30-04-2008 21:41:40)